Фонд «Сибирь-Форум», опубликовал доклад директора Центра политических технологий Борис Макаренко «Великие потрясения в ГосДуме». АПН публикует наиболее интересные выдержки из этого документа.
Чем нынешний институциональный дизайн Думы отличается от прежнего?
Многим. Происходящее сегодня вообще можно охарактеризовать как парламентскую революцию. Например, в нормальной парламентской системе спикер и его заместители, которых никогда не бывает много, являются гарантами обеспечения полноценной законотворческой дискуссии. Иными словами, они организуют работу, в том числе работу меньшинства. Конечно, спикер обычно представляет партию большинства, однако по своей функции он стоит над ней, поскольку ответственен за нормальное функционирование всего парламента. Политическая функция в этой системе отводится лидерам фракций.
Такое положение вещей до недавнего времени было и в России. Напомню, что российский парламентаризм родился как пасынок власти, которая не хотела, да и не могла вмешиваться в деятельность оппозиционной Думы. Именно поэтому парламент сам занимался своей институционализацией, в условиях реальной конкуренции фракций выстроив себя в соответствии с правилами, которыми руководствуется любой парламент мира: плюралистичность, посредническая роль спикера, относительно ограниченная роль руководящих органов Думы, большая свобода в действиях политических фракций и объединений. Так он просуществовал первые два срока и - с определенными изменениями - третий срок. Сейчас же с завоеванием одной партией конституционного большинства прежняя структура сломана. И спикер, и огромное число его заместителей становятся главными политическими руководителями Думы, при этом лидерам фракций отведена, по сути, функция по организационно-техническому обеспечению фракционной работы.
Эффективно ли будет работать такой парламент?
В качестве проводника единой государственной воли, диктующей важнейшие для исполнительной власти решения, он будет работать достаточно эффективно. Однако сам механизм их законодательного обеспечения может быть затруднен. Как аналитики Центра политических технологий и предполагали в предновогоднем прогнозе, единороссам пришлось решать проблему обустройства своих статусных депутатов. В составе "Единой России" очень много людей с большими амбициями, удовлетворение которых могло бы нанести ущерб эффективности работы парламента. Так в результате и получилось.
Оптимизацию явно чрезмерного количества думских комитетов решено было не проводить, более того, их число даже увеличилось (нужно, впрочем, отметить, что многие комитеты возглавили профессионалы - те же Резник и Исаев, Косачев, Кокошин, Крашенинников, Плескачевский). В каждом комитете появилась должность первого зампреда, что было продиктовано в том числе необходимостью увеличения числа статусных постов. Внутри Единой России были созданы четыре подгруппы. Все вместе это приведет к тому, что ранг начальника получит чуть ли не сотня депутатов.
Подгруппы будут идеологически дифференцированы? Выделится ли из "Единой России", например, квазилиберальное крыло?
Вряд ли. Во-первых, Единая Россия всегда была центристской. Во-вторых, ее идеология всегда очень тесно зависела от позиций исполнительной власти. Делиться по данному принципу для "Единой России" попросту неудобно.
Будет ли распространен принцип идеологической верности президенту на лоббизм, которым отличалась Дума предыдущего созыва?
Предварительный анализ списка председателей комитетов позволяет сделать вывод о поражении московского и в определенной степени ослаблении нефтяного лобби. Наиболее эффективным, жестким и сплоченным, особенно по бюджетным вопросам, в предыдущей Думе было московское представительство. Сейчас это лобби уводится с руководящих постов. Председатель бюджетного комитета, безусловно, самый компетентный специалист в этой области Андрей Жуков, становится первым вице-спикером, тем самым оказываясь неспособным непосредственно осуществлять руководство комитетом. На его место поставлен заведомый аутсайдер, ничего в бюджетном процессе не понимающий - речь идет о бывшем мэре Пятигорска Юрии Васильеве. Ясно, что теперь бюджетным процессом будут рулить извне. При этом Владислав Резник, тоже очень эффективный бюджетный специалист (впрочем, к московскому лобби не принадлежащий), уведен в комитет по кредитным организациям, который имеет к бюджету косвенное отношение.
Пока не понятно, что станет с другими московскими депутатами. Формально люди, исторически связанные с Лужковым, посты председателей комитетов все-таки получают. Здесь можно назвать Анатолия Исаева, ставшего председателем комитета по труду и социальной политике, Валерия Драганова, занявшего пост председателя комитета по экономической политику и предпринимательству, Андрея Кокошина, получившего комитет по делам СНГ. Но все равно, пока мы не видим полной раскладки зампредов, от которых тоже очень многое зависит, остается устойчивое ощущение, что, по крайней мере, от бюджетных процессов ключевые люди Лужкова отстранены.
Что касается нефтяного лобби, то обращает на себя внимание замена председателя профильного комитета по энергетике, который ранее занимал сильный лоббист Владимир Катренко.
Катренко стал руководителем одной из четырех подгрупп "Единой России", куда вошли многие статусные фигуры, в том числе Борис Грызлов.
Такова стилистика нынешней власти - людей не увольняют, их переназначают. Пожалуй, явная обида может возникнуть лишь у бывшего председателя комитета по госстроительству и конституционному законодательству Валерия Гребенникова, человека, эффективно решившего для власти очень серьезные законодательные проблемы в прошлой Думе, в частности, обеспечившего прохождение федеративной реформы, поправки в конституционный закон о референдуме. Гребенникову потерю поста никак не компенсировали.
Но вернемся к лоббизму. Обращает на себя внимание получение должности председателя аграрного комитета очень жестким в переговорах с правительством Геннадием Куликом. Если во многих случаях сильные лоббисты были уведены, то здесь самый мощный из них получает пост председателя комитета. Вообще говоря, разговоры о невозможности лоббизма в новой Думе считаю преждевременными, ведь если, например, председатель бюджетного комитета слаб, появляется вакуум, который может заполнить не Минфин и правительство, а кто-то другой. Если самый сильный аграрный лоббист становится председателем профильного комитета, правительству, очевидно, станет труднее достигать с ним договоренностей.
Как в этом смысле скажется на законодательном процессе практика нулевого чтения, которую хотят распространить на многие важные для правительства законопроекты? Когда публичная составляющая уводится в тень, для лоббизма должны открываться новые возможности.
Оппозиции фактически нет, думские полномочия монополизировала партия президента, на которую теперь ложится ответственность за всю законодательную работу. Президент в свою очередь практически полностью замкнул на себя исполнительную вертикаль. Можно ли говорить о некоей ловушке для Путина, которому отныне придется отвечать за все происходящее в России?
