“Хотя создание надлежащим образом оснащённой армии добровольцев необходимо и находится в полном соответствии с тенденциями современной эволюции, оно, тем не менее, является реформой чрезвычайного размаха”, — написал Шарль де Голль в 1934 году.
Руководители военного ведомства современной России с радостью повторяют вслед за великим французом вторую часть его знаменитого высказывания, забывая при этом о первой. Заявление , сделанное на прошлой неделе министром обороны Российской Федерации С. Ивановым, было построено иначе. Оно не должно было оставить сомнений в одном: нынешняя кремлёвская администрация твёрдо решила завещать перевод вооружённых сил на контрактную основу будущим поколениям россиян.
Выступление С. Иванова было составлено как бы из двух содержательных частей. В одной из них министр обороны успокоил насчёт предполагаемой отмены студенческой брони от призыва. Хотя ещё два года назад он говорил иное: что сокращение срока службы до одного года потребует увеличения контингента ежегодно призываемых, и тогда, возможно, придётся рассматривать вопрос о частичной отмене отсрочек для студентов. Последним же заявлением министр, по-видимому, дал понять, что данный вопрос получил “наверху” окончательное политическое решение. Это-то как раз и позволяет сомневаться в надёжности его слов: ведь ничто в России не меняется так часто, как “твёрдое и окончательное” политическое решение какого-нибудь вопроса.
Тем не менее, пока следует принять за рабочую гипотезу слова министра. О том, что в отношении численности вооружённых сил, срока службы и привлечения к ней студентов нынешняя администрация не будет производить радикальных перемен. На фоне внезапно взметнувшейся социальной стихии последнего месяца это видится политически вполне объяснимым — не хватало ещё, чтобы к митингующим пенсионерам добавились студенты. Но именно подозрение в сиюминутной конъюнктурности данного решения оставляет сомнения относительно действий администрации года через два-три — не планируется ли оставить непопулярные меры по комплектованию армии в наследство будущим хозяевам Кремля? Особенно, если следующие президентские выборы пойдут не по такому гладкому сценарию, к какому мы привыкли в последние годы?
Итак, планы сокращения сроков службы и численности личного состава вооружённых сил, о чём столь много говорили в последние годы, по-видимому, оставлены министерством обороны на неопределённое время. Связано ли это с решением не отменять студенческих отсрочек? Думается, что нет. Все последние заявления министра сделаны, скорее всего, в дополнение и развитие его концептуального высказывания насчёт фактической невозможности перевода вооружённых сил на контрактную основу.
Формальным обоснованием здесь выступает слишком большая стоимость подобной реформы, составляющей, по утверждению министра, несколько годовых бюджетов РФ. То есть, похоже, на идейное вооружение взяты слова де Голля не о модернизационной сущности профессионализации армии, а о большом размахе данного мероприятия. Если развить логику такого подхода, то получается, что бедным странам вообще не следует затевать перевод на контрактное комплектование вооружённых сил. Получается, что пусть добровольчество и связанный с ним армейский профессионализм станут достоянием богатых государств — участников НАТО, а наш удел — многочисленная армия с крайне незначительным реально боеспособным ядром?
Думается, что не следует трактовать изменение стратегии военного рефомирования РФ именно подобным образом. Вокруг отмены всеобщей воинской обязанности уже много лет ломают копья военачальники и государственные деятели, публицисты и оппозиционные политики. Многие из них склонны абсолютизировать процессы, происходящие и намечающиеся в армии, делая из приверженности тому или другому варианту военного развития чуть ли не критерий политической лояльности. Если ты профессиональную армию, значит, за реформы и демократию, — говорят одни. Если ты против всеобщей воинской обязанности, значит, против сильной армии и против сильной России, — твердят другие.
Следует признать не только, что в российском обществе нет господствующего мнения по вопросу о будущем вооружённых сил, но и то, что конкретный ответ на него способен политически расколоть страну. Пока всё ограничивается разговорами, но практическое осуществление любой реформы способно внести в общество дополнительную напряжённость, что мы сейчас и видим. А десятки тысяч офицеров, выброшенных со службы в связи с сокращением ежегодно призываемого рядового состава — это вам поопаснее миллионов разъярённых, но безоружных пенсионеров. Прибавьте к этому действительно (спорить нечего) большие расходы на реформу, которые придётся выложить из своего кармана всем налогоплательщикам. Так стоит ли удивляться тому, что крупномасштабное реформирование вооружённых сил отложено на неопределённый срок?
