В последнее время на сайте АПН был опубликован ряд полемических статей, посвящённых российско-грузинским отношениям и их истории.
Прежде всего, это статьи г-на Епифанцева: «Была ли Грузия союзником России? Политическая модель выживания грузинского государства», и её продолжение - Лучший вид на этот город — если сесть в бомбадировщик, написанное в ответ на статью Рцхиладзе и Георгия Векуа «Предатели ли грузины?».
Редактор АПН Константин Крылов в своём блоге не поскупился на похвалы первой публикации Епифанцева «Была ли Грузия союзником России? Политическая модель выживания грузинского государства». — «Это, пожалуй, один из лучших текстов на АПН за последнее время. И лучший, написанный про Грузию и её политику в исторической перспективе».
Нетрудно догадаться, что события рубежа XVIII-XIX веков, связанные с вхождением Грузии в состав Российской Империи рассматривались Епифанцевым с высоты сегодняшних конфликтов, что может поставить вопрос о тенденциозности в подаче исторических фактов.
Меня заинтересовало, как виделись русским военным те же события на рубеже XIX-XX вв., т.е. в период, когда лояльность Империи со стороны грузинской элиты не должна была вызывать сомнений.
В 2003г. издательство «Полигон» незначительным тиражом выпустило серию «История русской армии», представляющую из себя сборник статей русских военных историков и теоретиков начала 20-го века, офицеров Генерального штаба, преподавателей Императорской Николаевской Военной академии. Книги доступны на сайте militera.lib.ru , по ссылке .
Статья, посвящённая покорению Кавказа была написана Генерал-майором Генерального штаба М.И.Шишкевичем. В дополнение мной были использованы материалы классической дореволюционной работы военного историка А.В.Потто «Кавказская война» и армянского историка XIX-го века Раффи «Меликство Хамсы».
Роман Московского царства и Грузии имеет давнюю историю. Как пишет Потто:
«уже третий кахетинский царь Александр II (1492-1511) искал защиты в русском царе Иоанне III, называя его «надеждой христиан и подпорой бедных».
Царства Грузии, подчиненные Персии и Турции, с трудом сохранявшие православную веру и самобытную культуру, нуждались в защите, причём не столько от Персии и Турции, сколько от небольших, но активных и агрессивных соседей — ханств Восточного Кавказа.
Так, в
Так, по просьбе кахетинского царя Александра в 1590г. царь Фёдор Иоаннович направил воеводу князя Григория Заскина в экспедицию против «государя шевкалов» (шамхала Тарковского, столица шамхальства — г.Тарки находился в окрестностях современной Махачкалы). С
Отряд Заскина разорил земли врага, сам шамхал был ранен в бою. Однако дальнейшие попытки поддержать грузинских вассалов стоили русским немалой крови.
Так, провалился поход 5-тысячного отряда воеводы Андрея Хворостина. По просьбе кахетинского царя в
Но урок не был усвоен московскими царями.
Как пишет русский историк начала XIX в. Семен Броневский, «грузинский царь, готовый присягать каждому, без затруднения повторил в верности своей присягу российскому двору». Присягу верности Борису Годунову дал и царь Картли Георгий.
В
Оппоненты Епифанцева, г-да Рцхиладзе и Векуа умалчивают об этих фактах, ограничиваясь замечанием о том, что де-Россия «не смогла» помочь Грузии. Встаёт вопрос, а как Грузия раз за разом помогала гибнущим союзным войскам, находившимся за тысячу вёрст от России?
Но куда более абсурдно выглядит обвинение г-д Рцхиладзе и Векуа в адрес Петра I-го, который как они изволили выразится «кинул» союзника — царя Вахтанга 6-го.
