Гражданин с двойным дном. Часть 2

Ускоренные думские мероприятия по насаждению «двойного гражданства» живо напомнили о древних обычаях. В те далекие времена наделение правом гражданства было делом весьма простым: статус гражданина жаловался законной властью суверена, исходя из его собственного усмотрения. Однако это право было предметом особых устремлений, куда больших, чем звание члена Федерального собрания для современных думцев. Гражданство считалось знаком особого достоинства, как, например, гордое звание civis Romanus sum (гражданин Рима).

Что делать, если в античности право активно участвовать в политических делах не давалось просто так! В наши дни, когда даже президенты мечтают о деполитизированном комфорте частного лица, трудно себе и представить иные (политические) формы счастья. Хотя, как некогда заметил Аристотель, «нежелание заниматься политикой не освобождает от ее результатов». Но так или иначе, до эпохи Просвещения гражданство было привилегией, точнее особым статусом, обусловленным полом, происхождением и верой не говоря уже о возрасте и образовании.

Само общеупотребительное понятие «гражданин» было рождено Французской революцией, для обозначения неких людей, которые были уполномочены осуществлять народный суверенитет. Иммануил Валлерстайн на вопрос «Кто такие граждане?» отвечает так: «Это группа более широкая, чем «король», или «знать», или даже «собственники», но одновременно это группа более узкая, чем «все», или даже чем «все, проживающие в географических границах данного суверенного государства». Со временем прежние «подданные» превратились в «граждан», а «все проживающие в государстве» оказались разделены на «граждан» и «неграждан» (или иностранцев), что, например, еще сегодня можно наблюдать в постсоветской Эстонии.

Заметим, что в феодальной системе всякий «проживающий в государстве» мог быть подданным нескольких стоящих выше него повелителей. Понятно, что высший повелитель никак не мог рассчитывать на бесспорную власть над всеми своими подданными. Пост-феодальное (национальное) государство претендовало уже на исключительную юрисдикцию над всеми лицами, обитающими на их территории. Кроме того, все суверенные государства еще недавно действовали в рамках сложившейся межгосударственной системы отношений, в которой не оставалось бесхозных территорий, не принадлежащих никому.

Нам кажется самоочевидным бытующее убеждение, что назначение любого государства — в представительстве и защите каждого жителя страны. Но этот принцип имеет смысл лишь с момента формирования системы национальных государств. В этой системе разделение на тех, кто друг, а кто враг, проходило прямо по национальной или государственной границе. (Тогда «врагами» могли быть чужеземцы, но никак не собственные граждане.) Тем самым, становится понятна та особая, исключительная роль государства в осуществлении исконного права гражданства. Михаил Ремизов предельно точно называет гражданство — изнанкой суверенитета: «Суверенитету как фактическому статусу сообщества, требующему постоянного подтверждения, соответствует содержательный и обязывающий статус гражданина, определяемый опытом принадлежности «своей стороне».

И об этом обстоятельстве надо всегда помнить, особенно, когда мы (пусть и справедливо!) критикуем слабость современного государства. Того социального организма, что существует порой в крайне унизительных формах иллюзорного суверенитета. Но эта критика государственной слабости не отменяет одного существенного момента. Только государство открывает путь для превращения подданства в гражданство и сохраняет нам потенциальную возможность для возрождения нации. Как пишет по этому поводу Валлерстайн, «гражданам, в свою очередь, предстояло превратиться в представителей нации, то есть людей, у которых лояльность к своему государству стоит на первом месте по отношению к любой иной социальной лояльности».

Такое понимание гражданства как лояльности позволяет сразу определить, что сегодня мы стоим перед опасной чертой. Фактически, вводимое наспех «двойное гражданство» принимается не как особая льгота для братской Украины, но как общее рамочное правило в новом пакете законов о гражданстве. Тем самым Россия вынуждает себя признать двойное гражданство в отношении других государств. В рамках концепции «двойного гражданства» мы признаем, что «все проживающие в государстве» имеют право быть лояльными по отношению к различным государствам или нациям. Этот плюрализм лояльности фактически является ключевым элементом нового пост-национального государства, которое основано на политическом универсализме, а не религиозной, языковой или национальной концепции.

С точки зрения сторонников Просвещения (либералов и социал-демократов), успех прогрессивного развития как раз и означал неизбежное наступление, а затем и признание такого универсального гражданства. Превращение гражданства в необходимое и «естественное» свойство каждого человеческого существа, замена принадлежности к определенной национальности более значимой принадлежностью к общечеловеческому роду — все эти утопические идеалы Просвещения знакомы еще со школьной скамьи. Но, как всякие утопические пожелания, они не выдержали испытания временем.

