Год назад в Абхазии пришла к власти новая команда. Один из ее ключевых игроков — Леонид Лакербая, ранее неоднократно избиравшийся депутатом парламента, занимавший различные должности в органах власти Республики. Ныне Леонид Лакербая — вице-премьер правительства Республики Абхазия:
Лакербая — "специалист широкого профиля". В сферу его деятельности входят в основном экономические вопросы. Впрочем, в маленьком непризнанном государстве, где пересекаются интересы стран кавказского региона, России, Турции, США, экономика переплетена с геополитикой так, что отделить одно от другого не представляется возможным.
В интервью АПН Леонид Иванович подвел итоги года для Абхазии и поделился планами на будущее.
- Прошел ровно год с того момента, как новая команда пришла к власти в Абхазии. Каковы итоги работы за год?
- Главный итог — то, что мы без потрясений смогли выйти из очень непростой ситуации с выборами, которая заварена была отнюдь не в Абхазии. Мы смогли добиться того, что общество не раскололось на два враждебных лагеря.
Произошла определенная экономическая стабилизация. Удалось "вытянуть" бюджет, несмотря на то, что из-за нашего политического противостояния все было очень сильно завалено. Год смогли завершить достойно. Впервые за последние лет десять рассчитались по зарплате с бюджетниками.
Удалось частично привести в порядок ситуацию с вывозом цитрусовых. В 2003 году урожай был сопоставимый с нынешним. В этот сезон через границу прошло на 16 тысяч тонн цитрусовых больше. Для нас это порядка 30 млн. дополнительных рублей в казну.
Плюсом я бы назвал прошедший курортный сезон. Приехало более миллиона отдыхающих, и за все время не было ни одного нападения, ни одного похищения людей. С другой стороны, количество отдыхающих не оказалось пропорционально тем доходам, которые мы могли получить. К сожалению, многие наши здравницы сданы в аренду предыдущей властью по смешным ценам. К примеру, бывший санаторий "Тбилиси" ЦК Компартии Грузии, где порядка 200 мест арендуется за 1900 $ в год. Есть над чем работать.
Если говорить о наших ожиданиях, то, с экономической точки зрения, это, конечно, восстановление железнодорожного сообщения Сочи-Сухум-Тбилиси-Ереван. Сами эти процессы вызывают неоднозначную реакцию у населения, поскольку в памяти людей ассоциируются с началом войны (Эдуард Шеварднадзе в 1992 году ввел войска в Абхазию под предлогом необходимости охраны железной дороги — А.Д.) Но при всех опасениях это солидное подспорье для бюджета страны.
Вообще транспортная инфраструктура в Абхазии — это то, что Бог дал. Это и автомобильное, и морское, и воздушное сообщение. У нас два уникальных аэропорта — Гудаутский и Сухумский. Технически Сухумский аэропорт хоть сейчас готов принимать рейсы. Мы же контролируем 39 международных маршрутов, которые каждый день пролетают над Абхазией. То, что он не используется, — чисто политическая проблема.
- Кремль активно противостоял приходу вашей команды к власти. Удалось ли это преодолеть? Как выстраивались у вас отношения с Россией на протяжении последнего года?
- Надо было умудриться абсолютно пророссийскую Абхазию настроить против себя. Слава Богу, не получилось. Хотя, когда шли угрозы, многие готовы были к очень серьезным действиям, вплоть до того, чтоб сдавать российские паспорта. При всех изъянах этой борьбы смогла произойти консолидация общества вокруг идеи существования нашего государства. Самые разные этносы, населяющие Абхазию, в этой ситуации сплотились.
Есть в России люди, которые до сих пор держат камень за пазухой. Но не они определяют суть взаимоотношений. Кажется, в Москве поняли, что даже с нами нужно говорить на равных. Что Абхазия — не российская губерния и нам нельзя ничего навязывать силой.
В любом случае России нужно помнить, что другого защитника ее геополитических интересов, кроме Абхазии, в данном регионе сегодня нет. Мы этим не спекулируем, но хотим, чтобы наше мнение учитывалось при построении отношений России с Грузией, Арменией и другими странами.
Возьмем железную дорогу: мы заявляем, что будем категорически против любого грузинского таможенного или пограничного поста на нашей территории. В противном случае мы просто не дадим никому открывать эту дорогу. Я думаю, что российское руководство это понимает.
