ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКЦИИ. Этот текст был написан в 1950 году, однако злободневность его для современной Эрэфии трудно переоценить.
Здесь налицо многие реалии наших дней: и товарищ майор господин подполковник герр оберштурмбанфюрер, устраивающий пострелушки по людям ради собственного удовольствия, и славянские парни, которых похищают и угоняют в рабство, и славянские девушки, которых силой заставляют участвовать в «санитарно-медицинских мероприятиях» по обслуживанию гордых джигитов истинных арийцев, и «следственные органы», которые избивают подследственных по лицу «до состояния баклажана»...
Но, пожалуй, главное, чем ценен этот текст - однозначной констатацией того факта, что с изгнанием немецких захватчиков в 1945 году борьба славян за свою свободу отнюдь не закончилась. Как не закончилась она и по сей день.
Посвящается узникам концлагерей,
пострадавшим во время Второй мировой войны.
Пролог. Опасное веселье в бараке № 99
Хотелось бы начать это повествование, как начинали древние летописцы: «Лета Господнего такого-то...», но не могу, ибо время, когда случилось то, о чём я буду рассказывать, никак нельзя называть летом Господним, разве что Господь Бог, как и всегда, дозволял Солнцу светить добрым и злым и давал дождь праведным и неправедным. Другими словами, это было лето человеческое, а не Божье. Ибо Господом попущено было грешным людям творить волю свою, а не волю Божью. Напрасно миллионы христиан утром и вечером читали Отче наш и говорили Богу: Да будет воля Твоя, яко на небеси (между ангелами), и на земли (между людьми). Воплощалась лишь воля человеческая, творились только дела человеческие, осуществлялись лишь планы людские, прославлялись только люди, которые уничтожали, убивали, разрушали, грабили, ненавидели - всё ради счастья человеческого, помимо Бога и против воли Божьей.
Поэтому стыдно начинать, как начинали древние летописцы: «Лета Господнего...», чтобы не сваливать на праведного Господа ответственность за все несправедливости дел и рук человеческих, совершённых в то лето. Будет лучше начать так:
Лета человеческого 1944-го, месяца июля, на вождя немецкого народа Адольфа Гитлера было совершено покушение со стороны немецких генералов, среди которых было несколько знаменитых полководцев. В первом сообщении об этом покушении говорилось, что Гитлер убит. Это вызвало великую радость по всему свету, кроме стран Оси Берлин - Рим - Токио. Достигли эти вести и концентрационных лагерей в Германии, в которых томились в рабстве миллионы узников, представителей всех наций на свете, надеясь на скорое освобождение и возвращение домой. Гитлер намеренно взращивал высокомерное презрение немцев ко всем народам, чем, естественно, вызвал в ответ ненависть всех народов к немцам.
Весть о смерти Гитлера достигла и концлагеря, который в переводе с сербского назывался Еловый лес, и радость узников, томящихся по баракам, была так велика, что её не удалось скрыть. Радость эта выразилась бурным ликованием заключённых в бараке № 99.
Однако Гитлер остался жив, и пронёсшиеся слухи были опровергнуты. Вскоре поступило указание «ликвидировать» всех, кто хоть каким-то образом выражал свою радость по поводу будто бы успешного покушения на жизнь Фюрера. Комендантам всех концлагерей было приказано умертвить, как «мятежников», всех тех, кто одобрил покушение на всемогущего вождя Рейха. И приказ этот был выполнен, то есть по всем лагерям была проведена кровавая «чистка». В течение нескольких дней после полуночи ночную тишину разрывали прощальные пулемётные очереди, которыми люди вершили жуткую волю свою, а не благую волю Божью.
В бараке № 99 были, в основном, сербы, но вместе с ними временно находились несколько американцев, индийцев, негров, русских, норвежцев и поляков. Старшим по бараку был серб, капитан запаса Спас Спасович, до войны учитель истории в какой-то гимназии.
А начальником лагеря был доктор Иоганн Адлер, полковник запаса и преподаватель истории в университете. Доктор Адлер очень ценил Спаса Спасовича за его знания, а ещё больше за его редкостную порядочность и скромность.
