Философия и парафилософия

Павел Вадимович Полуян (род. 1958). Окончил физический факультет и аспирантуру Красноярского государственного университета по специальности биофизика, работал на кафедре философии, с начала 1990-х годов – в информационных бизнес-структурах. Автор книг «Ликвидация НЛО» (Красноярск, 2001) и «Охота за НЛО. Вихри во времени» (М., 2008). Живёт в Красноярске. Сфера творческих интересов включает прикладную психологию и философско-методологические проблемы естествознания. Сейчас ведущий специалист по маркетингу в ОАО «Енисейгеофизика» (ЗАО «ГЕОТЕК Холдинг»). Член РФО.

– Павел Вадимович, с какой целью проводился V Российский философский конгресс в Новосибирске?

– Наверное, чтобы пожить в отеле на побережье Обского моря, поваляться на пляжном песочке, покупаться в тёплой воде. Кстати, погода была жаркая, так что философы и философини активно купались, даже по ночам. А, если серьёзно, то цель ясна: российские философские конгрессы проходят раз в четыре года в разных городах страны, в Новосибирске находится Сибирское отделение РАН, есть даже Институт философии и права – коли уж проводить конгресс в азиатской части России, то где, как не в новосибирском Академгородке? Когда организовывали Сибирское отделение в эпоху хрущёвской оттепели – это было живое общественное движение: учёные из столиц ехали сюда, чтобы создать очаг передовой науки и территорию свободомыслия. И ведь получилось: прямо среди сибирской тайги высятся корпуса институтов, лабораторий, общежития студентов и сам Новосибирский государственный университет с физико-математической школой. По дорожкам прыгают белки, на скамейках сидят девчушки с ноутбуками.

– Могли бы вы сопоставить нынешний конгресс с предыдущим, проходившим в Москве в 2005 году?

– Конгресс в Москве демонстрировал представительность и многолюдство, но – в силу этого – был страшно хаотичным. Так что, можно сказать, в Новосибирске из хаоса удалось выкристаллизовать порядок. На московском конгрессе я работал в коллоквиуме «Наука и паранаука»: занимались разбором полётов «во сне и наяву», которые происходят в общественном сознании. Жалко, что эту интригующую тему не продолжили в Новосибирске, ведь главный борец с лженаукой – академик Эдуард Кругляков – как раз из Новосибирского института ядерной физики. Вообще очень жалко, что организаторы нынешнего конгресса не смогли построить общение между ведущими учёными новосибирского Академгородка и философами, съехавшимися со всех концов России. Можно было бы провести для философов экскурсии по лабораториям солидных институтов, создать дискуссионные площадки. Известно, что учёные-естественники любят ругаться с философами, поэтому мог бы получиться затейливый диалог культур. Помнится, Вернер Гейзенберг изрёк, что наиболее интересные идеи рождаются там, где сталкиваются резко различающиеся стили мышления. Впрочем, на московском конгрессе, хотя он и проходил в МГУ имени М. В. Ломоносова, крупных учёных из нефилософских областей познания тоже не наблюдалось. В Москве наш коллоквиум вёл Давид Дубровский из Института философии РАН, а в Новосибирске секцию онтологии, где мне довелось поработать, вели декан философского факультета МГУ Владимир Миронов и декан историко-философского факультета Сибирского федерального университета Альберт Райбекас. Работа строилась содержательно, но сейчас, к сожалению, слово «онтология» вошло в моду: онтология постепенно превращается в бытие всевозможных теорий.

– Как прошла работа вашей секции? Какие доклады вы бы отметили?

– Если честно, был разочарован. Хотелось бы более глубокого осмысления теории бытия.

– Участие каких крупных философов (как отечественных, так и зарубежных) вы бы отметили на конгрессе?

