В январе 2021 г. Конституционный суд Молдавии признал неконституционным закон «О функционировании языков на территории Молдовы», где был определён особый статус русского как языка межнационального общения. Логику сторонников данного решения судебной инстанции хорошо передаёт высказывание одного из его инициаторов. Депутат республиканского парламента Октавиан Цыку, представляющий Партию национального единства, накануне вынесения судебного вердикта заявил: «Если мы будем использовать русский в межэтнических отношениях, то никогда не интегрируем нацменьшинства в молдавский политический дизайн».
При этом «молдавский политический дизайн» подаётся как безальтернативный стандарт в развитии Пруто-Днестровской республики. Между тем, безапелляционное втискивание полиэтничной Бессарабии в прокрустово ложе национального государства уже не раз приводило к её территориальным расколам.
Первый такой раскол произошёл ещё во время провозглашения Молдавской Демократической республики в декабре 1917 года. Тогда на заседании краевого совета в Кишинёве столкнулись два подхода.
Один из них состоял в том, что молодое государство должно называться по этнониму самого многочисленного народа Бессарабии – молдаван.По данным переписи населения 1897 г., молдаване составляли около 48% жителей региона (малоросы – 20%, евреи – 12%, великоросы – 8%, болгары – 5%, немцы и гагаузы по 3%).
Другого подхода придерживались представители национальных меньшинств, которые, правда, в совокупности составляли больше половины бессарабцев. Они заявили, что раз ни один этнос не имеет абсолютного большинства, то в государстве не должно быть «господствующей нации», а самой республике следует называться «Бессарабской». Ведь есть же в Европе пример Швейцарии, где германошвейцарцы составляют более 2/3 жителей, а франкошвейцарцы и италошвейцарцы – 18 и 10% соответственно.
В пользу общебессарабской модели молодой республики был и тот факт, что молдавская община обосновалась здесь, по историческим меркам, не так уж и давно – в XIV веке. К моменту же присоединения Бессарабии к Российской империи Молдавское княжество (основные земли которого были на территории современной Румынии) контролировало меньше половины Пруто-Днестровья. Население здесь было малочисленным (около 250 тыс. жителей). Одного миллиона численность бессарабцев достигла довольно быстро – за какие-то 50 лет, благодаря активному притоку переселенцев. Следовательно, предки большинства представителей титульной нации Молдавии переселялись сюда одновременно со славянами, гагаузами, немцами и другими колонистами.
Тем не менее, в 1917 г. возобладал первый вариант названия республики, и преимущественно славянские уезды юга Бессарабии разорвали отношения с Кишинёвом. Этот разрыв привёл к утрате молодой Молдавской Демократической Республикой выхода к Чёрному морю. Такая вот высокая цена за политические амбиции.
История отвела Первой Молдавской республике считанные недели. В начале января 1918 года Пруто-Днестровье (включая славянские уезды) было оккупировано Румынией. Несмотря на малочисленность в регионе великоросов, русский язык сохранял преобладающее положение в бессарабских городах. Он был языком публичного управления, бизнеса, искусства, образования.
Данное положение не устраивало новые власти. На румынский язык было стремительно переведено всё делопроизводство, реклама, образование. Доходило до запретов разговаривать по-русски на публичных мероприятиях.
Однако ожидаемых результатов это не давало, из публичного оборота русский язык никак не вытеснялся. Ведь, ко всему прочему, он вполне естественно исполнял роль языка межнационального общения. Потомки переселенцев, прибывших в Бессарабию из разных концов Европы, предпочитали изъясняться с инородцами на языке государства, которое их здесь объединило – России.
Попытки вытеснения русского из официального оборота (наряду с непопулярной экономической политикой) встретили сопротивление со стороны «национальных меньшинств». В преимущественно славянских уездах вспыхивали даже вооружённые восстания. Примечательно, что их основным лозунгом было создание Бессарабской (а не Молдавской) Советской Республики.
Советский Союз к моменту присоединения к нему Пруто-Днестровья строился по национально-территориальному принципу. По данным лекалам в 1940 г. была переформатирована и Бессарабия. Её центральная часть, с преимущественно молдавским населением, была выделена в Молдавскую Советскую Республику. Славянские же уезды юга и севера региона перешли в состав Украины. Никаких демократических процедур на сей счёт не проводилось.