Когда Пётр 1-й был окружён со своей амией на Пруте и находился с военной точки зрения в совершенно безнадёжном положении, турецкий визирь выдвинул такое предварительное условие для начала переговоров как выдача изменника — Молдавского Господаря князя Кантемира, являвшегося вассалом Турции. Несмотря на то, что недостоверная информация, исходившая от Кантемира (вкупе с предательством господаря Валахии), была едва ли не главной причиной разразившейся катастрофы, Пётр I-й написал:
«Лучше оставлю туркам землю до Курска, уступив оную, надежда мне остается паки ее возвратить; но нарушение данного слова невозвратно. Я не могу оного преступить и предать Князя, оставившего свое владение из любви ко мне. Мы ничего не имеем собственного, кроме чести; отступить от нее есть перестать быть Государем».
Так или иначе, Петру был преподан жестокий урок. Вот что значит — оторваться от своих коммуникаций в надежде лишь на местные ресурсы да на помощь слабых и переменчивых союзников.
Как объяснить тот факт, что соединённая армия Вахтанга 6-го и мелика Карабаха Давид-бека, насчитывавшая 52 тысячи сабель, два месяца топталась у Гянджи? Ожидали в два раза меньшее по численности войско Петра, чтобы начать восстание лишь ввиду русских штыков? О чём ведут речь г-да Рцхиладзе и Векуа, если грузинско-армянская армия под командованием Вахтанга по сути дела так и не открыла боевых действий?
Интересно, а было ли установлено взаимодействие с русскими войсками, был ли налажен подвоз им провианта? Снабжение русской армии осуществлялось по морю, и когда русская эскадра серьёзно пострадала от шторма, запахло Прутом №2. Да, основная часть русской армии была вынуждена вернуться, но русские оставались в Закавказье и воевали до
Вахтанг 6-й, действительно, поплатился за своё сидение у Гянджи. Вот как, к примеру, это описывал Раффи:
«Сын Назар-Али-хана (Ираклия I) Магомет-Кули-хан (Константин II), который, приняв, подобно своему отцу и брату Имам-Кули-хану (Давид III), магометанство, был назначен персидским шахом правителем Кахетии. Этот злодей обратился к предводителю лезгинов Али-Султану, обещал каждому из его отрядов по 3 тумана, дабы они помогли ему овладеть Тифлисом и убить Вахтанга. Лезгины захватили Тифлис, и Вахтанг бежал в Имеретию. Но Магомет-Кули-хан не смог выплатить обещанного вознаграждения и отдал Тифлис лезгинам на разграбление. Весь город стал жертвой погромщиков».
В этом «подвиге» Константина II-го виновен Пётр? И не Россия ли приютила, в итоге, способного литератора, историка, поэта, но незадачливого полководца Вахтанга, не сумевшего отстоять даже собственную столицу от притязаний родственника и его наёмников-горцев?
Удивительно, но ни Епифанцев, ни его грузинские оппоненты не упомянули в своих выступлениях о событиях 1769-1772 гг, связанных с именем Тотлебена.
Тогда грузинские цари Соломон (Имеретия) и Ираклий (Картли-Кахетия) вновь обратились к России за военной помощью и Екатерина направила в Грузию отряд под командованием героя Семилетней войны генерал-майора графа Тотлебена, того самого, что взял Берлин, того самого, что затем едва не четвертовали по обвинению в измене. С началом войны против Турции изгнанник Тотлебен вернулся в Россию.
Потто пишет:
«Отряд, порученный в команду Тотлебена, собирался в Моздоке и состоял из Томского пехотного полка, четырех эскадронов конницы и пятисот казаков при двенадцати орудиях. Была уже поздняя осень, а потому, распорядившись, чтобы пехота и большая часть артиллерии зимовали в Моздоке, Тотлебен взял с собой только конный отряд в четыреста человек при четырех орудиях и форсированным маршем двинулся к Тифлису. С этими ничтожными силами Тотлебен, первый из русских генералов, перешел Кавказский хребет, преодолев большие трудности. … В ноябре 1769 года Тотлебен расположился на зимние квартиры в Грузии. В первое время между ним и царем Ираклием завязалась тесная дружба. Но скоро эти отношения стали сменяться размолвками по поводу того, что Тотлебен потребовал отозвания из его отряда всех офицеров грузинского происхождения. Он находил поведение их не соответствующим «должной верности»«. Вскоре запахло мятежом, грузин по национальности подполковник Ратиев отказался выполнять приказы Тотлебена и отряд, фактически, лишился артиллерии. Тотлебен во всём обвинял Ираклия и его интриги. «…по соединении с Томским полком, он намерен немедля идти к Тифлису, отомстить противникам, возвратить похищенную Ратиевым артиллерию, войско и припасы, подчинить всю Грузию русской власти, лишить Ираклия пожалованной ему перед тем Андреевской ленты и отправить его в Петербург или вогнать в Черное море».