– Из дальнего зарубежья гостей было мало, кажется, всего двое. Один из них, финский логик Иикка Ниинилуото – достаточно известный учёный в своей области. Кстати, примечательное совпадение: мой красноярский коллега философ Александр Григорьев сейчас делает статью по смежной теме, пытаясь выписать работы Ниинилуото по МБА. Тщетно. А тут сам автор в Сибирь пожаловал! Лекция финского логика была для меня и для всех чрезвычайно интересной, я задал ему провокационный вопрос, как бы он осмыслил с аналитических позиций тезис «Я мыслю, следовательно – мысль существует»? Профессор ответил, что это пример абдукции, о которой он говорил. Абдукция – широко обсуждаемый сейчас логический выверт, зафиксированный ещё Чарльзом Пирсом, когда по наличному предполагают существование отсутствующего. Абдукцией, а вовсе не дедукцией, пользовался, между прочим, Шерлок Холмс, когда по уликам устанавливал преступника. Из российских знаменитых философов – академики Вячеслав Стёпин, президент Института философии, и Владислав Лекторский, редактор журнала «Вопросы философии» – это старшее поколение, но, как показал форум, они в должной силе и в полной боевой выкладке. Среднее поколение философов у нас, к несчастью, получилось выморочным, а о молодых – чьё «акме» только начинается – говорить пока рано.

– Чем именно занимались философы на конгрессе?

– Обычный формат любой научной тусовки: участники выступают по очереди со своими докладами, отвечают на вопросы. На круглых столах вроде бы немного больше дискутировали. А вначале было ещё пленарное заседание в Доме учёных. Я как раз с поезда – с корабля на бал – ночь, пока ехал из Красноярска, спал мало, но, тем не менее, на пленарном заседании меня в сон не клонило. Прослушал тщательно всех выступающих, хотя не сказал бы, что эти речи оставили яркое впечатление. Были ещё вечерние лекции – иностранных гостей и наших корифеев. На философском конгрессе был фуршет в первый день – как вечер знакомства. Выпивка была, но, сами понимаете, для любителей мудрости важнее разговоры. По ходу конгресса вечерами философы собирались в баре отеля или в комнатах – в кулуарах вели беседы. Я лично вообще не пью, но активно участвовал в таких посиделках – было не скучно. А в конце конгресса никакой пьянки не было – люди разъезжались. Понравилось на конгрессе ещё одно удачное мероприятие: встреча с редакциями журналов философской тематики – оказывается таких изданий у нас в стране много. Но не слишком много. Говорят, в Китае выходит несколько сотен философско-гуманитарных журналов. Получается, что не только гламур и глянец востребованы читателями. Мне это было особенно интересно, поскольку в 1991 году мы в Красноярске создали философский журнал «Всемир» и успели выпустить два номера с тиражом в 1000 экземпляров. Затем начались реформы – и всё закончилось.

– Каковы были способы культурного и политического ангажемента конгресса?

– По-моему, никто философов на конгрессе ангажировать не пытался. Это вопрос к Александру Секацкому, который развивает «метафизику шпионства».

– Как встроен философский истеблишмент российской провинции в систему консультирования и принятия решений в политике и культуре?

– Как-то встроен, по крайней мере, я знаю, что доктора философских наук в Красноярске участвуют в разработке каких-то документов на уровне краевой администрации. На этот счёт, думаю, всё нормально. Помнится, на позапрошлом Красноярском экономическом форуме был в гостях Ричард Флорида, автора книги «Креативный класс» – его наша администрация пригласила из США. Разумеется, за деньги – и немалые. Значит – ценят гуманитарную мысль. (Правда, здесь есть особый расчёт: влиятельный американский интеллектуал что-нибудь напишет о Сибири.) Помню, как наш губернатор Александр Хлопонин вместе с министром экономического развития Германом Грефом подошли к «импортному» философу, чтобы выразить благодарность за полезную лекцию, а он явным образом продемонстрировал им свою заинтересованность. Думаю, что нашим властям присуще понимание роли философии в выработке политических решений.

– Каковы были основные темы конгресса? Какие темы оказались наиболее дискуссионными?

