У Эдуарда Шеварднадзе, считает Игорь Бунин, была определенная стратегия относительно абхазского кризиса. Он претендовал на роль военного вождя. «И он бы им стал, - считает Бунин, - если бы отвоевал у абхазов хоть одну деревеньку». Тогда бы Шеварднадзе поверили, и он мог бы думать о консолидации нации.
Однако в этот период грузинский лидер потерял крайне важный ресурс – поддержку Соединенных Штатов, для которых на первом плане стоит Афганистан, и отношения с Россией сейчас гораздо важнее, чем происходящее в Грузии. «Шеварднадзе оказался зажатым в тисках», - полагает эксперт. По его словам, грузинский президент мог воспользоваться двумя реальными возможностями: играть на поддержке силовых структур и попытаться договориться с младореформаторами.
Сейчас, когда, поле битвы рассеялось, выяснилось, что все пали, и остался один Шеварднадзе. Главный младореформатор Зураб Жвания ушел сам. И на вершине грузинского общества, по словам политолога, теперь оказался не военный вождь, способный вытащить страну из кризиса, а «дедушка Шеварднадзе» и полная пустота на нижних эшелонах власти. Хотя, считает эксперт, президент на какое-то время сохранил себя политически, уже сегодня в Грузии уже началась постшеварднадзевская эпоха. Сам Шеварднадзе не раз заявлял, что покинет свой пост, но сделал это, как отмечает Бунин, лишь однажды в советское время.
Политолог считает, что уже сегодня можно говорить о Жвании как о потенциальном президенте страны. Он, отмечает эксперт, с одной стороны дистанциировался от Шеварднадзе, с другой – пытается обеспечить преемственность власти. «Однако в сложившейся ситуации, - подчеркивает Бунин, - когда никто в Грузии не хочет ни силового решения кризиса, ни хаоса, и еще не доверяет Жвании, Шеварднадзе является для государства наименьшим злом».
