Это продолжение старой статьи «День отрезанных ушей» было написано для пытающейся возродится Анатолием Тишиным и питерскими нацболами «Лимонки».
«Забздят, не напечатают». Сказал я высылая Тишину статью. Статью не напечатали. Толи руки не дошли, то ли, мнение автора, не совпало, с мнением.
Что-то меня, как бы это сказать? Поддостало, а точнее — конкретно достало. Я о том, что мне вроде бы неловко говорить о своей вере. Мне, православному русскому мужику, неловко говорить на русском языке, что я православный. А если и можно, то как-то не в лоб. Нормально?
Мусульманин — карашо. Буддист — вау! — гоа. Язычник — очинтересно и бонус из ЧеКа.
А эти: «Я — гностик». Как вам?
«Я — гностик». Ты — дебил!
Я, православный мужик, говорю всем, верящим во что то такое — в высшие силы, в разум (в том числе и космический), в добро, в свет, в любовь, в чёрта лысого: вы — …………..!
Так, стоп. Я — все-таки православный мужик, и потому скажу по-другому. Вы нечестные, болтливые, глупцы! С высоты и глубокого дерьма 39 прожитых лет, я со всей ответственностью заявляю: если человек (любой человек!) заткнётся, и честно включит мозг, то через пять минут он придёт к вере в Единого Бога, а через полчаса честных размышлений над любым их четырёх евангелий, — к вере в то, что Бог этот — Иисус Христос.
Человек с честным умом должен придти к вопросам: есть ли Бог? Если да, какой Он? Как Он ко мне относится, как мне к нему относится? Не ответив на эти вопросы, нечего думать ни о том, как нам обустроить Белоруссию, ни о новых течениях в литературе, потому, как — глупость и враньё ума.
Дело в том, что христианин не всегда умный, хороший, порядочный и честный. Дело в том, что не христианин, даже если хороший и порядочный, то ум его все равно имеет изъян, и изъян этот не от невинного сотрясения мозга, а из-за собственной нечестности.
Я говорю не об узбекских гастарбайтерах, и не о ростовских гопниках, и не о курсантах школы милиции, которых отчисляют за высокий айкью. Я говорю о национал — большевиках, надёже и опоре нации, будущей элите, «новойРоссииТыИдеале» (слова из припева «гимна НБП»).
Это от них я слышал: «я — гностик», «во что-то там», «в чёрта лысого». Про любовь, добро и свет слышал не от них. Видимо потому, что эти понятия ближе к Богу, а нацболы на данном этапе дальше от Него, чем даже средний обыватель.
А были ближе. Близость эта видна из акций (по делам их узнаете их).
Во многих ранних акциях явно была видна рука Господня и Его юмор.
Растяжка «за наших стариков уши отрежем», вывешенная на башне «как оказалось» святого Петра, отсекшего стражнику ухо за Иисуса.
Ничего не стоили бы яйца Бахура, но сорвался Никитка, вовремя щёлкнули фотокамеры, и сорвана личина псевдодуховности с одного из самых мерзких и успешных в своём враньё фарисеев.
И за Минздрав, и за администрацию сидели бы совсем тихо и незаметно, хоть сто, хоть двести человек, но опять щёлкает объектив, и рука Макса Громова пишет на стене министерства портретом Путина — «Ты взвешен и найден очень лёгким».
Ничего сверх в этих акциях не было. Была честность и любовь (хотя бы к правде). И Бог посмотрел на них с интересом, и получилось сверх. Акции эти были всё же не политические, а творческие. Творчества без Творца не бывает, бывает Сорокин, с стилистически безукоризненными кучами мёртвого говна. Гениальными эти акции были ровно настолько, насколько в них было Гения (Духа). Дух входил в эти дела из-за честности и любви, которой так мало в этом мире, что Ему скоро и входить то будет некуда.
Парням на башне святого Петра на самом деле, до сведённых скул, было гневно за русских стариков. Бахур с истинным недоумением смотрел на кривляющегося плебея. Громов один из тех, кому действительно близки к сердцу все униженные и оскорбленные, в том числе и монетизацией.
Дух не действует для занесения благодарности в личном деле партийца, за лычку, за галочку, за зарубку на прикладе, за честь и гордость, за освещение в прессе. И даже во благо, и во славу «Руси великой» дух действовать не обязан.
«Дух дышит, где хочет», и ещё там куда зовут (если захочет).
В одной из первых громких акций НБ — захвате башни Святого Петра — была видна и рука Божья, и можно было (если и не сразу, то со временем) увидеть Его подсказку. Ухорезу Петру Господь сказал — «Всякий поднявший меч, от меча и падёт», хотя перед этим сказал ученикам: «У кого нет меча, продай всё и купи себе меч».
Кто из нацболов не мечтает, подняв меч за правое дело, пасть от меча? Красота! Но Пётр был призван к другому. И меч он поднял, на мой (и не только мой) взгляд, не столько из героизма, сколько из страха — страха разделить галгофскую чашу Христа, куда более страшную, чем смерть в рукопашной схватке. Не даром единственный из учеников, оказавший вооружённое сопротивление страже пришедшей за Иисусом, он первый предал Его.
Всё очень хорошо начиналось. Национал — большевики выбрали (где интуитивно, где вынужденно) путь высший. Голгофские манифестации на севастопольской и рижской башнях, напитанные исключительно собственной кровью («вложи меч свой, в ножны свои»). Минимальные демонстрации готовности к насилию, из двух пресловутых автоматов («два меча»).
