Мир хромых уток

«Велик был год и страшен был год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй…»– писал по следам событий Михаил Булгаков, при упоминании о ключевом событии переходя с прозы на поэзию:

 

Оно было так величественно, что о нём человечество, наверное, будет говорить ещё сто лет… Галльские петухи в красных штанах, на далёком европейском Западе, заклевали толстых кованых немцев до полусмерти... Немцы дрались отчаянно, вгоняли широкие штыки в оперённые груди, грызли зубами, но не выдержали, – и немцы! немцы! попросили пощады.

 

А 28 июня 1919 г. был подписан Версальский мир – последний из договоров, заключённых в резиденции, основанной Королём Солнцем. Под именем Версальских в историю вошло немало соглашений. В том числе, и мир 1783 г., заключённый британской короной с отколовшимися от неё североамериканскими колониями и франко-испанскими союзниками американцев – сокрушительный для Англии и триумфальный для Франции, будущее коей представало в тот момент более чем великолепным. В Версале был заключён и первичный мирный договор 1871 года между только что провозглашёнными Германской империей-победительницей и третьей Французской республикой, наследницей разбитой второй Французской империи. Естественно, что новый мир, теперь уже между сдавшейся Германией и Францией, взявшей реванш, был по желанию французов тоже подписан в Версале.

 

Однако представление, что конец Великой войне и начало послевоенному миропорядку были положены Версальским миром – распространённая неточность. Соглашение, заключённое в Версале, было лишь частным случаем, касаясь только мирных кондиций между Антантой и Германской империей (так же, как и Компьенское перемирие, подписанное представителями революционного правительства Германии 11 ноября 1918 г., стало сдачей последнего из участников Четвертного союза). В ходе шедшей с января 1919 г. по январь 1920 г. Парижской конференции были подготовлены пять мирных договоров: Версальский – с Германской империей, Сен-Жерменский – с Австрийской республикой, Трианонский – с Венгерским королевством, Нёйиский – с Болгарским царством, Севрский – с Османской империей.

 

Армии и флоты всех побеждённых держав резко ограничивались по численности и вооружениям. Германия лишалась своих не столь обширных и не столь населённых заморских владений, разделявшихся между Британской империей с её доминионами, Францией, Бельгией и Японией. Австрия, от которой и так мало что оставалось после крушения Австро-Венгерской империи осенью 1918 г., несла дополнительные территориальные потери. Османская империя и Венгрия фактически расчленялись. Болгария и Германия теряли отторгнутыми порядка десятой части населения и территорий.

 

В итоге парижского процесса на карте Европы были обильно зафиксированы географические новости. Вырвавшаяся из австрийского императорского домена сепаратистская Чехия объединялась с венгерской Словакией. Очищенная от австро-венгерских и болгарских оккупантов Сербия преобразовывалась в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев. Долго державшаяся на русских штыках и капитулировавшая после Брестского мира Румыния расширилась за счёт и венгерской Трансильвании, и русской Бессарабии. Из территорий Российской, Германской и Австрийской империй восстанавливалась Польша. Западные державы ничего не имели против независимости Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, буде те не станут поддерживать особых отношений с Германией.

 

Наконец, по инициативе президента США Вудро Вильсона «в целях гарантии целостности и независимости как больших, так и малых государств» основывалась женевская Лига Наций. Примечательно, что Совет Лиги наций включал четырёх постоянных членов: Великобританию, Францию, Италию и Японию. Соединённые Штаты, к прискорбию Вильсона, по воле Конгресса, не желавшего связывать Америку никакими общими обязательствами, отказались от пятого сопредседательского места.

 

Что же произошло в 1919 году в Париже? Память о Великой войне по-прежнему особо чтится в Великобритании, Австралии, Новой Зеландии, Канаде и, тем более, во Франции и Бельгии. Однако почему предсказание Булгакова сбылось не в полной мере? По большому счёту, родился наш сегодняшний мир из пламени Первой мировой. Но говорят о ней не так уж и много, ибо последовавшими событиями были порядком стёрты воспоминания и сметены победители.

 

Прежде всего, именно за «Версалем», то есть за временным подавлением западными союзниками супердержавных претензий Берлина, теряется едва ли не бóльшая часть коллизий и целей этой поистине Троянской войны ХХ века. Тем не менее, упускаемые смыслы лежат на поверхности. Борьба велась не за Эльзас и Лотарингию и уж точно не за Камерун. Дело стояло за тем, чей будет мир и кому быть вычеркнутым из него: кто войдёт в ведущую тройку держав, кому из последних сил удастся сохранить за собою место младшего партнёра, а кого разберут на запчасти. По итогам войны из мировой политики ушли вековые понятия «Вена» и «Стамбул», но и это не было главным.

