Год назад в моде было рассуждение о БРИК, группе стран, состоящей из Индии, Китая, России и Бразилии. Западные финансовые аналитики предсказывали динамичное развитие этим странам и выход на лидирующие позиции в мировой экономике в ближайшие десятилетия или даже годы.
Время шло, бразильскому президенту Луле де Сильва удалось торпедировать экономический рост в своей стране. Однако Китай, Индия и Россия по-прежнему развиваются динамично, хотя и с разной скоростью. Китай демонстрирует увеличение ВВП в год на 10%, Индия — на 7–8%, Россия — на 6%. Правда, первые двое развиваются за счет промышленности и высоких технологий, а Россия — за счет сырья. Но это лишь особенность, не влияющая всерьез на оценки многомудрых аналитиков.
Однако нас интересует не столько экономический рост сам по себе, сколько элитные и политические расколы, которые возникли в Китае и Индии вследствие увеличения благосостояния общества. Экономический рост в обеих странах привел к сходным результатам. А именно — к противостоянию двух элитных группировок. Первая настаивала на ускоренном экономическом развитии, невзирая на возрастающие диспропорции в уровне жизни тех, кто выиграл от экономических реформ, и тех, кто проиграл. Вторая говорила о том, что без решения проблемы диспропорций экономика страны не может развиваться, поскольку в противном случае экономическому росту суждено прерваться по политическим причинам — в связи с угрозой революции.
В 2004 году Индийский национальный конгресс и его союзники неожиданно одержали победу над правым альянсом, возглавляемой националистической Бхаратия Джаната партии. Неожиданную потому, что наблюдатели полагали, что избиратели отблагодарят партию, обеспечившую Индии высокий экономический рост. Однако электорат был обеспокоен издержками экономических реформ и страданиями той части населения, которая от них проиграла. К власти пришло конгрессисткое правительство, обещавшее смягчить боль от реформ (но вместе с тем сохранить экономический рост).
Аналогичные процессы наблюдались в Китае. Политическая система Китая, в отличие от Индии, не предполагает борьбы политических партий на свободных выборах. Однако, по мнению наблюдателей, в китайской элите произошло расслоение по аналогичному вопросу — стоит ли продолжать экономические реформы, не оглядываясь на беднейшую часть населения, или же необходимо работать с оглядкой на нищую деревню и неразвитые провинции.
Олицетворением первой точки зрения выступал уходящий лидер Цзянь Цземинь и возглавляемая им «шанхайская группировка». Олицетворением второй — его преемник Ху Цзиньтао. Позиция «шанхайской группы» понятна. Шанхай — крупнейший экономический центр Китая и забота о бедных может осуществиться только за его счет. Однако точка зрения Ху Цзиньтао и его сторонников возобладала. Они добились отстранения Цзянь Цземиня от должности значительно раньше установленного срока — ожидалось, что Цзянь Цземинь покинет пост председателя Центральной военной комиссии Китай только в 2007 году, между тем китайский лидер был вынужден уйти в отставку со своего последнего официального поста уже в 2004.
Сегодняшний Китай декларирует экономический рост в качестве первостепенной задачи. Но одновременно он активно помогает своим слаборазвитым провинциям, вкладывается в инфраструктуру. Прошедший на прошлой неделе пленум ЦК КПК постановил реформировать, а фактически — восстановить сельскую медицину, которую прежняя власть, видимо, сознательно привела в негодность, опасаясь перенаселения страны. Больше того, китайским крестьянам будет выплачиваться пенсия!
Любопытно, однако, что в случае с Россией подобного элитного раскола не произошло. Правда, российская власть начала осуществлять национальные проекты, которые по форме напоминают политику Ху Цзиньтао. Однако эти проекты не имели особого резонанса и, с точки зрения общественного мнения, их, скорее, следует считать провалившимися. Это и логично, поскольку их настоящей целью было не преодоление разрыва между людьми, выигравшими и проигравшими от экономической ситуации за последние годы, а обыкновенный промоушн Дмитрия Медведева, который считается фаворитом в гонке преемников Путина.
Правда, создание вокруг Партии жизни «союза левых» на мгновение может показаться аналогом индийско-китайской ситуации. В действительности же наши «левые», разумеется, являются левыми лишь по названию. Их существование отражает в лучшем случае борьбу между кремлевскими группировками за право определения кандидатуры преемника, но ни в коем случае не борьбу по вопросу о том, в каком направлении должна развиваться страна.
Вопрос, однако, заключается в том, произойдет ли в России раскол, аналогичный китайскому и индийскому, или же страна изберет какой-то свой, третий путь? Пока что в России наблюдаются процессы, обратные китайским. Либеральное правительство начинает очередную реформу ЖКХ. Вряд ли поэтому следует ожидать «путинизма с человеческим лицом». Да и возможен ли он в принципе?
Экономика России структурно отличается от экономики Китая и Индии, как уже и было сказано выше. Китай и Индия — страны индустриализирующиеся (каждая на свой лад). Россия же — сырьевая деспотия, напротив, развивающаяся «задом наперед» (экономисты говорят о деиндустриализации). Распад на выигравших и проигравших происходит и там и там, но имеет разные последствия.
В Китае и Индии экономический рост выводит вперед одну из групп населения (например, в Китае — жителей прибрежных провинций). Правительства объективно заинтересованы, чтобы благосостояние распространилось на всех, так как это снижает социальную напряженность и позволяет повысить уровень жизни. При этом постоянный экономический рост позволяет повышать уровень жизни в обеих частях расколотого общества и тем снимать противоречия.
У нас экономический рост сырьевой и он накладывается на классические для сырьевой деспотии проблемы — нежелание богатых делиться с бедными, переход режима на сторону богатых, нарастание социальной, а вслед за ней и национальной розни.
Подобный режим в случае кризиса легко заменяется национал-социалистическим, то есть, пардон, социал-националистским. Пример Венесуэлы показывает, что подобное правительство пытается преодолеть возникший раскол за счет активной националистический и антизападной риторики и попыток патернализма.
Следовательно, в России, как стране сырьевой, раскол по индийско-китайской модели возможен, но чреват осложнениями. Индия и Китай всего лишь стремятся распространить индустриализацию на свои неразвитые регионы, дабы те вкусили блага прогресса, и не бунтовали. Сырьевая держава не может действовать подобным образом. Остается идеологическое охмурение и вялая раздача денег.
Современная российская власть вынуждена балансировать — брать на вооружение националистическую риторику (это хорошо видно на примере Грузии), но одновременно проводить либеральную политику. Разумеется, подобная ситуация не может продолжаться долго, режим должен уклониться в ту или другую сторону. Сегодня он пытается быть националистом и интернационалистом сразу. Бороться против грузин вне страны и одновременно против националистов — внутри. Сколь долго продлится такая ситуация — неизвестно. Но модель чревата опрокидыванием. Тогда то мы и увидим мгновенное разделение элит по китайско-индийской модели. Но, скорее всего, оно будет очень недолгим. После кризиса последует консолидация, уже на новом основании.
