Боги азбучных истин (ч. II)

2. Советско-российская армейская специфика


Чем – на таком-то фоне, с таким-то оригиналом – интересна книга Ростислава Марченко?

 

Собственно, одним. Переносом ситуации в знакомые нам отечественные реалии. Которые меняют очень и очень многое. 

 

Начнём, пожалуй, с того, что такое советская/российская армия. 

 

В отличие от завоевательных армий Запада и «царской России», нацеленных на внешнего врага, советская армия является прямой наследницей РККА, «рабоче-крестьянской красной армии», возникшей в ходе Гражданской войны. Целью РККА было подавление восстаний против советской власти и война против «белых», то есть вооружённой и профессиональной части восставших. Или, короче - ведение военных действий на «своей» территории против «своего» населения. Это то, ради чего была создана РККА, что и нашло отражение в принципах её формирования и структуре. Начиная с принципа «солдат не служит там, где живёт» и кончая крайне спокойным, если даже не позитивным, отношениям к людским потерям – так как каждый солдат рассматривался как потенциальный предатель. Отсюда же и многие другие странноватые свойства «нашей армии», которые обычно объясняют «идиотизмом начальства» и прочими фантастическими причинами. 

 

Более того. Для западной армии интересы командования и интересы отдельного солдата не то чтобы совпадают (они не могут совпадать хотя бы из-за неизбежности потерь), но не являются принципиально антагонистическими. В советской-постсоветской армии это случается сплошь и рядом. Например, во время той же Великой Отечественной регулярно возникали ситуации, когда командованию были выгодны большие потери: это давало возможность получить передышку на переформирование, отпуск, поездку в Москву и т.п. В силу вышеизложенных причин армейское начальство (особенно «политруки и особисты», то есть настоящие выгодополучатели той войны) было лишено моральных ограничителей и ставило вышеуказанные интересы выше чего бы то ни было. Соответственно, советский/российский солдат всегда имел двух врагов: впереди и сзади. То есть - военного противника и собственного начальника, готового пожертвовать жизнью и тем более честью подчинённого ради самой ничтожной выгоды для себя лично. 

 

То же касается и целей военных действий. Операции западных армий всегда рациональны и имеют целью нанесение ущерба противнику. В СССР/России это не так. Здесь начальник может отдать подчинённому идиотский или самоубийственный приказ лишь для того, чтобы проверить его лояльность, готовность исполнять любые приказы. Зачастую малые потери или выполнение задания рассматриваются не как успех, а как неподчинение и даже предательство. «Что ж ты, сука, в танке не сгорел?» - это основной вопрос, который советский/российский начальник рано или поздно задаёт подчинённому. Подчинённый же обязан или сгореть в танке, или каким-то образом убедить начальство, что он это непременно совершит в случае самомалейшей нужды. 

 

Всё это – достаточно известные (на практике) вещи, которые советский человек понимает, что называется, задницей. Но той же задницей он понимает и то, что говорить о таких вещах категорически нельзя, а любое упоминание этих тем он воспринимает как подставу и начинает всячески демонстрировать лояльность, то есть визжать и ругаться. Для литератора это составляет проблему: откровенное описание того, что сказано выше, вызовет множество визга и ругани, а игнорирование приводит к непонятной и нереалистической картине. Марченко этот вопрос решает необычайно изящно, почти гениально – частично блокируя данную тематику, частично её персонифицируя в отдельном персонаже. О последнем мы поговорим ниже. 

 

Подводя итоги. Почему нельзя было сочинить рассказ о советском командире, несколько раз оживляемом неведомыми силами для решения тактической задачи? А вот именно поэтому. 

 

Вторая важная тема – вечное техническое превосходство противника. 