В такой обстановке начались совместные действия кахетинцев и русских против соседей, оставшихся верными Турции.
Однако, разногласия союзников приняли столь острый характер, что военные действия велись ими раздельно и это едва не привело к разгрому отряда Ираклия. Екатерину просто засыпали жалобами и доносами на графа. Тем временем Тотлебен захватывал одну турецкую крепость за другой — Богдатцыха, Шагербах, взял Кутаиси и осадил Поти.
Как пишет Потто:
«Осада, однако же, пошла неудачно. Причиной этого были опять те же интриги и происки наших союзников, из которых; каждый преследовал только личные свои интересы, нисколько не заботясь об общем деле. Ираклий стоял в стороне, а правители Менгрелии и Гурии имели виды, совсем противоположные намерениям Тотлебена. Дадиан думал защищаться посредством русских от Соломона и гурийцев, а Соломон надеялся русскими руками покорить Менгрелию и Гурию, не помышляя о турках. Все это привело к тому, что русские вынуждены были отступить от крепости. Екатерина, пораженная странными явлениями, происходившими в Закавказском корпусе, решила отозвать Тотлебена».
В 1772г. Екатерина признала бессмысленным дальнейшее пребывание русских войск в Грузии и отозвала их. Царь имеретинский Соломон продолжал после этого спор с турками за собственные владения, а Ираклий заключил при посредничестве Персии мир с Портой, получив в подарок от султана шубу, лошадь в уборе и саблю. Не зато ли, что фактически сорвал операции русской армии в Закавказье?
Ай, да Птара Кахи — «гордость всей прогрессивной Грузии, любимец народа, своих современников», так, кажется, его охарактеризовали г-да Рцхиладзе и Векуа.
Впрочем, на месте султана и шаха я бы выдал по сабле каждому пауку в этой банке, ведь в погоне за своими местечковыми интересами каждый из них способствовал упадку Грузии.
Дипломатические манёвры Ираклия продолжались до
Однако затем Кахетия подверглась нападению аварского хана Омара. Русские не обладали собственной кавалерией в достаточном числе и не могли угнаться за Омаром, избегавшим прямого столкновения. Между тем, Ираклий засел в Сигнахской крепости, а его конные воины соглашались вести разведку для русских лишь за отдельную мзду. Царица Дарья начала плести интриги направленные против России. Такое «союзничество» в совокупности с начавшимся в Кабарде и Чечне восстанием, перерезавшим коммуникации с Россией, сделало пребывание русских войск в Грузии бессмысленным, и с началом новой русско-турецкой войны они были выведены из страны.
Интриги вокруг Тотлебена, Сигнахское сидение, аукнулись Ираклию в
Вот как описывает эти события Раффи:
«Ага-Мамат-хан еще не покинул пределов Гандзака, а Тифлис был объят ужасом. Ираклий призвал своих дворян и приказал им подготовиться к встрече с врагом. Но на его призыв никто не обратил внимания. Дворяне были заняты своими пирами. На помощь ему пришел лишь царь Имеретии Соломон с несколькими тысячами своих воинов.
Но следует сказать, что робость Ираклия привела в отчаяние его войско. Он отправил свою семью в глубь Грузии. Увидев это, военачальники, и воины стали требовать, чтобы и им разрешили до начала сражения увезти свои семьи в безопасное место. Но уехавшие более не возвращались. Таким образом, еще до встречи с противником большая часть войска рассеялась.
