В Санкт-Петербургском издательстве «Нестор-история» готовится к публикации новая книга севастопольского исследователя и краеведа Дмитрия Соколова, «Красный террор. Евпатория. 1918-1921 гг.». Некоторые эпизоды евпаторийской трагедии длительное время оставались практически неизвестными.
- Дмитрий Витальевич, какими документальными источниками вы пользовались во время работы, и насколько можно им доверять?
- В работе над книгой использовались периодические издания, выходившие в Евпатории и в Крыму в 1917-1921 годах. Это – настоящая летопись времени! Также привлекались документы, выявленные в севастопольском архиве, имеющиеся в виде любезно предоставленных моими коллегами выписок, материалы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков при Главнокомандующем Вооруженными Силами Юга России, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации. Кроме того, учитывались библиотечные и музейные фонды. Особенно выделю издания, хранящиеся в Севастопольской морской библиотеке им. адмирала М.П. Лазарева, Научной библиотеке «Таврика» им. А.Х. Стевена, Центрального музея Тавриды, Крымской республиканской универсальной научной библиотеке им. И.Я. Франко, Евпаторийском краеведческом музее.
Из мемуарных источников особо отмечу воспоминания протодиакона Бориса Пузанова – бывшего судебного следователя по важнейшим делам, который расследовал массовые убийства жителей Евпатории, совершенные большевиками в начале 1918 года.
Данные мемуары – свидетельство исключительной важности. Являясь сотрудником следственных органов, в условиях революционного лихолетья и частой смены власти, рискуя жизнью, он честно исполнил свой долг, сделав все возможное, чтобы преступники, виновные в мученической смерти сотен евпаторийцев, были наказаны.
В этой связи выражаю сердечную благодарность редактору-составителю, исследовательнице истории Евпатории, заслуженному работнику образования Республики Крым, Виктории Николаевне Струниной – за предоставленный экземпляр данной книги, а также ценные консультации и неоценимую помощь, оказанную в ходе написания настоящей работы.
Таким образом, основной упор в настоящей работе делался именно на первоисточники: материалы расследований, публикации в прессе, которые выходили в рассматриваемый период. Эти источники основательны, и им нет причин не доверять. Также анализировались воспоминания участников с красной стороны, опубликованные в 1920-е годы. Они позволяли уточнить некоторые детали, но чаще их сопоставление позволяло проследить, как формировалась последующая официальная картина событий.
- Почему именно Евпатория, по Вашему утверждению, стала местом особо жестоких форм красного террора?
- Не совсем так. В начале 1918 года насилие захлестнуло практически все крымские города. И Севастополь, и Симферополь, и Ялта, и Феодосия дают не меньше примеров экстремальной жестокости, с которой местные леворадикалы расправлялись со своими противниками и лицами, отнесенными к ним. Особенность Евпатории – в том, что экстремальность убийств потрясала даже по меркам того страшного времени. Речь о трагедии начала января 1918 года, когда всего за три дня прибывшие из Севастополя революционные матросы и красногвардейцы, и помогавшие им местные люмпены жестоко казнили от нескольких десятков до нескольких сотен людей. Расправы происходили на городском рейде, публично, на глазах у массы свидетелей (в том числе, родственников жертв).Еще одна особенность евпаторийского террора начала 1918 года – в том, что известны имена и биографии его исполнителей. Эта трагическая страница в истории города является едва ли не единственным примером, когда преступления леворадикалов были не только зафиксированы, но и подробно расследованы. Что же касается последующих волн преследований – то здесь уникальность состоит в том, что об этих событиях длительное время практически ничего не было известно. Задача предстоящей книги – восполнить этот пробел.
- Вероятно, нельзя закрыть глаза и на проявление т.н. «белого террора». Насколько сопоставимы масштабы красного и белого террора в Евпатории?
- Совершенно несопоставимы. На территориях, которые контролировались силами Добровольческой армии (в том числе, в Крыму), действовало законодательство Российской Империи, и издаваемые местные правовые акты так или иначе апеллировали к дореволюционному российскому опыту. В политической жизни даже в условиях военного времени сохранялись начала парламентаризма, идейного плюрализма и уважения к частной собственности. В программах белых режимов провозглашались идеи восстановления законности и правопорядка. В деятельности охранительных государственных институтов декларировались цели сохранения и поддержания правопорядка, и пресечения конкретных преступлений. Наибольшие вспышки насилия со стороны белых и в Евпатории, и в других городах, проявились в ходе борьбы с партизанами и подпольщиками, которые не были безвинными жертвами. Отряды красных партизан представляли собой уголовные банды, которые терроризировали местных жителей. Подпольщики совершали террористические акты (при этом нисколько не считаясь с тем, что могут пострадать мирные жители), и всячески дестабилизировали обстановку в белом тылу.
Конечно, в обстановке Гражданской войны со стороны противников большевизма было много военных эксцессов и криминала, которые принесли много бед. Но эти вещи не поощрялись белым командованием, и резко критиковались общественностью. Они были обусловлены дезорганизованностью и слабостью власти, и противоречили ее установкам.
