Надеющимся, что возвращение Дзержинского вернёт их в 1991 год, впору бояться своих надежд.
Под конец минувшего трудного 2020 года вокруг Лубянской площади началось невиданно слаженное шевеление. Структура под названием «Офицеры России» обратилась в Генпрокуратуру, запросив проверить факт законности устранения с площади в августе 1991 года памятника Дзержинскому, а заодно и принять меры по возврату его на прежнее место. Таких прошений, советов и наказов о памятнике, давно нашедшем своё место в парке у ЦДХ, за последние лет двадцать с лишним было немало. Однако в данном случае сразу насторожила красноречивая псевдонимность инициативы. Вброс провели от лица организации с внушительным названием, но прежде всего представляющей собою ЧОП.
Немедленно подключились ожидаемые части прессы и общественности. Например, «Литературная газета», давно покрасневшая до цвета красного карлика, выдала «дискуссию» под названием «Демократия для Дзержинского». Итоги: сталинист Стариков – за, сталинист Прилепин – за, сталинист Замостьянов – за. Против только Николай Карлович Сванидзе.
И вот последовало обращение видных деятелей культуры, в составе Захара Прилепина, отошедшего на второе место Александра Проханова, Дмитрия Пучкова (сиречь Гоблина), Леси Рябцевой (недавней инфанты террибль «Эха Москвы») и ряда иных. Эти сразу обратились к московскому руководству, чтобы Дзержинского поставили на место ввиду художественной ценности и, разумеется, ради «национального примирения».
Московская общественная палата удивительно быстро сформулировала, а московское правительство удивительно быстро вынесло на электронное голосование вопрос: вернуть ли на Лубянскую площадь Дзержинского или же установить памятник Александру Невскому, благо время отмечать 800-летие канонизированного князя владимирского и родоначальника великих князей московских. (Да ещё, заметим, близится 300-летие Ништадского мира со Швецией и провозглашения России империей, каковые события сам ПётрIподвёрстывал под образ русского покровителя Петербурга, а там и 300-летие ордена св. Александра Невского, второго в России).
Об образе Александра Невского, о нужности памятника ему именно на Лубянке можно было бы поспорить, но по мало-мальски вдумчивому рассуждению о том, что же сегодня происходит и чем оно может обернуться завтра, споры неуместны.
В самом деле, почему нельзя купиться на лжедобротельные рассуждения о «нашей общей и непрерывной истории», о том, что «нужно сохранять любые памятники», а посему непременно следует вернуть на Лубянку статую, которой неплохо и на Крымском валу? Почему нельзя проигнорировать градоустроительный зуд или успокоиться мыслью, что если лично тебе не нравится Александр Невский, то пускай желающие выбирают хоть бы и Дзержинского? Почему неуместна конспирологическая апатия с неизменной идеей, что это, должно быть, опять «отвлекают от главного», а поэтому следует «оставаться над схваткой»? Доводов, чтобы теплохладно проигнорировать Александра Невского, предостаточно. Как и предостаточно доводов, чтобы столь же теплохладно поддержать Дзержинского. Почему же не стоит этого делать, помогая распалённым поклонникам статуи Вучетича?
Памятник работы скульптора Евгения Вучетича и архитектора Григория Захарова как произведение искусства и вправду был хорош, и в площадь вписался. Можно сказать, что убран он был некрасиво, под напором толпы (а толпа нечасто бывает красивой и разумной). Случилось это в момент, о котором даже люди, уверенные, что делали всё правильно, сожалеют, чтоне сделалипочти ничего и всё пошло не так. Огромная же часть людей, тогда собравшихся в толпу, в дальнейшем пожалела и о своих тогдашнихмыслях. Слишком много горя и неустройства последовало даже не за разрубанием – за разрывом прогнившего Гордиева узла.
Коли так – неудивительны люди, сознающиеся, что тогда они были против памятника и что даже сами пришли его валить, не понимая, зачем это нужно и что последует дальше, а потому они сегодня за памятник. Чтобы, мол, искупить свою вину, а больше назло и на страх «либералам», «коррупционерам» и «Западу». Вопрос в том, понимают ли эти люди ужесегодня, зачем на самом деле манипуляции с памятником и чему они ведут? Спросим жёстче: точно ли эти люди поумнели за тридцать лет?
Давайте посмотрим на махинации с памятником с позиции не убеждённого противника советчины, которому ненавистен и реальный, и мифический Дзержинский, но тех, кто мог бы купиться на посулы защитников «нашей общей истории», однако видит их ложь. Не менее пяти лжей, делающих аргументы «за Дзержинского» абсурдными.
Что говорят нам новые красные советчики за Дзержинского? За что они так любят его? За что Дзержинского, по их мнению, не любят «русофобы»? (Сколь ни безумно, так навострилась эта публика звать противников советчины – причём голоса против памятника Дзержинскому назвала «русофобией» даже «Русская народная линия», годами изображавшая «православно-консервативный ресурс», но за «нашу общую истории»).
С какой-то магической, заклинательной интенсивностью новые красные твердят, что Дзержинский, видите ли, «боролся с коррупцией», а потому необходим для этой цели сегодня. Сегодняшние дзержинцы нетвёрдо знают даже название Всероссийской чрезвычайной комиссии, в соответствии с актуальными пунктиками приписывают ей борьбу то с «коррупцией», то с «интервенцией». Иными словами, по мере удаления от социализма неуклонно усиливаются воспоминания об обострении классовой борьбы с коррупцией и интервенцией. Зацикленность на «воровстве» – весьма показательная сторона умственного и нравственного уродства новой красной идеи. Поливая «мир корысти и чистогана» самыми гнилостными советскими словечками, тоскуны по социализму, оказывается, всё измеряют и объясняют деньгами, зачастую вымышленными.
