Продолжавшаяся в течение семи с половиной месяцев «контртеррористическая операция» (КТО) в окрестностях дагестанского села Гимры Унцукульского района внезапно завершилась 1 августа с.г. Хотя ещё в июле дагестанские милицейские чины заявляли о продлении КТО чуть ли не до конца 2008 года.
Неожиданное же решение об отмене режима КТО и замене его на «специальную комплексную профилактическую операцию» (СКПО) было принято на заседании оперативного штаба Республики Дагестан (РД) под руководством начальника УФСБ РФ по РД Вячеслава Шаньшина.
«В течение восьми месяцев жители района находились в стеснённом положении из-за присутствия силовиков. Я благодарен вам за то, что вы не пали духом и помогли противостоять агрессии со стороны экстремистов», — заявил президент РД Муху Алиев на встрече с гимринцами в первых числах августа.
Если верить заявлению президента, выходит, что агрессия успешно отражена, а мятежный аул, последние годы де-факто находящийся вне юрисдикции официальных дагестанских властей и живший «по шариату», вновь возвращается в правовое поле Конституций РФ и РД.
На словах, как, впрочем, и всегда у госчиновников, всё выходило гладко. А вот на деле…
О событиях, разворачивающихся вокруг Гимр на протяжении последних нескольких лет, российская общественность представления практически не имеет. Информация о новой «кадарской зоне» в селе Гимры в федеральные СМИ вообще не просачивалась. О том, что дагестанских горах вспыхнула новая горячая точка, в России мало кто знает.
Итак, аварское село Гимры. Аул для Дагестана является «историческим местом» — родиной Кази-муллы и Шамиля — первого и третьего имамов Дагестана и Чечни времён Кавказской войны 19-го века.
Оттуда же родом Газимагомед Магомедов, более известный в Дагестане как Газимагомед Гимринский. Именно после его убийства 15 декабря 2007 года в ауле был введён режим КТО.
Газимагомед Гимринский — личность противоречивая. По некоторым сведениям, участвовал в первой чеченской войне на стороне чеченских боевиков. Был активным сторонником «исламского пути». Многие в республике зачисляли его чуть ли не в ваххабиты но, одновременно, утверждалось, что Гимринский «сотрудничает с органами», в частности, с широко известным в Дагестане 6-м отделом УБОП по борьбе с религиозным экстремизмом и терроризмом. Некоторые неожиданные аресты членов бандподполья напрямую называли результатом такого «сотрудничества». Возможно, как раз это обстоятельство позволило Гимринскому попасть во власть — на момент убийства он являлся депутатом Народного Собрания РД.
Гимры начали «жить по шариату» гораздо ранее 15 декабря 2007 года, когда Национальный антитеррористический комитет РФ, отреагировав на смерть Гимринского, принял решение о проведении в селе крупномасштабной операции.
«Четыре-пять лет в селе установлены законы шариата. И народ доволен. Пьянства у нас нет, наркотиков, разврата и саун тоже нет», — сообщил мне один из сельчан на условиях анонимности.
Позиция самих гимринцев в этом вопросе весьма показательна. Светскую конституцию большинство из них фактически не признаёт. Они хотят жить по шариату, но при этом, однако, не перестают апеллировать к этой самой нешариатской, а, следовательно, нелегитимной для них конституции. По крайней мере, к тем её статьям, в которых идёт речь о правах и свободах. Подобная спекулятивная позиция, кстати, характерна для подавляющего числа современных исламистов.
Одновременно с установлением шариатских норм Гимры всё чаще стали фигурировать в милицейских сводках. Так, ещё в январе 2006 года возле села произошёл бой дагестанского ОМОНа с крупной ваххабитской бандой, в котором погибло десять милиционеров. А в октябре 2007 года был убит начальник Унцукульского РОВД Магомед-Али Алиев. Это убийство также связывают с боевиками.
Однако истоки конфликта надо искать не только в религиозной плоскости. На неблагополучную ситуацию в Гимрах и во всём Унцукульском районе влияет ещё и мощный социально-экономический фактор.
Район за последние годы превратился в «чёрную дыру», в которой бесследно исчезали регулярно выделяемые огромные средства, выделяемые из республиканского бюджета. Имя этой Унцукульской «чёрной дыры» дагестанцам хорошо известно — зона затопления Ирганайской ГЭС.
Обширные территории оказались под водой в результате переполнения Ирганайского водохранилища. В частности, в самом ауле Ирганай и его окрестностях под воду только за минувшее лето ушли десятки гектаров земли вместе с жилыми домами, приусадебными участками, пастбищами и фруктовыми садами. О том, кто и как планировал это затопление, независимой от республиканских властей следственной комиссии стоило бы разобраться — долго и упорно. Но появление такой комиссии в современном Дагестане — это что-то из области ненаучной фантастики.
