...или путь на Запад между Сциллой и Харибдой
Итак, еще один шаг к поставленной цели. Достроен еще один пролет моста между Западом и Востоком. Им стал второй съезд лидеров мировых и традиционных религий в Астане. С 11 сентября 2001 и последовавших за этим «апокалиптических» заголовках о «войне цивилизаций» не было недостатка в кандидаты на почетную роль посредника между Западом и Востоком, однако большинство из них сходили с дистанции, не успев даже вступить на нее. России хватило лишь несколько лет, чтобы попробовать себя в соблазнительной и дорогого стоящей роли арбитра между США и исламским миром. Однако, похоже, смотрящая на восток голова двуглавого орла перевесила смотрящую на запад.
Турция, считавшая себя частью Европы, оказалась отторгнута этой Европой, а Исламская партия справедливости и благоденствия начала медленно, но неуклонно разворачивать страну в сторону мусульманского мира.
«Мост» над Босфором прогнулся и зашатался, теряя некогда присущую ему жесткость. С десяток возникших на руинах бывшего Советского Союза государств устремились в образовавшуюся брешь, предлагая себя в роли связующего звена между двумя цивилизациями, и, надеясь сорвать политические и экономические дивиденды, в большинстве случаев они оказывались не способны даже навести мосты между проживавшими в них народами. Погруженные в хаос межэтнических конфликтов или зацементированные диктатурами, они становились хорошим примером того... как не надо жить. Подобного рода претенденты на роль «культурных агентов» превращали в пародию саму идею о «межцивилизационном диалоге».
Ирония, однако, заключалась в том, что Западу, как воздух, был необходим такой посредник. США, сражаясь с исламским террором, всеми силами стремились доказать, что не хотят войны с мусульманским миром и готовы использовать любую возможность для диалога. Европа, в шорах политкорректности и идеалов мультикультуризма, не менее отчаянно нуждалась в стране, которая самим своим существованием доказывала бы: Восток не враждебен Западу, Восток, как и Запад, ищет точки соприкосновения и готов строить обще-евразийское пространство. Достойный претендент на эту роль мог быть щедро вознагражден, если бы он возник и отвечал хотя бы частично нормам западного демократического общества. И европейцы, и американцы отчаянно искали «подрядчика» на строительство «моста».
То была уникальная возможность для правителя любой страны, ищущей путь в эксклюзивный клуб под названием «Запад». Однако были здесь и подводные рифы. Банальное превращение в «пай-мальчика» Запада равносильно политическому самоубийству. Лидер, становившийся покорной марионеткой Вашингтона и Брюсселя, рисковал оказаться «белой вороной» и в собственной стране, и в регионе. Рисковал из посредника между цивилизациями превратиться в «агента чужеродного влияния». Строительство «моста» требовало сочетания тонкого расчета и оригинальной стратегии. Умения сделать свою страну объектом опеки «сильных мира сего», не поступившись и граммом национального суверенитета.
Сегодня, оглядываясь назад, мы видим, что на всем пространстве бывшего Советского Союза нашелся лишь один шахматист высокого класса.
Успех Нурсултана Назарбаева в том, что он вывел отношения с Западом за рамки двусторонних контактов — политических, экономических и оборонных. Он нашел «болевую точку» всего западного общества — непонимание религиозной составляющей в отношениях Восток-Запад и неумение эту составляющую выстроить. Он предложил свою страну (мусульманскую страну!) как пример межэтнической, межрелигиозной гармонии и одновременно — как центр и проводник межрелигиозного диалога. Это была стратегия не надуманная, а жизненно необходимая для современного мира, расколотого надвое между обществом потребления и патриархальным обществом, коим является весь Третий мир, и особенно мусульманская его часть. Жизнь сама диктовала такой диалог, Назарбаев распознал веяние времени и использовал его во благо своей страны.
Вспомним, одной из ключевых задач республики Назарбаев определил «вступление Казахстана на пост председателя ОБСЕ в 2009 году». Это должно, продолжил он, предшествовать превращению страны в «одно из 50 наиболее конкурентоспособных государств". Заявление это было сделано на открытии конференции "Содействие межкультурному, межрелигиозному и межэтническому пониманию", которая прошла при поддержке ОБСЕ в Алма-Ате 12 июня 2006 года. «Казахстан, чья политика может быть образно названа инвестициями в среднеазиатскую стабильность, является гарантом региональной безопасности, ... и видит своей главной задачей оказание помощи в обеспечении реальной долгосрочной безопасности в Средней Азии, в том числе в Афганистане», — сказал он.
Как Казахстан может быть «гарантом региональной безопасности»? Конечно, же не размещая на своей территории американские базы или посылая войска за пределы страны. Путь должен быть совершенно иной — через «межрелигиозное партнерство». Съезды лидеров мировых и традиционных религий в Астане, строительство Дворца мира и согласия, идея создания международного центра культур и религий, занимающегося исследовательскими, образовательными и гуманитарными программами, предложение ввести во всех странах на государственных телеканалах программу «Религиозный час» — все это приближает Казахстан к решению двуединой задачи.
Первое — утверждение страны в роли лидера в Евразии (причем в качестве такого Казахстан со временем может потеснить и Россию с ее застойными тенденциями и отсутствием реальной стратегии), и второе — обретение особой роли для Казахстана уже не только для региона, но и всего мира.
Казахстан сумел представить себя Западу как авангард той части мусульманского мира, которая стремится не к экспансии и обскурантизму, а к гармонии и терпимости.