Кого же должен вдохновлять Дзержинский? Наступая на горло собственной песне, наиболее осторожные красные объясняют: он должен, эта, служить примером для спецслужб, чтобы они работалижёстче! Однако сегодняшние российские спецслужбы, тридцатый год существующие без Дзержинского на Лубянке, работают, пожалуй, получше, чем советский КГБ через тридцать лет после установки преславной статуи, в 1988 году и далее. Тогдашняя магия Дзержинского не сработала. Союзный и республиканские КГБ не только не спасли Советского Союза, но многообразно приложили руку к его разложению, распаду, перевариванию. Если Дзержинский – знамя КГБ СССР, то это знамя части, потерявшей его и подлежавшей расформированию.
Сегодняшние советские – почти исключительно сталинисты. А Дзержинский, вдруг в 50-е ставший первым, самым узнаваемым ленинцем среди равных – это часть антисталинского мифа. Один из краеугольных камней идеологии ХХ съезда. Дзержинский стал узнаваем для всех – а каждый ли узнал бы Луначарского, Чичерина, даже Свердлова, не говоря уж о вычеркнутых? И памятник Дзержинскому в момент установки – к 40-летию революции и ВЧК – символизировал не столько верность традиции террора, сколько лукавую попытку сделать вид, что советское государство-де исправило сталинские «грубейшие ошибки» и свои «отдельные недостатки» и теперь возвращается к каким-то человечным и великодушным нормам Ленина и Дзержинского. За этой полнейшей ложью, тем не менее, скрывалось желание что советской бюрократии, что самой лояльной части советского общества хоть в какой-то мере уйти от порядков, оставленных надолго именно Лениным и Дзержинским. Сегодня, когда для сталинистов «Хрущёв хуже Гитлера», их верность этому оттепельному проекту не может не удивлять.
Дзержинский – это и вправду та самая «ленинской гвардии», с которой, по мнению изрядной части сегодняшних сталинистов, и боролся Сталин. Окружение Дзержинского, сложившаяся при нём команда была уничтожена. Кажется, уже все, интересующиеся темой, видали фотографию коллегии ГПУ образца 1921 года, с разъяснением: Дзержинский умер в 1926, Менжинский – в 1934, прочие же разоблачены и расстреляны в 1937-1941 гг.
Наконец, восстановители Дзержинского объясняют, что установка его на прежнем месте – это «последний гвоздь в крышку гроба перестройки» и «победа над проклятыми девяностыми». Многие из них проговариваются: Дзержинский нужен им не для «восстановления порядка», а для обрушения государства, «олигархического» и «власовского». И даже если они утверждают, будто государство по-хорошему станет эволюционировать, когда увидит, сколько народу «за социализм» и Дзержинский с ними, «хорошее государство», по их мнению, должно, к примеру, покончить с «ложью о репрессиях» и прочей «антисоветчиной». На фоне глумежа над прежним насилием и фантазиями о новом конкретные идеи по восстановлению социализма отходят на дальний план, однако это не снимает массовой уже убеждённости, что «возвращение СССР неизбежно».
Признаюсь, и меня преследовало неисполнимое желание отменить обвал 1991 года. Разумеется, не чтобы вернуться в брежневский или сталинский СССР, а чтобы переиграть перестройку, окончательно сорванную смеха и скорби достойным августовским смятением, и с меньшими потерями выйти из революционного строя, неизбежно конечного, но фатально загостившегося на русской земле. Сегодня желание «вернуться в 1991 год», чтобы «вернуть социализм», да ещё, как правило, «сталинский», отменив не то тридцать, не то семьдесят лет «позора и предательства», напоминает новеллу «Обезьянья лапка» англичанина Уильяма Джейкобса.
Сюжет её страшен и прост. Некоему джентльмену достался магический предмет – обезьянья лапка, будто бы содержащая лютую магию африканских колдунов. Известно, что лапка исполняла по три желания каждого владельца, но так, что никого из них не осчастливила, зато исправно доводила до самоубийства. Джентльмен в магию не верит, но шутки ради желает денег. Денег ему и жене приносят – с объясненьем, что их сын погиб на производстве, хоронить его придётся в закрытом гробу, но от фирмы следует компенсация. После похорон обезумевшие от горя джентльмен с женою просят о возвращении сына – и тратят последнее желание, чтобы не увидеть того, что под покровом ночи забарабанило в дверь.
Многие, включая ненавистников перестройки, недооценивают очевидного: в России уж года три-четыре полным ходом идёт процесс, обратный перестройке по знаку, но практически равный ей по модулю. Значительная часть общественности ныне убеждена, что, если понастойчивее жаловаться антисоветскому государству на «антисоветчину», оно устыдится и сокрушит само себя. И люди государственные и просто видные обретают тот же настрой и проникаются страхом не угодить разрастающейся и всё лучше управляемой красной клаке. Сегодня восстановление памятника Дзержинскому на Лубянке будет равноценно если не его же свержению, то вместе взятым полёту Матиаса Руста и отмене 6-й статьи Конституции СССР – за которыми уже наступит нечто аналогичное падению Железного Феликса.