Финансовые потоки в район идут давно. Например, только за 2005 год для зоны затопления из республиканского бюджета был перечислен 1 миллиард 200 миллионов рублей. По самым скромным подсчётам работников Унцукульской районной прокуратуры чиновниками было расхищено сразу же не менее половины перечисленных средств.
Непосредственно до людей, чьи дома оказались под водой, деньги как не доходили, так и теперь почти не доходят. Всё или почти всё исчезает в поистине бездонных чиновничьих карманах. И этот фактор является одним из мощных катализаторов массового недовольства. Разумеется, в подобных условиях утопические идеи вселенского блага путём введения шариата будут находить (и, конечно, находят) всё новых и новых приверженцев.
Кстати, одной из версий об истинных мотивах убийства Газимагомеда Гимринского является как раз версия коммерческая: конфликт покойного с вожаком местных «лесных» Ибрагимом Гаджидадаевым на почве раздела «дани» в сумме пяти миллионов долларов от ОАО «Сулакэнерго». Поживиться за счёт ОАО, по-видимому, оказалось не прочь и МВД РД. По сведениям самих работников «Сулакэнерго» после введения режима КТО предприятие ежемесячно выплачивало министерству внутренних дел 1 миллион рублей за «сохранность имущества».
Сама контртеррористическая операция в Гимрах оставляет множество вопросов. Если осенью 1939 года Англия и Франция вели против Германии войну, вошедшую в историю под именем «странной», то восьмимесячная гимринская КТО также может смело претендовать на аналогичное название.
При этом, кстати, не стоит забывать уроки истории: «странные войны», как правило, оканчиваются плачевно для ведущих их «воителей».
В декабре прошлого года село было блокировано крупными силами дагестанской милиции, ОМОНа и федеральных войск. Аул был окружён сетью блок-постов и КПП. Гимринский тоннель, являющийся главной транспортной артерией, связывавший район с остальной республикой, заблокировали. Казалось, что поначалу всё идёт по отработанной схеме: мощный удар по позициям боевиков с последующей зачисткой в селе. Однако, по сути, не последовало ни того, ни другого.
Гимры (в отличие от Карамахи) сопротивления милиции и войскам благоразумно не оказали - если не считать локальной стычки в окрестностях села с бандой Гаджидадаева ещё в декабре 2007 года. Прямой необходимости в штурме не было. По всей видимости, наиболее активные боевики из села благополучно ретировались, а их пособники, попрятав оружие, затаились. Обыски в домах гимринцев происходили десятки раз и по большей части не давали почти никакого результата.
Выброшенные зимой в горах милиционеры и военнослужащие оказались в бедственном положении — их практически не снабжали. Разумеется, деньги на командировочные исправно выделялись. Но к дагестанским омоновцам, стоящих месяцами в окрестностях Гимр, не только деньги, но даже элементарное питание доходило редко. Поэтому вынужденно, едва ли не с голодухи, начались грабежи местных жителей. Омоновцы — люди подневольные. Приказ нарушать нельзя, а есть что-то надо каждый день.
Живущим в блиндажах, палатках и на блок-постах полуголодным людям нечем было обогреваться. В результате за зиму на дрова они вырубили все окрестные абрикосовые сады, которые приносили гимринцам немалый доход. История, на сей раз, повторилась в виде откровенного фарса.
Если в середине XIX века в эпоху Кавказской войны русские войска целенаправленно рубили леса в Чечне для того, чтобы выкурить оттуда шамилёвских мюридов (это талантливо описано Львом Толстым в рассказе «Рубка леса»), то в наши дни — в начале XXI века, в эпоху «суверенной демократии», происходило прямо противоположное. Рубить деревья в аварских горах пришлось уже военнослужащим — в целях физического выживания. Зима 2007-08 гг. в Дагестане выдалась на редкость суровой и снежной, и служилые люди, брошенные под Гимры, рисковали в противном случае не дожить до весны. А срок режима КТО, между тем, всё продлевался и продлевался…
Самым громким успехом силовиков в Гимрах считается арест в конце февраля 2008 года «лидера буйнакского джамаата» (согласно данным министра МВД РД Адильгерея Магомедтагирова) Бамматхана Шейхова, ранее сбежавшего из Буйнакска в горы. Однако и здесь широко распиаренный успех в борьбе с террором не столь очевиден.
Во-первых, Шейхов сдался сам. Причём, сдался в блокированных Гимрах уже через два месяца после начала КТО. Спрашивается: почему он не был задержан ранее, если село было давно заблокировано и во всех домах проведены обыски?