С оставшейся частью армии Ираклий выступил из Тифлиса и, расположив свой лагерь у реки Инджа близ Казаха, стал ждать противника. Однако когда он услышал, что Ага-Мамат-хан миновал Гандзак, оставил свои позиции, вновь возвратился в город и начал по возможности укреплять его. Но пришедшие ему на помощь имеретинцы еще до появления противника начали грабить горожан.
12 сентября 1795 года Ага-Мамат-хан подошел к деревне Соганлуг и, расположив здесь лагерь на ночь, ранним утром напал на Тифлис. Ираклий выступил ему навстречу, но после короткой схватки грузины были разгромлены и бежали обратно в город. В это время часть персидских войск под предводительством мелика Межлума вступила в город со стороны Сололак, а другая, возглавляемая Ага-Мамат-ханом, — со стороны бань. Ираклий с одним из погонщиков мулов бежал через Авлабарский мост в Кахетию и затаился в горах. А его трусливое войско было рассеяно».
Вот она — «гордость всей прогрессивной Грузии» — царь Ираклий II-й, и его доблестное воинство — верные союзники России.
Как говорится — избавь меня Бог от таких союзников, а от врагов я сам избавлюсь!
Версия Потто о взятия Тифлиса выглядит далеко не так мрачно, она даже местами напоминает красивую грузинскую легенду. Однако, и Потто признаёт тот факт, что распри внутри царской семьи существенно ослабили грузинское войско, а отъезд из столицы царицы Дарьи деморализовал население и вызвал панику. «У Ираклия к началу обороны города не осталось и нескольких тысяч князей и тавадов». (Потто)
В ответ на просьбы о помощи со стороны Ираклия и в целях наказания Ага-Магомет-хана, Екатерина направила в Персию экспедицию под командованием генерал-поручика графа Зубова. Под ударами русских пали Дербент и Баку, Зубов достиг слияния Куры и Аракса, где вознамерился заложить крепость для обеспечения связи с Грузией. Однако, его планам помешала смерть Императрицы.
Павел I-й при вступлении на престол в своем рескрипте генералу Гудовичу велел защищать Грузию от неприятелей, но, чтобы облегчить охрану ее границ, вести дело к созданию из грузинских царств федеративного государства, зависимого от Российского Императора. При этом не предполагалось вмешательство России в образ правления в этих царствах и востребование от них каких-либо даней или повинностей.
Увы, надо признать, что план Павла по созданию «грузинской федерации» был чистой воды химерой, так как в Грузии минимально потребного для управления государством единства не удавалось достичь даже в кругу отдельно взятой царской семьи.
После смерти в
Для обороны Тифлиса от нападения хищников и поддержания русской власти в Грузию был отправлен 17-й егерский полк и мушкетерский Кабардинский генерал-майора Гулякова под начальством генерал-майора Лазарева. 26 ноября
22 декабря
По условиям Георгиевского трактата и по обещанию Павла I-го, «достоинство царское не будет отнято» у потомков Георгия XII-го. В случае соблюдения этих условий Грузия осталась бы наследственным наместничеством в составе России, которое, опять же в согласии с просьбой Георгия XII-го, будет «в Империи Российской на том же положении, каким пользуются прочие провинции России».
Однако реализация этого варианта была весьма проблематична, ввиду крайней ненадёжности царских родов Грузии, их склонности к бесконечным усобицам, интригам, вероломству. Сам Георгий это отлично понимал и писал Павлу — «Когда ваша всемогущая армия находилась в Грузии, злые люди всё время что-то придумывали и вызывали неприязнь, сея раздор между командующими наших войск, и поэтому прошу вас приказать присылаемому к нам начальнику ваших войск, чтобы он имел дело только со мной или моим уполномоченным».
Именно ввиду ненадёжности царских фамилий Грузии как вассалов, Александр I-й после долгих колебаний склонился к присоединению Грузии. 12 сентября
При этом устанавливалось, что гражданские дела будут производиться «по грузинским обычаям и по Уложению царя Вахтанга», и лишь в случае их неполноты — по российскому законодательству. В Манифесте грузинам сообщали: «Все подати с земли вашей повелели мы обращать в пользу вашу, и что за содержанием правления оставаться будет, употреблять на восстановление разоренных городов и сел».