Однако приказ есть приказ. Комендант лагеря должен был ликвидировать многих «бунтовщиков», и, прежде всего, узников из барака № 99.
Доктор Адлер был лютеранин и пуритански ценил истину и порядочность выше всех схоластических полуистин и этических адвокатур. 3ная Спаса как человека настоящего и порядочного, он хотел его во что бы то ни стало спасти и не допустить, чтобы кровь этого праведника пала на него и на его детей.
Однако Адлер был в то же время убеждённый национал-социалист и верный сторонник Гитлера, когда дело касалось внутренних социальных реформ. Его вопрос: как же всё-таки спасти Спаса, старшего по самому мятежному бараку?
После бессонной ночи комендант обратился в соответствующие органы с просьбой дать ему срок семь дней, чтобы провести расследование. Разрешение было получено. Однако в дивизии было несколько завистников, которые недолюбливали Адлера из-за симпатий к нему Гитлера. Поэтому к нему направили одного сурового гестаповца, оберштурмбанфюрера, чтобы контролировать, как он ведёт суд над «бунтовщиками», и в дальнейшем осудить за мягкость и снисходительность.
И вот началось судебное расследование мятежа узников из барака № 99, и в первую очередь предстал перед судом старший по бараку капитан Спас Спасович.
Первая ночь суда.
Ночь с воскресенья на понедельник
Доктор Адлер созвал лагерный военный суд, пригласил представителя Тайной государственной полиции (который, по правде говоря, сам напросился) и открыл судебное заседание по делу старшего по бараку № 99.
- Как тебя зовут?
- Спас Спасович.
- Что значит это имя?
- Оно означает Иисус Иисусович.
- А не еврейское ли это имя?
- Когда-то было еврейское, а теперь христианское.
- Кто ты по национальности и какой веры?
- Я серб православного вероисповедания.
- Образование у тебя университетское?
- Да.
- В какой области науки ты специалист?
- Я богослов и историк.
- Почему же в двух, а не в одной?
- Я считаю, что эти две науки неразделимы, одна без другой не имеет смысла.
- Членом какой политической партии являешься?
- Никакой.
- Почему?
- Потому, что убеждён: любая политическая партия обещает больше, чем может дать, и поэтому ведёт народ в 3емлю Недостижимую.
- Что это за страна такая?
- 3емля Недостижимая - это своего рода рай земной для избранного народа, призрачная страна счастья, которую политические вожди всегда обещают народу но, покуда не умрут, никогда не увидят.
- Думаешь ли ты так же и о политических партиях и теориях всей Европы?
- Да, во всей Европе все партии сейчас такие же.
- И о коммунистах?
- Конечно.
- И о национал-социализме?
- Да.
- Ещё раз: ты считаешь, что наша немецкая национал-социалистическая партия ведёт немецкий народ в призрачную 3емлю Недостижимую, откуда нет возврата?
- Совершенно верно.
- Может, это в тебе говорит ненависть к немцам?
- Если бы я судил немцев по их преступлениям против моего народа, моя ненависть была бы оправданна. Однако я знал и других немцев, поэтому у меня нет ненависти к немецкому народу вообще.
Услышав это, гестаповец стукнул кулаком по столу и воскликнул:
- Господин председатель, расстреляйте его немедленно и не теряйте время!
Доктор Адлер дотронулся до его руки и спокойно сказал:
- Будьте терпеливы, у нас в распоряжении целых семь дней. Он, как старший по бараку, должен отвечать больше всех, поэтому мы должны задержаться на нём дольше других. - Потом он повернулся к узнику и довольно резко сказал: - Полегче, Спасович, думай, что говоришь. Голова твоя на ниточке висит.
- Нет, господин полковник. Я вижу, что моя голова не на ниточке висит, а я держу её, отсечённую, в своих руках, как святой Иоанн на иконе.
Перекрёстный допрос был продолжен.
Первый судья: Для Сербии война закончилась в 1941 году, почему же ты сразу же не сдался, но, как бунтовщик, подался в горы?