 

Воевавшие блоки состояли из заклятых друзей, которые вполне могли примерить слова маршала Фоша на свой «антант кодиаль»: «Между нами не мир, а перемирие, причём отнюдь не на двадцать лет». Италия, вопреки ожиданиям Маяковского, перебежавшая на сторону Антанты – исключение. А вот ближе к правилу то, что между Австро-Венгрией и Германией, Россией и Англией, Англией и США имелись острые противоречия по земельному вопросу: «Или мы их закопаем, или – вернее – они нас...».

 

Часто Марсом пощаженный
Погибает от друзей
(Рек, Палладой вдохновенный,
Хитроумный Одиссей)

 

было подмечено Жуковским в хрестоматийном переложении Шиллера, тогда известном и недоучившемуся гимназисту вроде Саши Чёрного.

 

При этом по числу недоброжелателей Британская империя обгоняла даже Германию, и грядущий переход Италии и Японии на сторону Германии, попытки Франции стряхнуть с хвоста лукавого партнёра были вполне закономерны – чёрная метка дожидалась капитана Сильвера.

 

В ходе войны, оказавшейся несказанно тяжелее, нежели всеми предполагалось, окончательно ясно стало, что «Бог на стороне больших батальонов», и, чем бы конкретно ни завершилась война, будущее на двадцатый век, скорее всего, за тремя центрами силы, тремя потенциалами экстенсивного и интенсивного роста – Германией, Россией и Америкой. Судьба Британии и Франции была очевидна – делить места за пределами пьедестала с Италией и Японией и больно падать.

 

В январе 1917 г. по всякому здравому рассуждению само собою разумелось, что через год-другой решать вопросы миропорядка будут участники Петроградской конференции Антанты – Англия, Франция, Россия и Италия, «Большая Четвёрка», к столу которой поспешат приставить стул американцы. И самой невероятной стороной парижских мирных соглашений, самым невероятным итогом войны стало отсутствие России:

 

Скольких бодрых жизнь поблёкла!
Скольких низких рок щадит!..
Нет великого Патрокла;
Жив презрительный Терсит.

 

Россия выпала из числа европейских держав, тогда как в него вошли США и Япония, а к договорам с Германией и её разбитыми союзниками приложили руку представители не только временно оккупированных австро-германцами Бельгии, Румынии, будущей Югославии, но даже формально объявившие немцам войну Куба, Панама и Либерия. «Мир без аннексий и контрибуций» заказывали? Кто заранее отказывается от контрибуции с Германии, с тех потом возьмёт контрибуцию Эстония, и вождь революции, возмущавшийся грабительским Версальским миром, назовёт оплаченный землёй и золотом Тартусский мир с Эстонией «неслыханной победой над всемирным империализмом».

 

Можно пенять на коварство главных союзников. Но как ссылаться на государственную мудрость тех, кто параллельно Парижской конференции затеял в Москве учредительный конгресс Коммунистического интернационала, заявив целью «сделать, как в России», во всемирном масштабе? Февральский фейерверк «свободы и без царя», порох для которого изобильно поставлялся скупыми союзниками, был политическим членовредительством. Однако план игры «на межимпериалистических интересах», взятый большевиками на вооружение с августа 14-го, а с октября 17-го ставший государственной политикой, стал для России политическим самоубийством. На месте перворазрядной великой державы возникла периферийная страна вроде тогдашней китайской руины и с режимом, что сам себя по простоте душевной провозгласил изгоем.

 

Возмущение, произведённое желанным для многих исчезновеньем России, оказалось для европейского мира, которым всём ещё пытались вертеть хромые утки из Лондона и Парижа, не меньшей перегрузкой, чем обиды и противоречия парижских договоров.

 

Гибель «этой старой Европы» была окончательно предопределена не столько в августе 14-го, сколько в октябре 17-го. Но стоит ли радоваться такому «всемирно-историческому значению»?

 

И вперила взор Кассандра,
Вняв шепнувшим ей богам,
На пустынный брег Скамандра,
На дымящийся Пергам.
Все великое земное
Разлетается, как дым:
Ныне жребий выпал Трое,
Завтра выпадет другим…

Материал недели
Главные темы
Рейтинги
  • Самое читаемое
  • Все за сегодня
АПН в соцсетях
  • Вконтакте
  • Facebook
  • Twitter