Следующая страница русско-грузинского романа связана с именем князя Цицианова.
Природный грузинский аристократ, родственник царей, он с одной стороны был человеком европейской культуры, с другой стороны — знатоком азиатских нравов. Именно он по праву должен называться покорителем Грузии.
Вот как описывает Потто события, развернувшиеся по приезду Цицианова в Тифлис:
«Цицианов, сам грузин и близкий родственник царицы Марии, вдовствующей супруги Георгия XIII, урожденной также княжны Цициановой, хорошо знал свою родину и имел то убеждение, что России предстоит одно из двух: или отозвать обратно войска и бросить страну на жертву анархии, или же ввести твердое управление, сообразное с достоинством и нуждами народа, но что в этом случае всех членов грузинской царской фамилии необходимо было выслать из Грузии в Россию.
Получив на то разрешение еще в Петербурге, Цицианов принялся за дело со свойственной ему энергией и настойчивостью. Напрасно царицы притворялись больными, напрасно царевич Вахтанг разыгрывал комедии, бросаясь перед ним на колени: все те, которые не бежали из Грузии, должны были отправиться в Россию. Очередь дошла, наконец, и до царицы Марии».
Генерал Лазарев увидел, как царевичи напали с кинжалами на приставленного к ним русского офицера, и стал уговаривать Марию остановить своих детей. В ответ царица заколола самого генерала.
Но Цицианова это лишь подстегнуло — царская семья была выслана, а Мария — заключена в монастырь.
Потто: «До тех пор русское правительство как бы старалось снискать к себе расположение их подарками и жалованием. Цицианов отменил и то, и другое, и сам потребовал от ханов дани.
«Страх и корысть — суть две пружины, которыми руководятся здесь все дела и приключения,— писал он императору Александру I. —У здешних народов единственная политика — сила, а лучшая добродетель владельца — храбрость и деньги, которые нужны ему для найма лезгин. Поэтому я принимаю правила, противные прежде бывшей системе, и вместо того, чтобы жалованием и подарками, определенными для умягчения горских нравов, платить им некоторого рода дань, я сам потребовал от них оной».
Свято держа обещания, Цицианов никогда но расточал своих угроз понапрасну. Он знал, что каждый владелец, в сущности, готов был повторить ответ, данный одним из них русскому главнокомандующему: «Приди и покажи свою силу», — и потому старался прежде всего разъяснить им в своих прокламациях все необъятное величие России и ничтожность их перед ней. Повелительный и резкий тон, с которым он к ним обращался, шел как нельзя лучше к тогдашним обстоятельствам и производил на азиатов сильное впечатление. Слог его писем был оригинален, силен и резок, как дамасская сталь...
«Статочное ли дело, — писал он в одной из своих прокламаций, — чтобы муха с орлом переговоры делала…»
Первыми испытали на себе тяжелую руку князя Цицианова джаро-белоканские лезгины, у которых скрывались беглые грузинские царевичи. Цицианов потребовал их выдачи. В воззвании к лезгинам по этому поводу Цицианов писал, между прочим:
«Вы — храбрые воины, вы и должны любить храбрых. А кто же храбрее русских? Пуля ваша пяти человек не убьет, а моя пушка картечью или ядром за один раз тридцать человек повалит. Измеряйте все это…»
С лезгинским разбоем в Грузии было покончено. Здесь отличился отряд генерала Гулякова, и нельзя сказать, что его поход был лёгкой прогулкой. В одном из боёв генерал погиб.