Мог бы даже недалёкий поэт Соловей в свободное лагерное время нащупать связь: Пётр, уши, уши, Пётр… Но Соловей вышел с листками далеко не самых лучших своих стихов и неприлично изогнутыми пальцами. И никого не нашлось, никого. Слишком манит блеск меча, слишком реальна уверенность в себе, которой отвечает его рукоять. Слишком упоительна еврейско-римско-католическая мечта, о приметном царстве (вроде как божьем) на земле. Слишком хочется сесть по правую, или левую руку здесь и сейчас. Но эти хотения, исходят от того, кто хочет быть вместо.
НО ВСЁ ЭТО НЕ ПРОСТО ГЛУПОСТЬ, А ГОРДЫЙ СТРАХ ПЕРЕД КРЕСТОМ («Отойди от меня сатана, ты думаешь не о том, что Божие, но человеческом»).
Гордыня давно ходит в нацбольских добродетелях. Разглядеть тщательно скрытую ею трусость (так презираемую нацболами!) мешает порождаемая гордыней непроходимая глупость.
Мы заигрались в «отрезанные уши», забыв про стариков. Меч заслонил Христа.
На маньячных путях дорожках была обронена (даже не потеряна, а именно небрежно обронена, за ненадобностью) метафизика.
Мы убили старого шамана (см. к/ф «Прирожденные убийцы»). Кто-то этого не заметил, кто-то решил, что так и надо, кто-то просто ничего не понял.
Другая «побочка» гордыни, — способность всё превращать в неумную, скучную клоунаду. Гордыня вся из поз и ужимок. Неживая, мертвящая, вся из масок дрянь. Вот и шамана убили.
А ведь НБП ждали АПД (акции прямого действия) круче первых, пример можно взять у Иисуса.
АПД — «Вхождение в Иерусалим».
Авторы: Бог Отец, Бог Сын (Иисус из Назарета), Бог Дух Святой.
Организатор: Иисус Назаретянин (Бог Сын), Бог Отец, Бог Дух Святой
Исполнители: Иисус Назаретянин (Бог Сын), Бог Отец, Бог Дух Святой, Апостолы.
Цель. Умерев на кресте, освободить людей от власти греха, и победить ад. Воскреснуть. Революция.
Собственно, это была целая серия АПД.
Иисусу нужно было принести себя в жертву, и сделать это строго определённым способом, в строго определённое время — в праздник Песах.
Фарисеи давно искали его убить. Но только не в Песах — «что бы не вызвать возмущение в народе». Такая вот, казалось бы, неувязочка. Но когда «НамБогПомогает» не на пряжке, а на деле, все неувязочки связываются и сами развязываются.
Ещё — перед смертью на кресте Иисусу нужно было сказать много чего, чего не говорил до этого. Сказать громко и как можно большему числу народа. И вот как Иисус небольно убивает всех зайцев сразу:
Раз. Притягивая на себя ветхозаветное пророчество, он въезжает в Иерусалим на осле. Ученики тем временем обеспечивают информационную поддержку — вместе с народом бросают ему под ноги пальмовые ветви с криками «Осанна Сыну Давидову! Благословен грядый во имя Господне!»
Дело сделано: разговоров, шума, огласки теперь столько, что взять Иисуса сотоварищи втихую уже не получится. Но есть вариант взять позже, когда страсти улягутся.
Два. Иисус одним точным движением лишает фарисеев права на отсрочку. Знаменитая акция по изгнанию торгующих из храма (из-за которой современные отечественные «гностики» воротят нос от свечных ящиков), провокационные речи — всё это переполнило неглубокую чашу фарисейского гос. терпения.
Всё! Три, четыре — делает уже Отец.
Всё завелось! Природа, враги — всё действует, исполняя страшную, торжественную, прекрасную, великую пророческую мелодию. Иисус только наблюдает. Сказанные им после ареста слова можно пересчитать по пальцам: «крест», «смерть», «победа», «воскресение»...
Такие вот бывают АПД. Если перестать мерятся длинной воли, и положить свою волю, в волю Того, у кого воля благая, угодная и совершенная. Кстати, заметил, что чем «короче» и слабее воля тем сложнее от неё отказаться. Без своей сильной воли сложно принять и исполнить волю Бога...
* * *
Толик Тишин заказал мне статью «АПД — Вход Господень в Иерусалим» как рождественскую сказку для нацболов. Добрый Тишин, живущий и работающий при храме у доброго батюшки Евстафия, видимо имел в виду что-то вроде: «Посмотрите ребята, Иисус, как и вы, занимался АПД. Он хороший, прям как вы, не худо бы вам в него поверить».
Я, к сожалению, паче всех человек окаянен есмь, и доброго Евстафия в глаза не видел. Только по телеку. Поэтому — что хочу сказать. «Эй, камарады, которых я не могу назвать братьями и сестрами! Посмотрите «гностики», на сколько не похожи мы на Иисуса. Посмотрите и ужаснитесь, и уже давайте с этим что-то делать! Сказка запоздала к рождеству, но поспела к крещению. Креститься надо камарады! Веровать и крестится, пора».
Думаю, почему ещё благоволил Бог первонацболам? Может потому, что на тех башнях видел Он людей достаточно безбашенных, чтобы принять во всей полноте безумие креста, а не смрадные пути «реал политик».
«Кто будет веровать и крестится, спасен будет; а кто не будет веровать, осуждён будет».
Делаем выводы, делаем ставки.
С праздником вас дорогие товарищи!
Эдуард всёещёСырников
P.S. Боюсь — мало кто что поймёт. Может, виноват я и моя гордыня, а может гордыня непонятливых читателей и её упомянутое побочное действие...