Во-вторых, уговаривать Шейхова сдаться приехал сам генерал-лейтенант Магомедтагиров. И «лидер буйнакского джамаата» отдался в руки милиции под гарантию амнистии, которую ему обещали и министр внутренних дел Адильгерей Магомедтагиров, и президент республики Муху Алиев.
Уместен вопрос: как можно обещать амнистию человеку, который является лидером диверсионного подполья и на счету банды которого множество убийств правоохранителей? Или Бамматхан Шейхов в действительности являлся «лидером буйнакского джамаата» исключительно в победных реляциях руководства дагестанских силовиков?
В любом случае, слово своё ни министр МВД, ни президент не сдержали. Из Гимр Шейхов был препровождён в махачкалинский СИЗО, в котором пребывает и поныне.
Весь этот театр абсурда тянулся месяцами. На смену суровой и голодной зиме пришло лето, Шейхов уже давно ожидал суда присяжных, а режим КТО в Гимрах никто отменять не собирался. Наоборот, туда направлялись всё новые и новые подразделения МВД РД. Вслед за ними по дороге в горы исчезали немалые финансовые средства, отпущенные в качестве командировочных этим подразделениям. Милиция и войска по-прежнему снабжались плохо, что в конце августа, уже после замены КТО на СКПО, вынудило дезертировать оттуда около сотни дагестанских правоохранителей (!).
Логично задаться вопросом: кто истинный заказчик этого спектакля в театре абсурда? В чём смысл полугодового топтания под Гимрами, результатом которого явилось задержание и ликвидация в общей сложности десятка боевиков? Вон, в одной операции 17-го сентября в Сулейман-Стальском районе РД, продолжавшейся всего несколько часов и с привлечением гораздо меньших сил — местным ОМОНом и спецназом ФСБ — было быстро уничтожено десять боевиков. А тут сотни милиционеров и солдат с артиллерией и бронетехникой восемь месяцев топчутся вокруг аула, а результат почти такой же.
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к возможным мотивам министра внутренних дел Республики Дагестан Адильгерея Магомедтагирова — ведь отдавал приказы дагестанской милиции и ОМОНу именно он.
Вспомним, что осенью 2007 года в родном селении министра МВД РД ауле Гонода произошло громкое преступление: неизвестные расстреляли группу местной молодёжи в количестве девяти человек во главе с участковым милиционером. Не нужно быть специалистом-кавказоведом, чтобы понять: земляки ожидали от Адильгерея Магомедтагирова самых решительных действий по розыску и наказанию убийц. Причём, наказанию в любой форме — если не удастся добиться возмездия по российским законам, то преступники должны заплатить своей кровью по закону гор. Ибо, как гласит аварская пословица: «кровь не высыхает, долг не забывается».
Следы убийц привели в Гимры. На условиях анонимности при личной встрече один из жителей села поведал, что будто бы министр Магомедтагиров, встретившись в самом начале КТО с делегацией наиболее уважаемых гимринцев, заявил им примерно следующее: мол, ваши односельчане убили девятерых моих. Поэтому операция будет продолжаться до тех пор, пока не убьют минимум девять гимринцев.
Повторюсь, такое объяснение столь продолжительной по времени и столь низкой по эффективности КТО выдвинули именно некоторые из жителей аула Гимры. Но, с другой стороны, если принять подобное допущение в качестве рабочей гипотезы, то тогда проясняется многое. И перебои со снабжением блокировавших село омоновцев, вынуждавшие их, по сути дела, заниматься грабежами местных жителей. И уничтожение абрикосовых садов, урожаи которых приносили гимринцам немалый доход. И бесконечные, большей частью безрезультатные, обыски в домах сельчан в Гимрах.
Почти все дагестанские журналисты, кто непосредственно занимался изучением ситуации в Гимрах, в один голос утверждают: взрывоопасная ситуация нагнетается искусственно. Причём власть, проводя КТО именно таким образом, фактически провоцирует на «нервный срыв» обе стороны: и силовиков, брошенных ею в горах, по существу, в скотских условиях, и гимринцев, живущих в условиях осады более полугода.
Если бы полномасштабный вооружённый конфликт всё же произошёл, то высокие чины, «замирив» село посредством уже согнанных в Унцукульский район военных сил, не только с помпой отчитались бы перед Москвой об окончательной виктории над «террористами и экстремистами», но и списали (разворовали) бы под шумок огромные финансовые средства. Поэтому гимринская КТО имеет, помимо прочего, ещё и вполне очевидный «коммерческий» оттенок.
Но полномасштабные боевые действия в Гимрах всё же ещё не начались. По крайней мере, пока. Лишь «контртеррористическую операцию» (КТО) сменила «специальная комплексная профилактическая операция» (СКПО).
Похоже, на сцене местного театра абсурда проходит премьера очередной пьесы…