 

Даже «царская императорская» армия была всегда вооружена хуже, чем её противники. Это техническое отставание всячески подчёркивалось и раздувалось антироссийской пропагандой, умело манипулировавшей наивными русскими. Что касается советской армии, она была не просто «плохо вооружена и подготовлена» - а вооружена и подготовлена вообще не для оборонительной войны против внешнего противника, а для масштабных карательных операций внутри страны. Переориентация «на внешнюю войну» потребовала времени и сил – а главное, не затронула структурных моментов. Например, особистско-чекистский террор в советской армии во время войны не прекратился, а только усилился – что стоило множества жизней и поражений. Однако и техническое отставание было налицо: советская техника не выдерживала никакого сравнения с немецкой. Ситуация несколько нормализовалась уже в конце войны, по причинам, о которых мы говорить сейчас не будем. Однако ужас перед техническим превосходством противника (и одновременно списание всех неудач на этот фактор) остался родовой травмой советско-российской армии. И советских людей вообще: вынужденные воевать и работать палками-копалками, они привыкли видеть секрет успеха ненавистного Запада только в техническом превосходстве. Отсюда обычная тема практически всех (кроме марченковского) романов про попаданцев: главгерою достаточно поделиться с местными своими техническими знаниями, чтобы сразу одним махом семерых побивахом. 

 

Но вот у Марченко тема «попаданчества» оказывается крайне полезной. Она позволяет сделать невозможное – вооружить «наших» заведомо лучше, чем «ихних». На вооружении взвода главгероя –БМД-4М и БТР-Д, АГС-17 и другие гранатометы, пулеметы «Корд» и ПКП «Печенег», автоматы АК-74М и тт.п. То есть оружие конца XX – начала XXI века. Ещё важнее, что у него есть рации, тепловизоры, совершенные оптические прицелы и прочие не столь эффектные, но решающе важные приспособы. В итоге именно они оказываются критически нужными и полезными. Но не они решают дело. Зато техническое превосходство наполняет главного героя чувством самоуверенности и даже величия: он просто не может себе представить, как это с его-то техникой какие-то там немцы образца 1941 года могут его побить. 

 

Есть и третья тема – отношение населения к ведущейся на его территории войне, к своим «защитникам» и «захватчикам». Эту крайне интересную, но очень болезненную для советской/российской власти тему автор оставляет за скобками полностью – и правильно делает. 


3. Герой и его задача


Главный герой, лейтенант российской армии Александр Суровов – молодой командир взвода. То есть человек, по должности и жизненному опыту могущий не понимать (а могущий и не хотеть понимать) всю сложность и неоднозначность ситуации в российской армии. Он думает, что его главное дело – поддерживать порядок во вверенном ему взводе и выполнять боевые задачи. Естественно, на нём висит «хозяйствование» и «воспитательная работа с военнослужащими», которые отнимают у него большую часть времени и не позволяют задуматься. Военное образование у него есть, Устав он знает, но в суть не вникал. Это делает его практически идеальным подопытным кроликом. 

 

Сюжет. Суровов – вместе со своим взводом - несколько раз (конкретно – девять) попадает из нашей с вами современности в 6 июля 1941 года. То есть в разгарнемецкого наступления. Он довольно быстро сталкивается с аборигенами и оказывается в поле зрения местных особистов. Чего можно ожидать от особистов, главгерой понимает прекрасно. Ему нужно любой ценой избежать разоружения взвода и дальнейших действий чекистов – которые неизбежно закончились бы расстрелом непонятных людей. Единственное спасение – выйти на контакт с достаточно высокопоставленными людьми, которые не будут его сразу убивать из соображений «как бы чего не вышло», а хотя бы выслушают. 

 

Для этого ему нужно быстро и убедительно доказать местным, что они свои. Странное оружие и форму он объясняет тем, что это новейшие засекреченные разработки. Но этого недостаточно. Поэтому он сам вызывается на опасное дело: прикрыть эвакуацию госпиталя, набитого ранеными. 

Для этого нужно где-то на сутки остановить наступление немцев на данном участке. Место известно: мост возле деревни Гадюкино, другого удобного места прорыва нет. Взводу необходимо закрепиться, встретить немцев и не дать им прорваться. 