Когда верховный имам Аль-Азхара в Египте Мухаммед Саид Тантауи говорит с трибуны Второго съезда лидеров мировых и традиционных религий в Астане, что нельзя «принуждать к вере, поскольку это порождает лицемеров и безбожников», аплодисменты достаются прежде всего Казахстану, создавшему атмосферу для такого рода деклараций.
Когда премьер-министр Катара Абдалла бен Халифа Аль Тани призывает к «расширению диалога между мусульманами, христианами и евреями», он выглядит лишь продолжателем усилий президента Казахстана в обеспечении «диалога цивилизаций».
Когда за «круглым столом» в Астане встречаются духовные лидеры злейших врагов, саудовские и иранские имамы, с одной стороны, и израильские раввины, с другой, мир с надеждой смотрит на Казахстан. Возможно, религиозные диспуты сделают то, что не смогли сделать политические переговоры за десятки лет, — примирить непримиримых противников? Возможно, путь к миру в горячих точках, где в конфликт вовлечены мусульмане, лежит не через Вашингтон или Брюссель, а через Астану? Религиозный диалог становится альтернативой традиционной политики.
Не удивителен тот интерес, который проявляет ЕС к инициативам Назарбаева. В Совещании ОБСЕ в июне участвовали ведущие чиновники этой организации: специальный представитель действующего председателя ОБСЕ Пьер Шевалье, генеральный секретарь ОБСЕ Марк Перрен де Бришамбо, верховный комиссар ОБСЕ по делам национальных меньшинств, Рольф Экеус, директор Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека Кристиан Штрохаль, представитель ОБСЕ по вопросам свободы средств массовой информации Миклош Харасти.
В Брюсселе не скрывают своего удовлетворения духом терпимости и взаимопонимания, который царит в Астане, и шансы на то, что Казахстан станет председателем этой организации через три года очень велики. (Случайно, или нет, но Третий съезд лидеров мировых и традиционных религий состоится в том же 2009 году).
Становление Казахстана как центра и инициатора межкультурного и межрелигиозного сближения имеет и внутриполитические аспекты. Закономерно, что слабые, не готовые ни к самоуправлению, ни к выработке долгосрочной национальной стратегии республики бывшего Советского Союза стали объектом манипуляций более сильных и стабильных государств — расположенных по соседству или вдали от их границ. Это породило и порождает непрерывную цепь кризисов на постсоветском пространстве, включая межэтнические беспорядки, возвращение к тоталитарным системам и перевороты — включая так называемые «оранжевые революции». Казахстан оставался на этом фоне островом стабильности, однако ряд государств были не прочь установить свой контроль над республикой посредством «агентов влияния» внутри нее. Несмотря на устойчивый экономический рост, повышение уровня благосостояния и традиционную терпимость в отношении меньшинств этот сценарий сохранял сравнительно высокую степень вероятности.
Очевидно, что в момент, когда Казахстан начинает получать весомые политические и экономические дивиденды за счет проводимой им международной политики, популярность руководства страны усиливается и соответственно сокращается поле маневра для разного рода провокаций. Для соседних государств, а также для Запада, Казахстан превращается в своего рода канал для выхода на возможных оппонентов. Более того, он становится страной, с которой удобнее дружить, нежели пытаться ее дестабилизировать.
Есть и другой внутриполитический момент политики «межрелигиозного диалога и сближения» Нурсултана Назарбаева. Было бы наивностью и даже ханжеством утверждать, что Казахстан уже стал демократическим государством. Возможно, он продвинулся по пути демократии дальше, нежели большинство остальных государств СНГ, но путь еще долог, а вызовы и угрозы велики.
И, как и большинство мусульманских государств на пост-советском пространстве, он оказывается между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, республике угрожает мусульманский экстремизм. С другой, — опасность быть «непонятой» западными либералами в случае, если государство начнет «рубить головы» гидре ваххабизма. Ислам Каримов, пошедший на репрессии против радикалов, моментально стал «персоной нон-грата» в Брюсселе и Вашингтоне. Однако другой путь, путь демократических методов в отношении воинствующих тоталитарных сект в еще неокрепшем государстве, представляет собой просто самоубийство.
Пока мусульманский экстремизм ничем не угрожает Казахстану, однако, в республике уже действует ваххабитская партия Хизб-ут-Тахрир: особенно ее присутствие ощутимо на юге, в Кентау, Туркестане и Чимкенте. В марте 2003 года городской суд Астаны признал деятельность этой группировки, активно действующей по всей Средней Азии, незаконной. Однако принятие закона и его реализация — вещи разные. Чтобы пресечь деятельность фанатиков, Назарбаеву необходимо предоставить полную свободу действий национальным спецслужбам. Но сделать это означает попасть под недремлющее око европейских правозащитников.
И это в ситуации, когда Казахстан надеется заслужить признание Брюсселя и занять пост председателя ОБСЕ. Выход? Он — в качественно новом статусе республики. Одно дело, если Казахстан — рядовая среднеазиатская страна со всем «набором» полуфеодальных пороков, присущих местным государствам, включая нарушение прав человек. Другое дело, если это инициатор и проводник глобальной политики по сближению цивилизаций. В этом случае даже воинствующие блюстители демократических свобод не будут столь уж торопиться, критикуя власти страны за чуть более жесткие, чем им хотелось бы, меры в отношении поклонников Бин Ладена.
Иными словам, нынешний лидер Казахстана нашел способ преодолеть смертоносный пролив между Сциллой и Харибдой, и более того, остаться при этом в выигрыше самому и принести пользу человечеству. Согласимся — это не может не заслуживать уважения.