Спас: Война и сегодня не закончена. А я и в регулярной армии, как офицер, и в горах, как «бунтовщик», как вы меня называете, был одним и тем же - сербским солдатом против немецких солдат.
Первый судья: Кто заставил тебя уйти в горы?
Спас: Немцы.
Гестаповец: Как это?
Спас: А вот как. В сорок первом я видел, как немцы расстреляли три тысячи невинных сербов за 30 немцев, которых сербские воины убили в стычке на дороге Крагуевац - Горни Милановац. Я содрогнулся от такой бесчеловечности и ушёл в горы, чтобы, живя со зверями, защищать свой народ и погибнуть в честной борьбе за Честной Крест. Я поступил по примеру моих крестоносных предков, один из которых говорил царице Милице: «Мы идём с братьями на поле Косово за Крест Честной погибнуть».
Второй судья: А разве наш Вождь не пошёл на Россию в крестовый поход против безбожников?
Спас: Да, пошёл, но не во имя Честного Креста, как Барбаросса, которого сербский жупан Стефан Неманя сердечно принял в Нише, снабдил съестными припасами и с почестями проводил. А во имя свастики - так называемого сломанного нехристианского креста, который этически стоит даже ниже, чем полумесяц. Из-за этого никто в Европе не отозвался на его призыв отправиться в так называемый «крестовый поход».
- Это неправда! - крикнул гестаповец и со всей силы грохнул кулаком по столу. - Это ложь, что никто не отозвался. Многие отозвались.
Спас: Никто не отозвался по совести и доброй воле, но присоединились или из страха, или с расчётом на материальную выгоду. Поэтому те, что отозвались, были скорее обузой для немецкой армии, чем помощниками. Разве не так?
- Правильно! - решился воскликнуть один из младших офицеров.
Гестаповец посмотрел на него убийственным взглядом, и тот испуганно опустил голову и проглотил язык.
Последовало много других вопросов, после чего явился один из следователей, который делал обыск в бараке № 99, и показал связку листов бумаги.
- Эту рукопись, господа, я нашёл в соломенном тюфяке капитана Спасовича. Кладу её на всеобщее обозрение. Написана сербской кириллицей, но так непонятно и сокращённо, что никто из наших переводчиков не смог прочитать. Будто зашифровано.
Председатель: Это твой дневник, Спасович?
Спас: Нет, не дневник, господин полковник, а так, некоторые мои мысли и наблюдения общей природы.
Председатель: Ты должен переписать его начисто, чтобы мы смогли понять, что это. Даю тебе два дня, понял?
Спас: Понял.
Затем Спаса отвели в одиночку. А когда дверь за Спасом закрылась, гестаповец крикнул:
- Расстрелять его сегодня же ночью!
- Его нетрудно расстрелять, - ответил полковник Адлер, - он в наших руках. Приговор ему и всем остальным будет вынесен в следующую субботу.
Однако без ведома доктора Адлера в ту ночь было расстреляно 25 узников из барака № 99.
Рукопись Спаса Спасовича
Глава первая
Путники, странники и гости
В Священном Писании Божием много раз говорится, что мы странники и гости на этом свете. Но даже если об этом и не было бы сказано в Священном Писании, каждый разумный человек вскоре понимает это. Размышляя о жизни на этом свете и посещая кладбища, и старые и новые, каждый разумный человек неминуемо доходит до осознания этого.
А как только он дойдёт до осознания этого очевидного факта, разумный человек мучительно ищет ответы на три вопроса:
Если мы путники, то где цель нашего путешествия?
Если мы чужие на этом свете, то где наше отечество?
Если мы гости, то у кого мы в гостях? На Балканах, всегда и всюду, можно услышать ответы на эти три главных вопроса жизни. Причём ответы дают простые люди, самые простые мужчины и женщины, ибо привилегия простого христианского народа в том, что, не зная многого, он знает главное.
И поэтому на первый вопрос: «Если мы путники, то где цель нашего путешествия?», народ отвечает: Мы не от мира сего, но с того света. Или отвечает так: Мы от неба, а не от земли.
А на второй вопрос: «Если мы чужие на этом свете, то где наше отечество?», народ отвечает: Отечество наше там, где Отец наш. Или отвечает иначе: На этом свете мы чужаки, а на том мы дома.