«Из рапорта князя Дмитрия Захаровича (Орбелиани) вы изволите усмотреть, какое у нас сегодня было несчастное дело с лезгинами. Василий Семенович (Гуляков), будучи руководим одной своей храбростью, пустился со всем отрядом в такое неприступное место, что ежели бы оно нам было и знакомо, то и тогда никак не следовало бы идти туда. Он, по обыкновению своему, опередил всех и шел впереди, не открыв места, без фланкеров и без всего. Одни грузины были еще больше впереди, и это была главная его ошибка, ибо, как только лезгины бросились с саблями на грузин, они все побежали назад и кинулись на нас; место не позволяло выстроиться, так что и нас сначала было опрокинули. Василия Семеновича убили у первого орудия; я возле него был, и со мной то же бы случилось, если бы бежавшая толпа не столкнула меня с прекрутого яра, куда я летел и разбился бы до смерти, ежели бы не случилось упасть на других, которые уже прежде меня той же толпой были столкнуты». (Потто).
Русские войска под началом Цицианова творили чудеса, они морально ломали противника, наводя на него суеверный страх своей храбростью, доблестью, честью, своим презрением к смерти. Так у народов Закавказья закладывалось представление о мощи России и превосходстве русских.
Да-да, превосходстве. Потому что никто не будет подчиняться слабейшему, это — Империя.
40 егерей под командованием капитана Секерина бросились отбивать скот, угнанный лезгинами у грузин, и напоролись на отряд противника численностью 600-800 человек. С криком — «Русские не сдаются!» пали офицеры, но солдаты не дрогнули и в штыковом бою полегли все, кроме четырёх тяжелораненых, которых спасло подошедшее подкрепление. Соотношение сил 20 к 1.
Или возьмём эпизоды, о которых рассказывает Шишкевич:
О неравных боях под Эриванью.
«Нападение соединённых сил персиян, в 20 раз превосходящих сил русских, под предводительством самого Баба-хана было отбито, несмотря на произведённую одновременно с этим вылазку из крепости. Трофеи — два знамени и два фальконета. Недостаток кавалерии не позволили преследовать неприятеля».
«Отряд Портнягина (во время штурма Ганджи, ещё не обескровленный — два батальона гренадёр и 200 драгун), напоровшись на 30 000 персов, начал отступать от Эривани и в продолжении 14,5 часов отбивался от неприятеля с таким успехом, что привёл с собою всех раненых, ни оставив на поле боя ни одного из них».
Подвоз продовольствия войскам был блокирован горцами. И колонны с продовольствием превратились в подвижный фронт. Одна из колонн (майора Стахиева, вышедшая из Тифлиса 15.08.1804г). была остановлена. На выручку ей вышел Тифлисского мушкетёрского полка майор Монтрезор — 350 нижних чинов и 2 орудия. (Потто утверждает — 109 человек при одном орудии). И, разогнав заслоны персидской конницы, столкнулся у местечка Сарали с грузинским царевичем Александром и его отборным 6-ти тысячным войском. «Монтрезор отбивался с успехом, пока у него были снаряды и патроны, но видя, что приближается конец боевым припасам, он, сняв мундир, как знак начальника, крикнул своим солдатам: «Ребята! Я больше вам не начальник. Спасибо за храбрость и службу. Теперь, кто хочет меня покинуть может спасаться». Никто не дрогнул. Последний залп и — в штыки. «Спасся лишь один барабанщик и несколько грузин».
Но из ряда вон выходит подвиг отряда полковника Карягина — героя Ганджи и многих иных битв.
«21 июня Карягин выступил из Елисаветполя с отрядом из 400 человек 16-го егерского полка при 2-х орудиях. Едва он 24 июня достиг речки Шах-Булах, как был атакован 30 000 скопищем персов. В течение 6 часов Карягин мужественно пробивался вперёд и, пройдя 14 вёрст под огнём неприятеля прибыл к речке Аскарани… В течение 3 часов персы стремительно атаковали, но каждый раз были отбиваемы. … Пир-Кули-хан устроил батареи и отнял воду (у русских)».
«За день сражения было убито 33 и ранено 164 нижних чина, т.е. половина отряда…»
Тем, не менее, оставшиеся в строю солдаты Карягина, оставшиеся без воды, ещё 4 суток отбивали атаки персов. Уж как солдатами добывалась вода Шишковский не упоминает, а Потто рассказывает — добывалась она в вылазках.