- Сегодня Кремль фактически сдает непризнанные государства Западу. Достаточно вспомнить последние договоренности по Южной Осетии и заявление Путина и Ющенко по Приднестровью — в обоих случаях речь идет об интернационализации миротворческого контингента. Как вам в Абхазии видятся эти процессы? Не ощущаете ли опасность для себя?
- Мы всегда ощущаем опасность, потому что сознаем, что Абхазия — всего лишь песчинка в большой геополитической игре. Наши отношения с Россией всегда были достаточно сложными. Россия — огромная, очень разношерстная страна. Была и такая Россия, которая помогала Грузии. Позволю себе напомнить несколько моментов.
Еще во время войны, в 1993-ем году министр иностранных дел Козырев говорил нам, что Россия "не позволит" бомбить Сухум, занятый оккупационными войсками Госсовета Грузии.
Сентябрь 1994 года. Заместитель министра обороны генерал Кондратьев вдруг решил под прикрытием российского миротворческого контингента ввести сюда огромное количество беженцев. Если бы это произошло, это стало бы началом новой войны.
1996 год. Когда были введены экономические санкции против Абхазии, российские пограничники вдруг решили отогнать в порт Поти три турецкие баржи, которые пришли с грузом бензина. Но Турция — не член СНГ, санкции ее никак не касались. Это привело это к тому, что мы вынуждены выкатить наши БТР и провести предупредительный огонь по кораблям. Есть грань, за которую мы просто не могли отойти.
При этом на постсоветском пространстве трудно найти более пророссийски ориентированное население, чем у нас. Еще в 2000-ом году тогдашний американский посол в Москве Майлз был у Ардзинбы и заявил, что США готовы признать Абхазию, если она дистанцируется от России. Но мы же этого не делаем!
Хочется надеяться, что сегодня выстраивается более прогнозируемая политика. Приход Путина принес с собой некоторую определенность. Нет постоянных ельцинских метаний, наше население смогло получить российские паспорта, пошли пенсии — это очень существенная помощь.
При этом принимаемые в отношении Абхазии решения часто саботируются чиновниками на разных уровнях. Вот такой пример. "Россельхознадзор" принимает меры в отношении экспорта мяса из Грузии, потому что в Зугдидском районе найден ящур. Когда эта эпидемия пошла, мы смогли с помощью международных организаций завезти колоссальное количество вакцины, весь наш скот был привит против ящура. И вдруг нам сообщают: запрет распространяется и на Абхазию, поскольку юридически Россия считает нас частью Грузии!
- В последние несколько месяцев происходит обострение обстановки в приграничном Гальском районе. Акции грузинских боевиков происходят едва ли не каждую ночь. Фактически можно говорить о возобновлении войны, направляемой из Тбилиси. Каков будет ваш ответ? Как вы смотрите на перспективу возможного вывода миротворческих сил из оны конфликта?
- Сейчас пошла предельно резкая активизация боевиков. Они целенаправленно убивают тех, кто имеет отношение к нашей администрации. Это поставлено на самый высокий уровень в Грузии. Об этом говорит и наличие большого контингента журналистов в этой зоне. Идут многочисленные сообщения: когда гибнут там грузинские бандиты, они их называют представителями абхазских вооруженных сил и так далее.
Нагнетание обстановки в Гальском районе — звено в цепи выдавливания России с Южного Кавказа. Это единственное, что Грузия может обещать тем, кто ей покровительствует. В этой стране не может быть экономического роста. Уровень коррупции такой, что все разворовывается. А разыгрывать антироссийскую карту умеют хорошо.
Каков может быть наш ответ? Только постараться как можно сильнее интегрировать этот район в наше политическое и экономическое пространство. Сейчас его доля в экономике Абхазии составляет около 2%. На самом деле — богатейший район, доля которого могла бы доходить и до половины потенциала Абхазии.
Мы разрабатываем комплексную программу развития Гальского района. Есть планы запустить завод по переработке ореха-фундука. Но для этого нам нужна база, чтобы грузины перестали нагнетать обстановку и использовать несчастное местное население в своих военно-политических целях.