 

Разумеется, настоящий советский командир образца 1941 года думал бы прежде всего о собственном спасении. Он никогда не вызвался бы задерживать немцев, чтобы вывезли госпиталь. Во-первых, чтобы не погибнуть. Во-вторых, самовольное решение было основанием для расстрела (почему – см. выше). Однако автор нашёл более-менее убедительный формат, в котором такие действия выглядят – хоть и с натяжкой – понятными. 

Отдельной задачей является нейтрализация советских особистов и просто вояк, жаждущих покомандовать подвернувшимися под руку младшими по званию. (Столкновение с этими явлениями жизни обошлось ему очень дорого.)

 

И, наконец, он выдвигается к месту совершения подвига. 

 

Там всё несложно. Течёт река Чернянка, через которую перекинут железнодорожный мост. Течёт она приблизительно с юга на север – почти по меридиану, с петлями. Речка небольшая, так что подмывание правого берега не сильно выражено. Тем не менее, именно на правом (восточном) берегу находятся две удобные высоты – 44,8 и 41,2 метра над уровнем моря. Севернее – деревня Гадюкино. 

 

Немцы наступают, как нетрудно догадаться, с запада. Там, на западе – то есть на левом берегу – есть две небольшие рощи или лесочка. Лесочек поближе главгерой, с присущим ему остроумием, назвает «Огурец» (он так выглядит на карте), а рощицу подальше (севернее) – соответственно, «Дальней». 

 

Вот, собственно, и все декорации. Теперь – о самом представлении. 


4. Первая жизнь. Бой на высоте 44,8. 


Суровов действует, в общем-то, как его учили. Он не дурак, он не выставляет против немцев голый зад. Он занимает господствующую высоту 44,8. По всем правилам окапывается, маскирует технику – то есть накрывает её маскировочными сетями - и устраивается ждать немцев. Ожидая, что трупы в мышиных шинелях «дополнят утренний пейзаж», как поётся в популярной некогда песне. 

 

Вместо этого немцы накапливаются в близлежащей роще (которая «Огурец»), уничтожают артиллерийским огнём все БМД, после чего преспокойно идут расстреливать русских. Командира тоже пускают в расход. Однако он снова оживает и вынужден проделать всё тот же самый путь. 

По ходу Суровов делает следующие выводы. 

 

Во-первых, «старое» оружие отлично стреляет и представляет вполне реальную угрозу. 

 

Во-вторых, - здесь мы имеем полное право вспомнить мудрость Суинтона – отсутствие разведки является решающим фактором поражения. Сама возможность скрытно подтянуть или передислоцировать силы даёт противнику преимущество, которое обычно оказывается решающим. Это борьба слепого со зрячим. Слепой может случайно нанести удачный удар. Выиграть он не может в принципе. 

 

Одновременно герой начинает постигать и премудрости антиразведывательной деятельности, то есть маскировки. До него с опозданием доходит, что машина, прикрытая маскировочной сетью, может быть опознана. Что это за выпуклости на склоне горы рядом с копающимися людьми, внешний наблюдатель может сообразить, если он не кретин. После чего скрытно подтянуть противотанковые орудия и расстрелять машины на склоне практически прямой наводкой. 

 

Это вообще общий принцип маскировки: недостаточно накрыть маскируемую вещь тряпкой – нужно создать правдоподобную картину, в которой этой вещи нет. Как мы помним, крепкий задним умом лейтенант N., герой Суинтона, в конце концов пришёл к тому же выводу. 