«В одну из таких вылазок солдаты, под командой поручика Ладинского, проникли даже до самого персидского лагеря и, овладев четырьмя батареями на Аскорани, не только добыли воду, но и принесли с собой пятнадцать фальконетов».
Шишковский:
«На рассвете 28 июня Аббас-Мирза атаковал укреплённый лагерь Карягина и в течение дня безуспешно пытался овладеть им. Но в 4 часа по полудни находившийся в мечети, самом важном посту лагеря, поручик Лисенко вместе с 3 унтер-офицерами и 32 егерями перешёл к неприятелю. Узнав от этих изменников о малочисленности отряда Карягина, персы снова атаковали, но были отбиты. В ночь после сражения из отряда сбежало ещё 20 человек».
Надо заметить, что переход на сторону врага офицеров и унтер-офицеров не являлся типичным явлением, он характеризовал, скорее, невыносимые муки жажды и полную, совершенно очевидную для самих русских безнадёжность сопротивления. Однако, сотня отчаянных русских храбрецов собралась с последними силами, вышла из своего укреплённого лагеря, ночью скрытно обошла персов и с налёта захватила стоявший поодаль замок Шах-Булах, переколов штыками в полтора раза превосходящий по численности гарнизон. Аббас-Мирза пробовал изморить врага, русские четыре дня ели траву, но держались. Затем Карягину удалось вырвался из замка на соединение с основными силами, но под местечком Мухрат его отряд был настигнут в поле 1 500 персов. Персы считали, что израненным, обессилевшим русским пришёл конец. Но были опрокинуты горсткой храбрецов. Соотношение сил под Шах-Булах доходило до 300 персов на каждого боеспособного русского.
Следует заметить, что Цицианову и его соратникам, со стороны персов противостояли не только дикие азиатские головорезы, хотя сию публику не стоит недооценивать — их натиск мог разметать иное европейское каре. Начиналась Большая Кавказская Игра, а поскольку европейская политика в то время была весьма динамична, шахская армия умудрилась получить оружие, инструкторов, финансирование последовательно от двух ведущих мировых держав, являвшихся злейшими врагами — Англии и Франции. И командовали персами далеко не дикари, например, Аббас-Мирза был весьма талантлив, учен, любил европейские нравы, ценил европейское образование, являлся поклонником таланта Бонапарта.
Имея перед лицом такого противника, как Аббас-Мирза, Грузией надо было править железной рукой или вообще не браться за управление.
К счастью для Грузии у неё был Цицианов. А вот принесло ли благо России учиненное этим князем, а также идеалистами Павлом и Александром присоединение братского православного народа?
Неочевидно.
Политический прагматизм диктовал отношение к Грузии как плохо укреплённому форпосту на границе с Персией и Турцией. Выгодно — заняли, невыгодно удерживать — отступили до лучших времён.
Присоединив Грузию, мы взяли на себя обязательства по отношению к этой стране и её народу.
Первое, что сделали русские — защитили грузин от разбоя горцев. Но тем самым мы подорвали основу хозяйства горских обществ — т.н. «набеговую систему».
Кроме того, Россия стала нуждаться в надежных и удобных коммуникациях с Грузией, которые неизбежно должны были проходить через Большой Кавказский хребет и могли быть легко перерезаны горцами. Так что, присоединение Грузии повлекло за собой 50 лет Кавказской войны, со всеми её жертвами.
Епифанцева и его оппонентов интересует вопрос — «Почему Россия стала патроном Грузии?» Ответ на этот вопрос прост — потому, что Цицианов, Орбелиани и их грузинские сподвижники понимали интересы Грузии лучше, чем Павел и Александр понимали интересы России.
Возникает вопрос — какие прагматические интересы требуют от России превращения Грузии в своего сателлита сегодня?
Мы должны определиться с тем, стоит ли вообще России взваливать на себя этот крест.
