Когда я юным студентом ездил на картошку, то в разговоре с местным трактористом узнал страшную тайну. О том, кто охраняет поля родного осетинского колхоза от ночных набегов самих же тружеников села. Оказывается, что в сезон сбора урожая завозили сторожей из других регионов! А сам этот иногородний страж получал невиданную по тем временам высокую зарплату, а потому был лют и неподкупен. Но местному трактористу он почему-то очень не нравился. Эта нехитрая крестьянская логика лучше всего объясняет, чем руководствовался Владимир Путин, предлагая избирать глав регионов по представлению президента.
Можно сколько угодно горевать по поводу «утраченной» демократии, но мировому (или нашему экспертному) сообществу остается только наблюдать, как Россия идет по собственному пути. Да, мы не укладываемся в шаблон. И демократия по-российски, наверно, будет далека от западного представления о Статуе Свободы. Но «Запад есть Запад, а Восток есть Восток»…
Недаром, в так называемых «национальных окраинах» России демократические преобразования всегда рассматривались как некое экзотическое умопомешательство Центра. Причуда Москвы, связанная с тем, что количество людей побывавших за границей, достигло критической точки. И по этой самой причине смутное желание, чтобы было как «у них», воплотилось в жгучие политические решения. В те самые известные всем результаты, которые мы сейчас списываем на лихое время, несчастный случай и отдельные персоны.
А когда москвичи выходили на «войну» с ГКЧП, остальная «несознательная» Россия сидела у телевизоров и потешалась над перепуганным Горбачевым. Глубинка вглядывалась в перекошенное лицо российской демократии, пьяно стоящее на танке, и в упор не понимала - зачем все это надо и, главное, кому…
И сейчас, на мой взгляд, происходит то же самое. Столичное экспертное сообщество рвет на себе тельняшки, взывая к демократии. А проживающие «внизу» — искренне безразличны. Демократия для молчаливого большинства — фикция, к живым людям никакого отношения не имеющая.
Президент просто расставил валявшиеся на земле точки над «i». Нам, жителям регионов, остается только предполагать, что из этого бодрого начинания выйдет. Институт «назначенцев» не нов для традиций нашей местной власти (или «традиционной» власти). От воевод до первых секретарей обкомов, государевы люди вынужденно ехали на «места».
Мультинациональный Дагестан, тейповая Чечня и Ингушетия, христианская Осетия, разделенная сперва административной, а затем государственной границей, Кабардино-Балкария — да каждый субъект теперешней России внес свой вклад в адаптацию принципов центральной власти к местным укоренившимся реалиям.
Когда на Кавказ приезжал очередной партийный «назначенец» он сразу же попадал в братские объятия дружной семьи народов и со временем понимал «местную специфику». А если «засланный казачок» оказывался «непримиримым», то местная элита всегда находила способы привести его в соответствие со сложившимся рельефом местности.
Характерно то, что почти все «несгибаемые товарищи» на местах оказывались совершенно бесполезными. Несколько лет тихого саботажа и все - нет руководящего кадра. Существует региональная деловая традиция, есть неповторимый местный уклад, который перемалывает любого энтузиаста. Не учитывающий или не понимающий этого очевидного фактора руководящий человек был обречен и долго «на местах» не задерживался.
Как будет воспроизводится этот механизм коруппции центральной власти сейчас?
Пока даже сам механизм выдвижения новых «назначенцев» процедурно неясен. Мы можем только предполагать, что это будет либо продукт компромисса местных групп интересов (в этом случае можно рассчитывать на какую-то остаточную эффективность), либо результат работы спецслужб. Здесь надо учитывать тот факт, что в регионах главы МВД и ФСБ чаще всего являются службами двойного подчинения. Поэтому кого и как они будут подбирать на местах, являясь людьми действующего регионального руководителя, совершенно неясно.
В логике предложенной Президентом идеи смена руководства субъекта — это смена целой команды местной власти. Это не только глава региона, но и руководители силовых структур, все ключевые чиновники. Но где взять кадровый резерв?… При существующих низких окладах на госслужбу идут, сами знаете «кто, как и зачем». Как Центр будет контролировать деятельность своего выдвиженца? Опять разведем для лучшего контроля, как в старые времена, КГБ и МВД? И они будут, стуча друг на друга, отрабатывать свой горький хлеб? Тогда о двойном подчинении глав силовых структур и служб надо просто забыть, что тоже порождает известные проблемы в неспокойных национальных окраинах.
Эффективным может быть только назначенец, понимаемый как продукт компромисса с местной элитой. Но какие институты будут инициировать, а тем более осуществлять такой компромисс? Может, это будут местные аналоги еще не созданной общественной палаты? Или несуществующие институты гражданского общества, такие как Гражданский форум? Или это будут все теже кланы, тейпы и группы интересов? И главное, на какой площадке весь этот «консенсус» будет происходить. И на какой нормативной базе?
Возникает немало впросов. Как в новых условия будет действовать институт полпредства или аппарат федеральных испекторов, и нужны ли они теперь? Думается, что изменения, которые ждут нашу страну, будут гораздо глубже, чем сейчас представляется даже самим зачинателям реформы.
С другой стороны, выборы верховного начальника в небольшом регионе — это мелкий политтехнологический фарс. Самовоспроизводящийся и бессмысленный, как пугачевский бунт. Посмотрите, например, последние выборы глав кавказских регионов. Чуть ли не 15 зарегистрированных кандидатов в крохотной Ингушетии; 5 или 7 кандидатов в президенты в небольшой Северной Осетии — тому наглядное свидетельство. В условиях извечной кавказской клановости пройти процедуру регистрации кандидатам не составляет особого труда.
Еще сложнее ситуация в Дагестане, где представительные органы формируются не совсем в соответствии с Конституцией РФ. И этот сложный механизм — единственный выход для полиэтнических субъектов с развитым общинным укладом.
Итак, желаемого демократического единообразия законов в огромной России не получается. Вывод напрашивается такой — предложенная система не может быть чем-либо иным, кроме как временной и вынужденной мерой. Безусловно, она выглядит отступлением от демократии, безусловно, она не бесспорна, как всякий протез, и много еще вызовет критики. Но, видимо, именно сейчас в России наступил сезон сбора.