И на третий вопрос: «Если мы гости, то у кого мы в гостях?», народ отвечает: Слава Богу, мы Его гости на земле.
Многомиллионные массы народные на наших святых Балканах на протяжении веков и из поколения в поколение давали именно такие типичные ответы. Итак, Мы не от мира сего, но с того света. Отечество наше там, где Отец наш. На этом свете мы чужаки, а на том мы дома. Слава Богу, мы Его гости на земле.
В этих простых недвусмысленных ответах выражено наше позитивное понимание жизни. В этом целиком вся жизненная философия, которая никого не довела до разочарования и самоубийства. В ней из века в век легко сочетались и упорядочивались личная жизнь человека и общественная жизнь людей. Разочарование постоянно сопровождает тех, кто, стремясь возвыситься над людьми, попадают в тень людскую.
В первую очередь это материалисты и агностики, два типа людей, рассадник которых в Европе.
Материалисты отвечают на эти три вопроса по-своему.
На первый вопрос они дают такой ответ: Мы не согласны, что все мы на земле лишь путники, но считаем, что мы продукт земли, подобно личинкам и моллюскам. Земля нас создаёт и принимает. На земле всё человеческое начинается и всё заканчивается.
На второй вопрос они отвечают так: Мы не странники на земле, но хозяева и повелители. Земля наша единственная родина.
На третий вопрос они категорически заявляют: Мы не гости на этом свете, но хозяева. Если мы и гостим, то гостим сами у себя, на земле.
Материалисты, на основе своей теории, полагают, что душа человека - то же, что и ногти на руках. Куда идут отстриженные ногти, туда же и душа.
Агностики на эти вопросы отвечают по-своему.
На первый вопрос они отвечают так: Мы чувствуем, что мы путники, но не знаем ни начала нашего пути, ни цели нашего путешествия.
На второй вопрос они в сомнении отвечают: Мы замечаем, что мы странники на этом свете, но не знаем, где наше настоящее отечество.
На третий вопрос: Мы догадываемся, что мы чьи-то гости на земле, но не знаем, у кого мы в гостях.
Более тысячи лет назад христианская Европа знала, как ясно и правильно отвечать на эти вопросы. Поистине, она отвечала яснее и логичнее, чем языческие Эллада, Египет, Персия или Индия, ибо она руководствовалась Логосом Божественным, который сошёл с неба, чтобы правильной логикой небесной заменить ошибочную логику земную. И, кроме того:
- чтобы явиться на земле и объявить людям истину Своей Сущностью и в Своей Сущности; чтобы дать отдохнуть человечеству, уставшему от поисков истины в вещах и от поклонения вещам, ибо в чём люди видели истину, тому они и поклонялись, будь то вещи или личности;
- чтобы вывести разум человеческий из тени природы и направить его на поклонение истине в Сущности единого Бога;
- чтобы помочь людям отличать истину от символов истины, которыми являются вещи и факты; чтобы научить людей ценить и любить личность человека из-за Личности Творца, Который над миром и над всем в мире.
Так было в старой христианской Европе, где философы, учёные и властители были единодушны с массами простого крещёного народа в ответах на эти три вопроса и не обособлялись от народа.
Однако за последние несколько столетий народы Западной Европы вовлеклись в ярые споры и лютую борьбу со своей Церковью или, вернее, со своей церковной иерархией. И в этой борьбе народы захлебнулись кровью больше, чем в войнах с гуннами и сарацинами. Ужасы братской крови затмили дотоле ясные духовные горизонты европейцев и отвратили многих умных, но озлобленных сынов Церкви от Божественного Логоса и от небесной правильной логики, вернув их к ошибочной земной логике языческих времён. И было всё именно так, как в сильных выражениях описывал апостол Пётр (2Пет.1:22). То есть, познав истину в едином личностном Боге, они повернулись к немощным стихиям мира и бессловесным предметам природы, чтобы спрашивать у них об истине, и, наконец, собрание всех вещей в природе провозгласили божеством. Ибо в чём они видели истину, тому и поклонялись.