– Общая тема конгресса, на мой взгляд, была сформулирована не очень удачно «Наука. Философия. Общество». В чём послание?.. В том, что наука на первом месте?.. Реальная тематика конгресса формировалась независимо от заявленных номинаций – по принципу «кто во что горазд». Где погорячее было – не знаю: кроме своей, я посетил только одну секцию. Ту, где говорили об этнических особенностях философствования – они суть новое и очень перспективное направление (как говорят сейчас – «тренд»). В НГУ это направление со знанием дела развивают в контексте евразийства. Не лишне напомнить, что создатель этнопсихологии феноменолог-герменевтик Густав Шпет отбывал при советской власти ссылку в Енисейске и Томске. В Томске он и был расстрелян в 1937 году. Ныне в Томском государственном университете проходят ежегодные Шпетовские чтения.

– Могли бы вы сравнить Российский философский конгресс со Всемирным философским конгрессом?

– Во Всемирном философском конгрессе, что прошел в Сеуле в 2008 году, мне довелось принять только заочное участие – не смог туда вырваться, потому что был загружен по работе. Поэтому в целом сравнивать не берусь, но по поводу издания трудов конгресса судите сами: в Сеуле выпустили томик аннотаций выступлений – и всё! (Издали паршиво – книга в разворот не раскрывается и переплёт сыплется.) Скажите, что можно понять о мысли философа по паре предложений? А на российских философских конгрессах принято публиковать ровно одну страницу авторских тезисов – этот объём как раз позволяет адекватно выразить основную мысль. На московском конгрессе вышло пять толстенных томов – получился великолепный срез, по которому видна полная картина философской работы, идущей в стране. (К слову, есть ещё термин «разрез» – так в геологии обозначают структуру подземных слоев, выявляемую сейсморазведкой, – по ней прогнозируют наличие ловушек, где содержится нефть и газ, то есть ресурс энергии.) С увлечением читал эти тома: тезисы краткие, если у кого мысли значимой нет – сразу видно – пропускаешь и идёшь дальше. По сути – это некая философская энциклопедия online. Сейчас предвкушаю, как начну анализировать три тома новосибирского конгресса. По итогам Всемирного философского конгресса в Сеуле корейский оргкомитет обещал сделать электронный вариант трудов, но пока о нём не слышно.

– Какова сегодня роль философа в обществе? Насколько оправданы усилия власти по привлечению внимания к публичной философии (public philosophy)?

– Вспомните знаменитые публичные лекции Владимира Соловьёва, на которые аристократическая публика того времени валом валила – дамочки своих кринолинов не жалели. Я об этом в гроттовском журнале «Вопросы философии и психологии» читал – с пожелтевших страниц веяла увлекающая заинтересованность общественности в решении глубоких философских вопросов. (Простите за пафос!) Затем пришли кино и телевидение, потеснив умственную деятельность с общественной трибуны. Однако сейчас мысли и идеи нашли себе новую среду обитания – Интернет, где философская жизнь бурлит, кипит, парит, клубится. Даже обжечься можно!

– Расскажите о вашем личном участии на конгрессе.

– На своей секции я делал доклад по теме «В поисках неклассической онтологии» – о том, какие онтологические следствия возникают из неклассических теорий естествознания. Сейчас физики наигрались в лазеры-мазеры: опять начинают задумываться о фундаментальных основах бытия, об Универсуме, о Мультиверсуме и прочей «квантовой магии». Тема неисчерпаема. Обсудили её малоcть, поспорили, появились знакомства. А ещё я специально издал к конгрессу две брошюры со своими статьями. Одну – «Горящая кровь экономики: политэкономия, экономика, эргодинамика и кредо физиократов XXI века», вместе с ней я раздавал книгу питерского коллеги Владимира Бубнова (он специально прислал мне посылку с книгами для всех желающих). Владимир Бубнов, как и я, стоит на платформе современной физиократии: мы считаем, что для понимания сути экономики и экономических феноменов важны не только стоимостные, но и чисто энергетические показатели. Ведь именно освоение энергетических ресурсов позволило избавить в ХХ веке людей от грубой физической эксплуатации, от использования их тел в качестве тепловых машин, перерабатывающих пищу для осуществления трудового процесса. Физиократический подход позволяет обнаружить принципиально новые подходы для создания современной экономической науки и выстроить концепцию оптимальной организации теплоэнергетического комплекса. Кстати, недавно в Москве прошла Международная конференция по так называемой эконофизике.