 

В качестве примера из реальности. В эпоху ядерного противостояния СССР и США одной из главных задач разведок было отслеживание военно-политической обстановки на территории противника с целью определения момента внезапного ракетно-ядерного нападения. Для советской стороны эта задача была крайне важной: время подлёта крылатых ракет, базирующихся в Западной Европе, составляло 10-15 минут,. При этом исходили из того, что сами действия с ракетами предельно засекречены и не могут наблюдаться даже из космоса. Однако запуск ракеты предполагал некоторые предварительные действия. Например, ракету нужно заправлять топливом – и движение по дорогам автоцистерн отследить было можно. Точно так же, ядерному нападению должны были предшествовать меры по сохранению контроля над территориями и т.п. Всё это оказалось вполне отслеживаемым – как и советские приготовления того же рода. 

 

Далее, окапывание и прочая фортификация. У наших героев просто-напросто не хватает времени для этого. Например, сам Суровов успевает вырыть индивидуальный окопчик по пояс, когда начинается обстрел. При этом он понимал, что времени не хватит – но решил рискнуть, понадеявшись на то, что немцы опоздают на рандеву. Как выражался по таким поводом один неглупый человек: «Величайший грех – принятие желаемого за действительное: карается максимально быстро и максимально жестоко». 

 

Осознав всё это – а также несколько чисто военных моментов – главгерой собирается дать бой снова. Уверенный, что на этот раз у него всё получится как надо.


5. Вторая жизнь. Бой в районе двух рощ. 


И опять: Суровов действует, как учили, с поправками на полученный горький опыт. Он разворачивает оборону по гребням высот и посылает людей на бетеерах в ту самую рощу, где в прошлый раз скопились немцы – на разведку. 

 

Итог: дозор был опознан и уничтожен немцами, которые заняли рощу «Огурец» раньше. Суровов погиб при попытке вытащить БТР. Отчасти – чтобы лишить немцев ценнейшего трофея из будущего, отчасти – чтобы спасти товарищей. Его БМД подбили из противотанкового ружья, у которого имелись пули с химической начинкой. В результате, задыхаясь от отравляющего газа, лейтенант выполз на броню, где и был расстрелян. 

Тут он снова оживает, и, проклиная всё на свете, делает очередные выводы. 

 

Во-первых, он ещё раз убеждается, что недооценивать «древнее» оружие никоим образом не следует. Предки – вот ведь новость! – были тоже не дураки. Они стремились всеми средствами увеличить убойность того, что у них есть. Не бризантность, не фугасность, не скорость у дульного среза ствола: всё это важно, но всё это – технические, производные характеристики. Оружие предназначено для того, чотбы убивать людей и уничтожать вещи. Именно эти его свойства люди пытаются усилить. В частности, противотанковая пуля с низким заброневым действием, зато с газом, оказалась очень неприятным сюрпризом. 

 

Во-вторых: отправка дозора оказалась нетривиальной задачей. Высылать его необходимо – в этом герой уже успел убедиться – но посылать людей на машине оказалось плохой идеей. Скрытность выдвижения и перемещения обеспечить не удалось, да это было и невозможно. После размышлений над перспективами пешего дозора – самыми печальными – он приходит к выводу, что задача вообще не имеет хорошего решения. Если немцы занимают рощу раньше, то инициатива принадлежит им. Разведчики могут успеть получить информацию и бежать – а могут и не успеть. 

 

Отдельная тема: надо ли спасать БТР. Теоретически его можно расстрелять вместе с людьми, чтобы он не попал в руки немцев. Это очень советское – да и не только советское – решение здесь оказывается невозможным. И не по моральным соображениям. А потому, что подчинённые лейтенанта вообще-то могут за такую правильность его и пристрелить. Ну или просто не выполнить приказ. Потому что здесь за командиром не стоит армейская карательная машина, и подчиняются они Суровову, по большому счёту, по инерции. Ну то есть до первого момента, когда они зададутся вопросом «а почему мы должны делать то, что говорит этот парень, он же тут никто».  


(Окончание следует)

 

Материал недели
Главные темы
Рейтинги
  • Самое читаемое
  • Все за сегодня
АПН в соцсетях
  • Вконтакте
  • Facebook
  • Twitter