Жёсткие церковные иерархи и озлобленная интеллигенция превратили христианскую Европу в «жилище, разделённое в самом себе». Как можно жить в таком доме? Кровля и стены духовной Европы рухнули ещё во времена ранних поколений, раскидав дрова в очаге. А на глазах нашего поколения, во время Первой мировой и Второй мировой войны (по сути, не мировой, а европейской) и фундамент лопнул.
Как страшно слово апостольское, сказанное о древних язычниках: когда помыслили, что мудры, обезумели. Ещё страшнее пророчество одного святого и прозорливого человека о неоязычниках: «Наступят времена, - предсказал Антоний Великий, - когда миром овладеет такое безумие, что сумасшедшие будут считать разумных безумными, а себя разумными».
Если бы европейские материалисты и идеалисты скрывали своё безумие в себе и держали бы свою беду при себе, они были бы малыми вредителями. Однако характерная особенность сумасшедших, охваченных манией величия - учить других, поэтому беда разрастается. Гонимые духом беспокойства, они навязываются обществу в учители и вожди, принося народам большой вред.
Обычно искусные на перо и пламенные в речах, они очаровывают простой народ видениями некой земли обетованной, или рая на земле, которая манит их, как фата-моргана в пустыне. Когда лжеучители достигают власти, волшебные видения призрачной страны счастья отдаляются, бледнеют и исчезают. И тогда грубая реальность пустыни ещё страшнее печёт и ранит. А разочарованные люди и народы проклинают болезненную мечту своих вождей, которая привела их не в землю обетованную, не в земной рай, но туда, откуда нет возврата, - в Землю Недостижимую.
Вторая ночь суда
Ночь с понедельника на вторник
Два вооружённых охранника ввели Спаса в зал суда. Спас слегка кивнул судьям.
Председатель: Спас Спасович?
Спас: Я, господин полковник.
Председатель: Скажи-ка, есть ли у тебя храбрость говорить правду и тогда, когда это было бы опасно для твоей жизни?
Спас: Правда никогда не представляет опасности для жизни, лишь ложь опасна.
Председатель: Ты так думаешь?
Спас: Истина и жизнь неотделимы друг от друга, как глаза и зрение, по слову Того, Кто сказал: Я есмь истина и жизнь.
- Ты имеешь в виду того Иисуса, еврея? - вскинулся гестаповец.
Спас: Я имею в виду, господин оберштурмбанфюрер, Господа Иисуса Христа, который был столько же евреем, сколько и немцем, и испанцем, и сербом, и американцем, и азиатом, и африканцем. Он называл себя «сыном человеческим», а не сыном еврейским.
- Ха-ха-ха! - злобно рассмеялся гестаповец. - Скажи ещё, и негром, и папуасом!
Спас: Да, и негром, и папуасом, и всеми остальными, чтобы всех спасти, как Мессия и Человеколюбец.
Гестаповец: Я считаю, что ты наносишь вред немецкой расе, когда называешь этого мечтателя немцем.
Спас: А я уверен, что большинство немецкого народа считают это не вредом, а великой честью.
Гестаповец: Мы, во главе с нашим гениальным Вождём, идём по пути излечения всего немецкого народа от этого векового заблуждения, и мы отвратим наш народ от мягкотелого Иисуса и вернём его к вере наших тевтонских предков в богов силы и стойкости, мужества и победы. Мы высшая раса, которая слишком долго была обманута сладостными мечтами этого еврейского Помазанника. Он отбросил нас назад и уравнял со слабаками и рабами. Сейчас мы нашли своего настоящего мессию и, вырвав свою судьбу из немощных рук еврейского пророка, отдали её в железные руки нашего национального мессии, Адольфа Гитлера. Наша задача владеть мечом Зигфрида, а не рабски плакать перед крестом или с крестом. Понял?
Спас: Слова понимаю, но боюсь, не понимаю их смысл. Зачастую, не меч, но именно слёзы поворачивали судьбы людей к добру.