Примечательно, что на момент передачи под власть Киева Измаильского и Аккерманского уездов численность русского населения (согласно румынским данным) в них была выше, чем украинцев. Соответственно, РСФСР вполне могла бы ставить вопрос о приращении, за счёт этих причерноморских регионов. Однако вопрос решился в пользу УССР.
Поскольку усечённая Молдавия по «сталинскому канону» не дотягивала по численности союзной республики, к ней присоединили другой, более компактный но также преимущественно славянский регион – Приднестровье.
СССР на свою «прибалканскую витрину» средств не жалел. В послевоенный период проводилась форсированная индустриализация, модернизация сельского хозяйства, социальной инфраструктуры Молдавской ССР. Сюда направлялись инженеры, рабочие и служащие из других республик Советского Союза (в основном из России и Украины). За сорок лет с момента присоединения Бессарабии к СССР совокупная численность этих слоёв населения возросла в 15 раз и достигла 1,5 млн. человек. Прибывавшие кадры были русскоязычными.
Русский язык в тот период приобрёл положение квазиофициального. Его статус никак не выделялся, но на нём велось официальное делопроизводство, проходили заседания органов власти. Особых конфликтов это не вызывало, так как ещё с имперских времён в Бессарабии сложилось русско-молдавское двуязычие.
Советские власти уделяли большое внимание развитию молдавской культуры. Школы с молдавским языком обучения открылись во всех молдавских населённых пунктах МССР. Были созданы десятки вузов, преподававших на молдавском языке. Никогда -- ни до, ни после этого периода -- произведения молдавских литераторов не издавались столь большими тиражами. Мировую известность получили имена молдавских деятелей культуры: Марии Биешу, Эмиля Лотяну, Евгения Доги, ансамбля Жок.
Однако в крупных городах, в сфере государственного управления почти безраздельно господствовал русский язык. В Кишинёве, к примеру, не было молдавских детских садов, работали только две молдавские школы.
Это вызывало недовольство молдавской интеллигенции, но до середины 80-х годов оно не имело большого общественного резонанса. Во время же дезинтеграции СССР языковая проблема была выбрана молдавской номенклатурой для мобилизации националистического движения и борьбы с русскоязычными конкурентами.
Совместными усилиями молдавской партноменклатуры и творческой интеллигенции в 1989 году был разработан республиканский закон «О функционировании языков на территории Молдавской ССР». Документ закреплял статус государственного языка лишь за молдавским. На него переводился весь официальный документооборот, руководящие должности могли занимать только носители этого языка. Одновременно предусматривался перевод молдавского языка на латинскую графику.
За русским языком признавался статус языка межнационального общения. Но он определялся лишь тем, что Молдавия входила в состав СССР, для взаимоотношений с другими союзными республиками и Москвой.
Во взаимоотношениях между Кишинёвом и русскоязычными регионами повторялась ситуация 1917 г. Горсовет Тирасполя (второго по величине города МССР, преимущественно русского) обращался в парламент Молдавии, предлагая закрепить статус государственного и за русским языком. Высказывались предложения вынести языковой вопрос на республиканский референдум. Но Кишинёв упорно повторял ошибки 70-летней давности.
Отказ республиканских властей идти на компромисс привёл сначала к политической забастовке в преимущественно славянских городах, провозглашению Приднестровской автономии, а затем и к образованию суверенной республики со столицей в Тирасполе. Кишинёвские власти не смогли вернуть самый промышленно развитый регион бывшей Советской Молдавии даже силой оружия в 1991 – 1992 годах.
Казалось бы, с уходом Приднестровья история с дерусификацией Республики Молдова получит логическое завершение. Неизбежно произойдёт возврат к румынизации всех сфер общественной жизни в теперь уже национально-однородной республике. Ведь инициаторы курса на вытеснение русского языка на рубеже 80-90-х годов не скрывали своего желания максимально сблизить Молдову с Румынией, вплоть до их объединения.
Такой сценарий не устраивал молдавскую бюрократию, рисковавшую потерять рычаги управления хоть и над маленьким, но независимым государством. В 1992 году сторонники перехода Кишинёва под власть Бухареста были удалены из республиканского правительства. Тогда же установился существующий «статус-кво» в использовании русского языка на территории Молдавии.