На конгрессе я раздал 100 экземпляров брошюры «Вблизи неосинтеза». Это – подборка моих текстов, которые появлялись в разное время на страницах сетевого литературно-философского журнала «Топос». Там: тема «квантовое сознание» – по материалам научной конференции в штате Аризона (США), которую в 2003 году организовали Роджер Пенроуз и Стюарт Хамерофф, а также моя статья «Тайна сакральных знаков», в которой вводится новое понятие «этногностика», констатирующее культурно-этнические различия способов познания.

– Что вы можете сказать о роли РФО в подготовке к конгрессу, а также об организации в целом философской жизни в стране?

– Именно РФО продвигает это «конгрессмейкерство», а инициатива имеет отклик по всей России и ближнему зарубежью. Кстати, для сравнения альтернативный проект: объявили конкурс философских эссе – с денежными призами. Пара сотен работ пришло – то есть отклик получить удалось. Но что сделали организаторы из Института философии РАН? Они участников просто «опустили»! Во-первых, заявили, что отсеяли нескольких плагиаторов и тех, кто свои прежние публикации в новое эссе вставил. (Приятно это было слышать участникам?) Во-вторых, присудили четыре премии, а другим даже не удосужились дипломы участников конкурса напечатать на лазерном принтере (как делается на нормальных конкурсах), не говоря про рамки и стёклышки. Прислали только письмо с парой строчек – мол, не расстраивайтесь. Получается, что люди старались, а участие в конкурсе обернулось унижением. Я в этом «лабиринте идентичности» не блуждал, но реакцию некоторых поучаствовавших коллег видел.

– По словам некоторых участников конгресса, общий уровень докладов оставляет желать лучшего, а философы из провинции подтвердили свой провинциальный уровень. Почувствовали ли вы провинциальный фон конгресса?

– «Общий уровень» – это средняя температура по больнице. Думаю, что в современных условиях, когда имеется Интернет-общение и доступ к любой информации, никакого провинциального уровня в принципе быть не может. Всё зависит от человека – от его желания мыслить и решимости. В некоторых «провинциях», где высшие учебные заведения и научные центры получают толику от нефтегазового пирога, дела идут отлично (командировки, издания и прочее).

Академгородок – это крупный научный центр, который известен во всём мире, поэтому фон он давал вполне достойный. И уровень здесь – дай Бог! Например, издаётся журнал по античной философии и византиистике с переводами с древнегреческого языка, сопровождающиеся академическими комментариями. Правда, надо признать, что Академгородок выглядит пока ещё довольно обветшалым. Интерьеры здесь не как в московском ночном клубе – может быть, поэтому кому-то «не тот фон» привиделся?..

– Как сказалась «аналитическая интрига» на работе конгресса, когда представители аналитической философии попытались перетянуть одеяло на себя?

(Дмитрий Иванов, философский факультет МГУ им. М. В. Ломоносова: «Конечно, присутствие аналитической философии с ее ориентацией на логически строгое мышление, вниманием к деталям, нюансам, стремлением прояснить ключевые понятия, которыми мы оперируем, по-видимому, многими участниками конгресса было воспринято негативно. Как мне кажется, участники конгресса почувствовали, что им предлагают иной образ философии, иные стандарты философствования, более требовательные, строгие, которым многие из них не смогут следовать. По крайней мере, я бы так объяснил эту негативную реакцию.

Оценивая в целом уровень философствования участников конгресса, я бы не назвал его высоким. В своей массе это по-прежнему такие формы философствования, которые характеризуются произвольностью, нечеткостью выводов, пренебрежением средствами логического анализа, злоупотреблением различного рода метафорами, аналогиями, оставляющими без прояснения обсуждаемые понятия. Как правило, в этом можно упрекнуть континентальную философию, например, различные формы ницшеанской, пост-хайдеггерианской, постмодернистской мысли, которые получили в нашей стране свое особое развитие, где-то вытесняя, где-то смешиваясь с различными формами советского марксизма или дореволюционной русской философии».

Один из участников конгресса: «Профессора Целищев и Суровцев воспользовались пленарными заседаниями для пропаганды пользы и целительности ясного мышления вообще и аналитической философии в частности. Но получили жёсткую отповедь академика Лекторского, который поставил зарвавшихся профессоров на место»).