Гестаповец: Мы оставим вам, славянам, незавидную роль плакать вместе с плачевным Христом, прислуживая нам, более сильному народу, и батрача на нас. Всегда высшие расы господствовали над низшими. Это азбука мировой истории, которую ты, жалкий учителишка истории, ещё не понял.
Спас: Я могу только удивляться вашему красноречию, господин оберштурмбанфюрер, но и огорчаться из-за такого вашего толкования истории. Не хотите ли вы сказать, что если какая-то жестокая банда, не связанная моральными законами, неожиданно нападёт на один мирный культурный город, ограбит и разрушит его, а жителей перебьёт или отведёт в рабство, то это означает, что некая высшая раса стала полноправным властителем некой низшей расы?
Гестаповец: Например?
Спас: Например, когда дикие гиксосы или разнузданные мамелюки опустошили культурный Египет. Или когда кровожадный Тамерлан разорил христианскую Армению и цивилизованную Персию. Или когда свирепые сельджуки и османы погубили Малую Азию и Византию. Или, например...
- Или, например, - закричал разъярённый гестаповец, - когда «дикие германцы» поработили «высокообразованных» свинопасов-сербов, это ты хотел сказать, а?
Спас: Это вы сказали.
Гестаповец: А ты что говоришь, раб?
Спас: А я говорю, что мы, сербы, не сердимся, когда вы называете нас свинопасами, как и немцы не должны сердиться, когда мы называем их медниками или точильщиками. Мы выращивали свиней и отдавали их немцам за котлы и колёса. Ни то, ни другое занятие не имеют ничего общего с образованностью. И свинопасы, и медники могут быть или образованными, или необразованными.
Гестаповец: Так кто же, по-твоему, образованный человек?
Спас: Тот, кто носит образ Божий, лик Божий в своей душе и стыд на своём лице. О таком мы, сербы, говорим, что он образованный, порядочный человек.
Гестаповец: А кто, по-твоему, необразованный и непорядочный? (Гестаповец задал этот вопрос, но, не слушая Спаса, повернулся к сидевшему рядом офицеру и что-то стал говорить ему).
Спас: Необразованный - это такой человек, который изгнал образ, то есть лик Божий из своей души и румянец стыда с лица своего. Как, например, когда медники нападут на землю свинопасов и, ценя свиней выше людей, отнимут у народа всех свиней, да ещё и все котлы и все колёса, и отправят в свою страну.
Председатель (резко): Следи за своими словами, Спасович! Скажи по-другому, что ты хотел сказать.
Спас: Я хотел сказать, что Гердер, фон Ранке и Гёте лучше думали о сербах, чем господин оберштурмбанфюрер.
Гестаповец: Не важно, что старые немцы думали о вас и обо всех остальных. Они жили в зачарованном кругу ложной и унижающей религии. Важно, что наш победоносный Вождь совершил переворот в истории немецкого народа и в истории мира. Он переоценил все ценности и, отбросив грязь, выбрал золото. Он есть начало новой истории немцев. Он возвёл немецкий народ на пьедестал господствующей нации, как и должно быть. Ты понял?
Спас: Любой вождь любого крещёного народа, который, отвергая Христа, хочет осчастливить свой народ, приведёт свой народ не в счастливую землю обетованную, но в призрачную Землю Недостижимую, откуда нет возврата. Это неминуемо и неизбежно.
Гестаповец побледнел от гнева и нацелил пистолет в грудь Спаса Спасовича, крича:
- Эта скотина оскорбляет нашего Фюрера! Его надо судить вот как...
Тут доктор Адлер схватил его за руку, но пистолет выстрелил, пуля попала в окно, и стекло разлетелось вдребезги.
Председатель: Коллега, я не могу не удивляться, зачем вы задаёте обвиняемому такие общие вопросы, по которым он имеет право думать что угодно? Зачем вы отдаляетесь от нашей темы? А тебе, Спасович, ещё раз строго напоминаю, чтобы ты не смел больше оскорблять национальные чувства немцев. Давайте, господа следователи, вернёмся к делу.
Следователь: Все заключённые из барака № 99 признают, что радовались в ту ночь, когда услышали о гибели Гитлера. Они утверждают, что старший по бараку Спасович радовался вместе с ними.