Министр обороны сделал по форме компромиссное заявление. Успокоив реформаторов относительно того, что переход на контрактную службу остаётся, в принципе, ориентиром при развитии российских вооружённых сил, он, одновременно, заверил военных консерваторов, что по меньшей мере в ближайшие три года никаких коренных изменений ожидать не приходится. Но нынешний компромисс полностью в пользу консервативных настроений. Либералам остаётся только смутное заверение, что военное ведомство имеет ввиду когда-нибудь в будущем создать новую систему пополнения вооружённых сил. Учитывая недавнюю самодискредитацию либералов, как в правительстве, так и вне его, на большее им рассчитывать нечего. Зато приверженцы привычного военного уклада могут спать спокойно.
Однако решение отложить действительно назревшую военную реформу сродни латинской поговорке “quieta non movere” (не трогать покоящееся). Это был принцип И.Л. Горемыкина, в начале ХХ века неоднократно занимавшего высокие государственные посты и дважды бывшего премьер-министром. Замечательный консервативный лозунг, актуальный в спокойные периоды жизни государства, становится неприемлемым в моменты, когда от власти ждут действия. И те же горемыкины со своей привычкой откладывать решение проблем, пока те сами собой не упразднятся, сто лет назад неудержимо толкали Российское государство к краю пропасти.
Де Голль высказывался в том смысле, что если армия есть нечто привычное, это не значит, что она должна оставаться неизменной. Представляется, что широко распространённое негативное отношение к военной реформе вызвано во-многом подменой понятий. Так, принцип профессионализма называется “наёмничеством”, а пожелание отменить всеобщую действительную службу распространяется на все стороны обязательств гражданина по отношению к вооружённым силам.
Переход США и Великобритании к контрактному комплектованию был возвращением на круги своя — в этих странах военная служба почти всегда, за краткими эпизодами, была добровольной. В конце 90-х гг. Франция решила воплотить заветы де Голля и также начала переход к добровольчеству. Вслед за Францией тянутся и другие страны НАТО. Создание сильной профессиональной модернизированной армии — реформа действительно дорогостоящая, что, однако, никоим образом не отменяет её необходимости.
Реформы должны опираться на национальные основы и исторические прецеденты. Издревле защита Отечества в России была делом всего народа, что не исключало наличия военной элиты, для которой это дело было призванием всей жизни. Так, во времена Киевской Руси, наряду с княжескими дружинами, существовали городские ополчения, возглавляемые выборными начальниками — тысяцкими. В Московском царстве рядом с дворянами — “служилыми людьми по отечеству”, бились с врагом и несли пограничную службу “служилые люди по прибору”, набранные из всех сословий. На нашествие Наполеона страна откликнулась созывом земского ополчения. Почти во все периоды жизни Российского государства его вооружённые силы состояли как из профессионального войска, так и из народного ополчения. Последнее, однако, всегда выполняло только вспомогательную функцию.
Военная служба не должна быть уделом всех слоёв населения в одинаковой степени. Общественный статус военного (как офицера, так и рядового) должен стоять высоко, что невозможно без соответствующего материального обеспечения военнослужащих. Укреплению корпоративного сознания и сословной этики военных должна способствовать иная система комплектования вооружённых сил, при которой решающее значение придавалось бы семейным традициям и личным склонностям. Это и будет профессиональная, а не наёмная армия. Желательно возродить в том или ином виде наследственное привилегированное военно-служилое сословие. Вообще, сильное государство не может обойтись без привилегий, даваемых за действительную службу Отечеству. В то же время, как безопасность страны, так и социальная справедливость действительно требуют всеобщего элементарного военного обучения, создающего резерв, который может использоваться не столько в помощь профессиональной армии, сколько при ликвидации чрезвычайных ситуаций и т.п. Также стоит рассмотреть вопрос о воссоздании сети военных кафедр во всех вузах страны.
Объявление об отмене готовившегося перехода вооружённых сил на контрактную основу мы вправе рассматривать как признание министерства обороны в отсутствии у него концепции реформирования военной сферы. Впрочем, наша политическая элита, навязавшая военному руководству именно такое видение проблемы — или так, или никак — сама не на высоте задачи. Разработка направлений и способов реформы российских вооружённых сил -общенациональная задача, которая, как и сама армия, не терпит межпартийных склок.