До недавнего времени русский язык входил в число образовательных предметов всех школ республики (теперь его можно изучать лишь как иностранный язык по выбору). Образование на русском языке получает около 20% школьников Молдавии, что примерно соответствует доле национальных меньшинств. Документооборот ведётся на двух языках. Граждане имеют право обращаться в публичные учреждения на молдавском и русском языках и получать ответ на языке обращения. Русский язык имеет официальный статус в Гагаузской автономии на юге республики. Выходят и пользуются большой популярностью русскоязычные СМИ.
Тем не менее, сложившуюся ситуацию не стоит идеализировать. К примеру, в разгар эпидемии короновируса в Молдавии остро встал вопрос об отсутствии русских инструкций по применению лекарств ко многим препаратам, продающимся в республике. Это прямо противоречит нормам ООН, согласно которым государство должно обеспечить всем гражданам, без какой бы то ни было дискриминации, доступ к медицинским услугам.
Большой резонанс, вызванный «языковым» решением Конституционного Суда, объясняется тем, что, пусть и несовершенная, практика двуязычия, сложившаяся в Молдавии, оказывается под угрозой. Опыт соседней Украины, где применение русского языка ограничено даже в сфере обслуживания, даёт богатый опыт для новых румынизаторов. Для Молдавии применение подобных драконовских мер грозит новыми территориальными расколами. Новыми точками напряжения могут стать область Гагаузской автономии, район компактного проживания болгар с административным центром в Тараклие и русскоязычный город Бельцы (после отделения Тирасполя он стал вторым городом республики).
Геополитические предпочтения жителей Гагаузии демонстрирует относительно «свежий» региональный референдум 2014 года, в ходе которого подавляющее большинство гагаузов (250-тысячный тюркский народ православного вероисповедания) высказался за присоединение Молдавии к Таможенному Союзу с участием России.
По словам Ирины Влах, ныне возглавляющей Гагаузию, 98% образовательных учреждений региона работают на русском языке. Здесь сохранялось в полном объёме вещание российских СМИ, даже когда в остальной Молдавии вводились серьёзные ограничения. На русском языке работают органы власти автономии, выходит основной массив материалов в местных СМИ. Закон об особом статусе Гагаузии предписывает, что переписка автономии с учреждениями остальной Молдавии может вестись как на молдавском, так и на русском языках. Десять лет назад даже имел место конфликт, когда автономные органы власти в Комрате (столице Гагаузии) отказывались отвечать на обращения из Кишинёва, если те не дублировались на русском языке.
При этом вопрос сохранения официального статуса русского языка отнюдь не является блажью. За этим стоит прагматичный расчёт, так как республика сохраняет тесные торгово-экономические и гуманитарные связи с Российской Федерацией. Гагаузы активно используют большие возможностирусского языка в привлечении инвестиций, получении образования, трудоустройстве за рубежом. Кроме того, русскоязычие позволяет гагаузским политикам показать уникальность в политической системе Молдовы, занимать лидирующие позиции в общемолдавских пророссийских партиях, а через них претендовать на политические высоты в Кишинёве. Не забывают они при этом и о контактах с тюркскими государствами (среди российских регионов с Гагаузией активно сотрудничает Татарстан).
Очевидно, что дальнейшее сокращение сферы применения русского языка неизбежно усилит политические противоречия Кишинёва с Гагаузской автономией (около 5% от населения и территории Молдавии). К чему приводят подобные противоречия в многонациональной Бессарабии -- хорошо показывают предыдущие территориальные расколы региона. Каждый из них приводил к разрыву экономических и гуманитарных связей, транспортно-логистическим проблемам, политическим конфликтам, разделению государственными границами родственных семей, возрастанию издержек на содержание чиновничьего аппарата.
Можно ли не просто остановить, но и повернуть вспять эту порочную практику дробления Бессарабии на всё новые национальные государства? Да, такие возможности имеются. Для этого нужно перестать упорствовать в контрпродуктивной политике дерусификации. Также целесообразно вернуться к дискуссии об основах Пруто-Днестровской государственности 1917 года. На наш взгляд, востребовано переучреждение нынешней Молдавской государственности в форме Бессарабской республики, где нет титульной нации, а есть широкое самоуправление регионов и равный статус для наиболее распространённых в регионе языков. Данная модель могла бы не только предотвратить дальнейшие расколы, но и создать условия для реинтеграции утраченных регионов Большой Бессарабии.