Принято считать, что после 11 сентября наш мир стал другим. Действительно, на привычную политику утопического либерализма грубо наложились вполне реальные мотивы обеспечения безопасности, хотя бы сохранения уровня достигнутого комфорта. Пугающая сытых граждан угроза со стороны «мирового Юга» стала важнейшей составляющей для новой утопии «бункера блаженных» или «постлиберализма страха».

Очевидное ужесточение охраны границ в США, а также принимемые Евросоюзом строгие меры, связанные с нелегальной иммиграцией, сразу же исключают большие группы людей из публичной сферы любого, даже самого либерального государства. Таким образом, античная форма эксклюзивного гражданства становится фундаментальным элементом нового политического порядка. Если исторически либерально-демократическими обществами двигало постепенное развитие в сторону универсального гражданства, то теперь гражданство в странах «победившей демократии» становится все больше и больше исключительной привилегией. «Настоящее» или ценимое самим обладателем гражданство — это безусловная и необсуждаемая привилегия жителей процветающих стран. Как иронично заметил Г.Тамаш, «гражданство в какой-либо преуспевающей стране — это гарантированная продуктовая карточка в современный мир».

Обладание таким высокодоходным гражданством — привилегия лишь очень и очень немногих на Земле. Тем самым, большинство населения в разделенном мире оказалось не в состоянии обеспечить для себя достойные условия существования и лишено возможности покинуть свою «резервацию». При этом оно утратило ту социальную занятость, которую предоставляли ему прежние догосударственные формы жизни человека (общинные и родственные).

Введение «двойного гражданства» в странах незавершенной модернизации, таких, как современная Россия, никак не решает проблемы въездной визы в «первую лигу» для трудоспособных «низов». Оно лишь добавляет к накопившимся социальным противоречиям новый конфликт двух современных низших классов: трудовых мигрантов — этого «пролетариата» мирового Юга — и класса социальных изгоев в своей стране, т.е. тех отверженных, которых уже никто не эксплуатирует. Недаром первые отклики на президентскую инициативу содержат упоминание о «растущем числе украинских гастарбайтеров» в крупных российских городах.

Президент России в своем выступлении перед украинскими избирателями высказался прямо в пользу создания единого экономического пространства, но он также отметил, что «никакого СССР никто уже не создает и создать не в состоянии». Несмотря на этот ясный сигнал, некоторые патриотически настроенные депутаты Госдумы уже заявили, что «двойное гражданство Украины и России является промежуточным шагом на пути к единому гражданству». Эта похвальная ностальгия по советскому (или даже новому имперскому!) пространству сегодня объективно превращается в свою противоположность. Без формирования ядра будущей империи и определения четких критериев лояльности - то есть правил, на которых имперская периферия включается в это ядро, — двойное гражданство для «низов» будет прежде всего работать на экономическую глобализацию.

Глобализация как процесс, в который оказываются включенными все страны вне зависимости от их желания, приводит сегодня к экономизации политических отношений. Теперь политика становится лишь подсистемой экономики, или, как отмечал Генри Киссинджер: «Глобальная система вознаграждает и наказывает своих агентов согласно экономическим критериям. Но для общественности подобные критерии слишком непостижимы, чтобы порождать обязательства и лояльность». Введение двойного гражданства находится в русле глобальной тенденции по экономизации ответственности. Такой тренд определенно выглядит как подрыв национального гражданства — основы основ политической и социальной лояльности в отношении власти.

Эксперты недаром указывают на постоянное снижение лояльности современному государству. Этот процессе ускоряется в связи с появлением новых идентичностей, например, корпоративных (граждан ЮКОСа или ЛУКОЙЛа) и ростом «постнационального» гражданства. Необходимо подчеркнуть, что права и обязанности в рамках этих «новых» гражданств никак не контролируются действующим государстсвом. Более того, сами «новые» идентичности не создаются и не институционализируются национальными элитами. В странах завершенного модерна данные гражданства сложным образом «накладываются» на национальные. Однако наиболее остро угроза национальной идентичности и лояльности «своему» государству проявляется в странах незавершенного национально-государственного строительства, таких как постсоветские новообразования.