В свою очередь, красный террор проистекал из сущности большевистской идеологии. Он был инструментом строительства «нового общества». Насилие государства у красных шли рука об руку с низовыми проявлениями классовой ненависти. Большевики совершили государственный переворот, отринули российское право и с самого начала занялись проведением жестоких социальных экспериментов, уничтожая и подавляя целые социальные страты. Жертвами подобной политики стали миллионы наших соотечественников. В том числе, тысячи жителей Крыма. И после победы в Гражданской войне красные не отказались от столь удобного для них средства. По меньшей мере, до самой смерти Сталина практики насилия и принуждения были обыденностью в условиях советской системы.
- Правда ли, что до сего дня некоторые евпаторийские улицы носят имена террористов, убийц, просто палачей? Если да, как это исправить?
- Абсолютная правда. В топонимике Евпатории присутствуют имена семьи Немич (Немичевых), Николая Демышева, Василия Матвеева, Жана Миллера. Эти кадры были организаторами массовых казней, которые проводились в регионе в январе и марте 1918 года. Ничего хорошего эти люди в своей жизни не сделали. После того как весной того же года советская власть в Крыму пала, ряд этих лиц (Немичи, Матвеев, Демышев и некоторые другие) были арестованы и стали фигурантами уголовного дела. В марте 1919 года, когда возникла угроза занятия полуострова красными, узники были этапированы в керченскую тюрьму, но по пути взбунтовались и попытались обезоружить охрану, в связи с чем, были расстреляны. После окончательного установления в регионе советской власти в ноябре 1920 года останки евпаторийских большевиков были эксгумированы и торжественно перезахоронены в центре города, который они терроризировали. Что же касается возможных переименований, то именно в российском Крыму республиканские власти показали, что это легко осуществимо. Достаточно лишь государственной воли. Я говорю о возвращении исторических названий целому ряду симферопольских улиц, и считаю необходимым распространение этой инициативы и на другие крымские города. Национальную идентичность следует строить не на преступниках и экстремистах, а на выдающихся представителях народов нашей страны: ученых, религиозных, государственных, военных и общественных деятелях. Тех, кто созидал, а не разрушал.
- В своей работе Вы опровергаете мифы, связанные с практикой антибольшевистских правительств в 1918-1920 гг. Можете коротко рассказать об этом?
- Одна из глав книги практически целиком посвящена действиям Добровольческой армии против красного партизанского отряда «Красная каска», который в конце 1918 – начале 1919 года оперировал в окрестностях Евпатории. Советская пропаганда изображала партизан как былинных героев, а тех, кто с ними боролся – как убийц и садистов, чья жестокость не имела никаких оснований. В действительности действия белых по подавлению евпаторийских партизан была жестким, но запоздалым ответом на террор партизан, среди которых было много уголовников, а также активных участников установления советской власти в Евпатории годом ранее, причастных к массовым казням и другим преступлениям периода «первого крымского большевизма». Эти лица держали в страхе местное население, совершали грабежи и убийства. Реальной была угроза перехода города под временный контроль партизан, и повторения прошлогодней трагедии. Между тем, в советское время военная операция белых против евпаторийских партизан изображалась как очевидное преступление. Реально имевшие место эпизоды насилия всячески приукрашивались, некоторые моменты были попросту выдуманы.
Мифологизированной также является информация о жестоком режиме содержания пленных большевиков, находящихся в местной тюрьме. Так, находясь под стражей, вышеупомянутые члены семьи Немичей и другие «борцы за советскую власть в Евпатории» получали качественную еду, имели собственные постели, им предоставлялась возможность встреч с посетителями. Находясь за решеткой, они руководили местным подпольем, имели связь с волей.
Еще один момент, который следует опровергнуть – якобы слепая жестокость приговоров белых военно-полевых судов. Так, в книге проанализирован вердикт, вынесенный в 1919 году в отношении менее известных участников проведения в регионе красного террора. Несмотря на то что эти лица не были безвинными жертвами, и получили жестокую кару, в ходе разбирательства судьи дифференцировали степень их вины.
В целом, как уже сказано, репрессивные действия антибольшевистских правительств, действовавших на территории Крыма, имели своей целью не устрашение, а обеспечение законности и правопорядка, а также пресечение экстремизма.
- Как следует из анонса «настоящая работа продолжает серию запланированных исследований о ранних советских репрессиях, которые проводились на территории Крымского полуострова в годы Гражданской войны и в начале 1920-х гг». О чем Вы планируете написать следующую книгу?
- Следующую книгу предполагается посвятить событиям в Ялте и на Южном берегу Крыма. Хронологические рамки останутся теми же. О происходившем в данном регионе сохранилась масса свидетельств. Отмечу, что этот проект не единственный из запланированных применительно к Ялте и близлежащим селениям. Начиная с 2018 года мной ведется работа над крупным исследованием, в котором будет дан срез жизни в регионе в переломное для страны время. Так, предполагается рассказать не только о репрессиях, но и об иных негативных сторонах повседневности Южного берега Крыма после крушения российской монархии. На самом деле – замыслов новых книг много, и не все они связаны только с историей.
Беседовал Алексей ВАСИЛЬЕВ,
заслуженный журналист Республики Крым