Идет работа и по силовой линии. Понятно, что несмотря на большие затраты, укрепление границы нам все равно придется делать, особенно в свете возможного вывода российского миротворческого контингента.
- Согласны ли вы с последними предложениями ООН по открытию офиса по правам человека в Гальском районе и введению туда компонента международной гражданской полиции?
- Появление здесь ООН было связано с поражением грузин под Гагрой. До этого, когда началась война, все наши обращения ни к чему не приводили. Они попросту не были услышаны.
Сегодня контингент огромного бюрократического аппарата под названием ООН четко ведет свою линию на территориальную целостность Грузии. Все проблемы Абхазии рассматриваются сквозь эту призму. Нет ни одного документа с их стороны, осуждающего Грузию за начало войны в Абхазии. Сколько было заявлений различных международных структур, когда начались боевые действия в Чечне. А здесь — ничего. Ориентация на Россию нам рикошетит в этом плане.
Несмотря на то, что в конфликте они четко поддерживают грузинскую сторону, от ооновских структур есть и определенная польза. Они не подключились к поливанию грязью российского миротворческого контингента в Гальском районе. Они всегда говорят, что деятельность миротворческих сил — это база и для них. Если уйдут миротворцы, ооновцы здесь не останутся. Это люди, которым дорога своя жизнь, они не будут ей рисковать.
Что касается представительства в Гальском районе: у них уже есть головной офис в Сухуме, три раза в неделю там ведется прием. Зачем еще и в Гале? Это уже чисто политические требования. Просто нужно накрутить ситуацию в этом районе. Поэтому мы против открытия офиса и введения полицейского компонента.
- Как вы оцениваете роль западных и международных структур, работающих на территории Абхазии, а также сектора НПО?
- Мы уверены, что деятельность этих структур не должна быть под контролем действующей власти. Однако мы должны знать, чем они конкретно занимаются, какие на это идут средства. Если они хотят работать в Абхазии, они обязаны зарегистрироваться здесь, соблюдать наши законы.
Неправительственные организации есть разные. Там работает очень много достойных людей. С другой стороны, замена активность грузинской стороны. Я думаю, что это грузинское ноу-хау: им постоянно кажется, что если создавать новые организации, вовлекать новых людей, то в перспективе во взаимоотношениях можно вырулить на нечто иное. По этой схеме они уже умудрялись проводить какие-то немыслимые абхазо-грузинские встречи. Впрочем, ничего из этого не вышло.
Недавно у нас открылся филиал Института демократии Кавказа — первая российская НПО. Это очень радует, но этого мало. Я готов очень многим попрекнуть Россию в этом плане. Мне кажется, уж слишком много упования на то, что мы — пророссийские, никуда мы денемся. Это заблуждение: у нас растет молодежь, она уже не помнит СССР, она не является генетически пророссийской, как наше поколение. И в области образования присутствие России явно недостаточное: на сегодняшний день у нас есть турецкий колледж, но нет ни одного российского. Свято место пусто не бывает. Я бы советовал России очень серьезно к этому отнестись.
- Каковы, на ваш взгляд, перспективы международного признания Абхазии? Не думаете ли вы перейти от обороны к наступлению и поставить в международных организациях вопрос о том, чтобы грузинская сторона компенсировала вам ущерб, причиненный за время боевых действия?
- Постановка вопроса о возмещении ущерба совершенно правильная. Сумма огромная — более 11 миллиардов долларов. Но дело в том, что мы не являемся субъектом международного права и не имеем права обратиться в Европейский суд. Это может сделать только страна, входящая в ООН. Но мы ведем работу в этом направлении. Грузины, кстати говоря, это прекрасно видят и уже заранее дергаются.
Вопрос признания Абхазии это вопрос тех стран, которые ее признают. Мы себя признаем независимым государством — и это самое главное. Мы уже отошли от этой болезни: когда нам суверенитет дадут, завтра или послезавтра? Как будто в гастрономе его выдают…
Я уверен, что мы — гораздо более независимое государство, чем Грузия. Они получают колоссальную помощь с Запада, и при этом остаются у разбитого корыта. Если бы в такой же предвыборной ситуации, как мы год назад, оказались они, Грузия бы сломалась и проголосовала за того, кого ей навязывали. Я в этом абсолютно уверен.
Беседовал Андрей Дмитриев.