До сих пор в Российской Федерации не существовало запретительных норм относительно приобретения гражданами РФ второго гражданства, поэтому оказывалось возможным приобретение второго гражданства, например, исходя из «права почвы». Однако, если обладатель двух паспортов, один из которых российский, находится на территории РФ, то российское государство рассматривает его исключительно как гражданина РФ. А его второе гражданство, например, американское, камерунское, или иное, по идее должно игнорироваться. (Хотя мы прекрасно знаем, что текущая политическая и юридическая практика весьма далека от этого идеала).

С точки зрения гражданина право на гражданство предполагает не только определенного цвета паспорт в кармане, но и следование определенным нормам, а также исполнение обязанностей (гражданских, политических, социальных). Для государства гражданство дает возможность мобилизовать население, поскольку граждане представляют собой важный политический ресурс. Прекрасным примером этой мобилизационной схемы является текст присяги для лиц, принимающих американское гражданство. Эта узаконенная клятва требует от принимающего присягу не только верности новому отечеству, но и отказа от прежнего гражданства.

«Торжественно, добровольно и без каких-либо скрытых колебаний настоящим я под клятвой отказываюсь от верности любому иностранному государству. Мои преданность и верность с этого дня направлены к Соединенным Штатам Америки. Я обязуюсь поддерживать, уважать и быть лояльным Соединенным Штатам, их Конституции и законам. Я также обязуюсь по требованию закона где бы то ни было защищать Конституцию и законы Соединенных Штатов против всех врагов, иностранных и отечественных, на военной, на боевой или гражданской службе. В чем я торжественно клянусь, да поможет мне Бог». (Здесь приведен текст новой «Клятвы верности», принятой с 17 сентября 2003 года.)

Действующая юридическая практика как бы разрешает американскому гражданину состоять в гражданстве другой страны. Формально американские власти не преследуют тех, кто принял присягу и сохранил за собой прежнее гражданство. Например, Государственный департамент «в интересах расширения международного сотрудничества» не обращает внимание на то, что многие новые американцы, путешествующие по миру, не отказались от старой родины. Зато в американском паспорте прямо указано, что «держатель его не признает больше никакого гражданства». Верховный суд США решил оставить эту запись как важное требование к новым гражданам Америки. Тем самым, американский гражданин имеет обязательства верности перед США, независимо от того, где он проживает. И власти США имеют полное право потребовать от этих «граждан с двойным дном» зримых проявлений лояльности своей стране и довольно часто делают это.

Тем самым, возможность эффективного использования института гражданства прямо связана с лояльностью гражданина государству, его политической системе и руководству. Напомним, что Советский Союз принципиально не признавал двойного гражданства. Поэтому все, кто получал гражданство другой страны автоматически лишались советского гражданства. Даже по отношению к братским странам «социалистического содружества» действовали довольно жесткие процедуры по ограничению ситуаций двойного гражданства.

В современной России ситуация с «двойным» гражданством усугубляется тем, что, помимо объективных политических и иных трудностей для его реализации, существует еще и субъективная проблема «верности элит». Понятна вся важность лояльности своему государству, как замыкающей рамке, со стороны действующих элитных групп. Ведь именно элита осуществляет интеграцию и упорядочение фрагментированного пространства страны. Сегодня действующая элита 90-х не ставит лояльность России в повестку дня, она даже не рассматривает эту проблему как настоятельную необходимость.

Сегодня складывается весьма странная ситуация: постсоветское пространство становится для представителей элитарных слоев всего лишь тягостным местом пребывания или, в лучшем случае, «запасным аэродромом». Причем большая часть «элиты» продолжает считать себя носителями того или иного внешне ориентированного политическое проекта и считают, что находятся в России временно И как следствие, введение института «двойного гражданства» лишь легализует уже сложившуюся ситуацию «фрагментированного» гражданства.

Сегодня Россия представляет собой удивительный пример политического Гуляй-поля, где продолжается скрытая борьба идентичностей (о чем написал Борис Межуев). Фактически, плюрализация гражданства создает условия для «свободной конкуренции» внешних проектов и не предполагает только одного — наличия собственного российского проекта. Такое обстоятельство неизбежно закрепляет фактическое неравенство прав для граждан с «двойным дном» и вызывает резкую социальную и этно-культурную поляризацию. В недалеком будущем это может привести к формированию внешне ориентированных социокультурных пространств внутри самой России и ее последующей фрагментации по направлению к различным цивилизационным центрам.

Депутатам, выступающим сегодня с думской трибуны в защиту института «двойного гражданства», впору еще раз напомнить, что гражданство — это оборотная сторона суверенитета. Иначе, следует открыто обратиться к своим «осчастливленным» согражданам с добрым ельцинским напутствием: «Берите себе суверенитета, сколько сможете проглотить!».