Председатель: Что ты можешь ответить на это, Спасович?
Спас: Действительно, все мы в ту ночь радовались, но не смерти Гитлера, а предчувствуя скорое возвращение на родину.
Следователь: Это лишь казуистика.
Спас: Ничуть не бывало, господин следователь. Радость всех моих людей была естественна и незлобна. Тоска по родине и по своим семьям мучила их и иссушила больше, чем все беды лагерной жизни. Они радовались той самой радостью, какой радовались бы, если бы пришёл сам Гитлер и сказал: «Вы свободны, идите!» Они были бы одинаково благодарны и мёртвому, и живому Гитлеру, только бы их отпустили на свободу.
Председатель: Это ты, Спасович, по своему обыкновению, хочешь оправдать своих людей, которых, знаю, любишь. Однако на судебном языке это называется ложью.
Спас: Говоря неправду, я лишь повредил бы самому себе, как если бы я украл или убил.
Следователь: Двадцать пять человек из барака № 99 попытались бежать сегодня ночью, но были схвачены и расстреляны. Если бы они считали себя такими невинными, как их представляет обвиняемый, они не убегали бы от праведного суда. Однако они бежали, потому что знали, что виноваты. Скорее всего, и обвиняемый Спасович сделал бы попытку к бегству, если бы получил такую возможность.
Председатель (взволнованно): Я не верю, что Спасович попытался бы бежать, даже если бы со всех ворот был бы снят караул.
Следователь испытующе и недоумевающе взглянул на доктора Адлера.
Спас: Благодарю вас, господин полковник, что сказали обо мне правду. От судьбы не уйдёшь. И мои друзья, если они и вправду пытались бежать, в чём я... (пропуск в тексте), поступили глупо. Но их поступок можно объяснить страхом за свою жизнь. Узнав, что старший по бараку схвачен и предан суду, они, естественно, испугались за себя.
Первый судья: Почему ты не воспрепятствовал дикому веселью в твоём бараке или не заявил об этом немецкому начальнику охраны?
Спас: Я не помешал общей радости и не заявил о веселье в бараке потому, что это было выражение тоски по Родине, а не мстительность. Веселье моих людей ни на политическую ситуацию не повлияло, ни судьбу немецкого народа не изменило, и не нанесло никому ни малейшего вреда. Поэтому я беру на себя смелость просить вас, господа судьи, как людей просвещённых, не придавать большого значения этому стихийному веселью и пощадить моих людей. Расстреляйте одного меня, но не потому, что я и вправду виноват, а чтобы вы освободились от своих сомнений. Для меня будет радость умереть ради друзей своих, а им будет радость остаться в живых. Своей смертью я ничего не теряю, а они и вы что-то приобретёте - хотя бы иллюзию пользы.
Первый судья: Ты фантазируешь и плетёшь чепуху. Если ты намеренно фантазируешь, мы тебя расстреляем, если ненамеренно, отправим в сумасшедший дом.
Спас: Поступайте со мной так, как считаете нужным. А что касается фантазий и реальности, подумайте и решите, кто больший реалист: тот, кто видит Луну за триста тысяч километров над Землёй, или тот, кто смотрит на её отражение в луже у себя под ногами и видит, как она из воды смеётся над тем, кто хочет её рукой схватить?
И в эту ночь с понедельника на вторник было расстреляно 25 узников барака № 99.
Рукопись Спаса Спасовича
Глава вторая
Этика и техника
Первоначально религия была матерью и этики, и техники. Первоначально религия была родником, бьющим ключом из потаённых глубин, этика - живоносной рекой, а техника - вспомогательными каналами, по которым вода из той реки подводилась ко всем местам жизни человеческой.
Господь даровал людям закон верования, закон обладания и знание техники. По непосредственному наставлению Божьему Ной соорудил ковчег, который совершил одно из самых длительных путешествий в истории мореходства.
По непосредственному вдохновению Божьему Веселеил был исполнен Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством, работать из золота, серебра и меди, резать камни для вставливания и резать дерево для всякого дела (Исх.31:2-5).
Точно так же и храм Соломона, одно из древнейших чудес света, воздвигли люди, вдохновлённые Духом Божьим и наученные рукой Господней (3Цар.6). Так свидетельствует Священное Писание.
Итак, Причиной истинной веры, доброго обладания и технического знания у людей был Господь. Покуда люди непрестанно ощущали присутствие Господа над собой, перед собой и рядом с собой, как они чувствуют воздух и свет, до тех пор они приписывали и посвящали все свои технические свершения и дела рук своих Господу, Творцу и Вдохновителю.
А когда ощущение присутствия Божьего притупилось и духовное зрение помутилось, тогда у мастеров и специалистов появилась гордыня, и они начали дела рук своих (и здания, и изделия кустарей, и изобретения) приписывать исключительно самим себе и - злоупотреблять этим. Так на технику надвинулась тень проклятия.
Многие жалуются на технику. Многие обвиняют современную технику во всех несчастьях на свете.
А виновата ли техника? Или виноваты те, которые создают технику и управляют ею?
Разве виноват деревянный крест, если кого-то распинают на нём? Или молоток, если им сосед соседу разобьёт голову?
Техника бесчувственна к добру и злу. Одни и те же трубы можно использовать и для подведения родниковой воды, и для отведения нечистот из туалета. Зло происходит не от мёртвой техники, но от мёртвых сердец людских.
При полном осознании присутствия Господа и без гордости соорудил Ной чудесный ковчег во спасение своё и нового человечества.
При помрачении сознания о Божьем присутствии горделивые люди договорились: «Давайте соорудим город и башню до небес и прославим свои имена».
Однако Господь посрамил их смешением языков и рассеял их оттуда по всей земле; и они перестали строить город и башню. Посему дано ему имя Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле (Быт.11:8-9). Так строилась Вавилонская башня.
Когда Соломон завершил строительство величественного храма, он поднял руки к небу и смиренно взмолился: Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил имени Твоему (3Цар.7:27). И это чудесное здание простояло одиннадцать веков, но было разрушено и превратилось в прах и пепел тогда, когда безбожные потомки Соломона сделали дом молитвы домом торговли.
Следовательно, тот храм держался многие века не заслугой техники, и исчез с лица земли не из-за технических ошибок. Техника глуха, нема и не несёт ответственности. Она полностью зависит от этики, а этика - от веры.
Всем известна повесть о царе Навуходоносоре. Он построил Вавилон с огромными дворцами и висящими садами, водопроводами и каналами, со всем техническим искусством и красотами, каких мир дотоле не видывал. Посмотрел царь с крыши своего дворца на город, распростёршийся внизу, и сказал: это ли не величественный Вавилон, который построил я в доме царства силою моего могущества и во славу моего величия. Ещё речь сия была в устах его, как с неба раздался голос: тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя! (Дан.4:27-28). И как только он произнёс эти кичливые слова, Господь поразил его помешательством, и он сошёл с ума и провёл в безумии семь лет, как зверь среди зверей лесных. А от его великого Вавилона осталась груда развалин, и стал он жилищем шакалов, ужасом и посмеянием, без жителей (Иер.51:37), точно, как предрекал пророк Иеремия. Всюду, где бы люди ни потеряли страх Божий и ни нарушили моральный закон Божий, тут же достижения человеческой техники превращаются в прах, из которого и были созданы.
Точно так же и Эйфелева башня, и немецкие готические соборы, и американские небоскрёбы - вершины человеческого мастерства в строительстве - обрушатся и превратятся в бесформенную кучу праха, если гордость людская (к тому же ещё и христианская) и противление людей Богу превысит меру и надоест долготерпеливому Творцу.
Отчего погибли столь блистательные цивилизации и ушли глубоко под землю, так что поверх них пахарь пашет ниву, не подозревая о существовании их башен и скелетов под своим плугом?
Почему от всего несравненного мраморного зодчества эллинов не осталось ничего, кроме вампирски щербатого Акрополя?
И как могла дерзнуть земля скрыть от Солнца и от взгляда людского титанические храмы в Балбеке и Египте, а также блистательные города Экбатаны, Пер