– Да, этот любопытный казус многие отметили. Хотя, мне кажется, академик Владислав Лекторский не аналитическую философию «поставил на место», а просто указывал на ошибки и натяжки предыдущих, уже выступивших на пленарке докладчиков. При этом он поправил отнюдь не только «наших аналитиков». Они, кстати, сами грешили произвольностью и метафоричностью: так, например, профессор Виталий Целищев вдруг вынес Анри Бергсона за рамки научности, отнеся его к «поэтической философии» – той, где можно фантазировать и словоблудить.

Между тем, именно Бергсон первый увидел и открыто написал о том, что в современной физике время «опространствлено» – то есть отождествлено с одномерным линейным континуумом точек. Эту констатацию Бергсон сделал 100 лет назад, предложив возможные выходы, но с той поры физики даже не удосужились исправить ситуацию, делая вид, что так и надо. Спрашивается, кто из них научен? Философ, который прямо и логически точно указывает на недопустимую степень абстрагирования, или физики, которые или не понимают в чём дело, или готовы мириться с «опространствливанием времени» на вечные времена. По поводу аналитической философии профессор Валерий Суровцев сказал, что у нас она так и не привилась, а сейчас, думаю, уже поздно – иные времена. Аналитическая философия выработала свой ресурс, притом многообещающая программа осталась невыполненной. Философское направление интересно, пока от него ждут чего-то важного и необычного –потом жанр становится просто скучным. А претензия на монопольное обладание логикой науки – безосновательна. Не аналитические философы открыли логику! И «точное мышление» неопозитивистов здесь не в строку: разве они первые возвысили голос против идолов субъективизма и софизма? Короче говоря, в ХХ веке наука, как общественная институция, получила от общества много средств на развитие, поэтому вокруг неё вырос слой философствующих людей.

– Знакомы ли вы со статьёй Дмитрия Кралечкина и Андрея Ушакова об итогах IV Российского философского конгресса, опубликованной в журнале «НЛО» (http://magazines.russ.ru/nlo/2005/75/kra39.html), в которой авторы пришли к парадоксальному выводу о том, что в России есть философы, но нет философии?

– Да, читал когда-то. В связи с вашим вопросом – освежил в памяти, заглянув в Интернет. В своё время мне показалось странным: авторам не понравилось, что на конгресс пригласили не только штатных философов-преподавателей, но всех, чьи тезисы прошли отбор. Авторы усмотрели в этом какие-то тайные умыслы-интенции, а на самом деле бывшие философы-преподаватели по ходу перестройки и реформ разошлись по разным социальным стратам, но своей связи с философской общественностью не теряют – состоят в РФО, в конференциях участвуют. Кто-то в политическом консалтинге, кто-то в издательском бизнесе или рекламе. Я, например, занимаюсь маркетингом нефтегазовой отрасли. РФО объединяет всех, поэтому вполне логично, что на конгресс приглашают не только штатных философов-преподавателей.

– Отмечался ли интерес со стороны региональных и федеральных СМИ к конгрессу?

– Были региональные СМИ: новосибирские газеты писали статьи, телевидение показывало. И корреспонденты центральных каналов со своими длинными микрофонами маячили. Предыдущий конгресс не прогремел в СМИ: когда он начался, в Москве случился энергетический кризис, когда из-за пожара на подстанции в Капотне полгорода оказалось без электричества. Поэтому о московском философском конгрессе СМИ вообще не писали.

– В какой мере подобные философские мероприятия решают собственно философские проблемы? Какая польза от «фуршетной философии»?

– Это ведь живое общение! Его никакие электронные коммуникации не заменят. Лично я познакомился с интереснейшими ребятами из Екатеринбурга – Станиславом Некрасовым и Сергеем Радченко. Они занимались настоящим культуртрегерством – раздавали книги, изданные под их редакцией. Между прочим, именно Некрасов в 1980-е годы запустил в оборот слово «дискурс», использовав его в названии статьи в «Вопросах философии». Еще я познакомился с Сергеем Жемайтисом: он раздавал свой двухтомник. Одна книга – научно-мистический трактат, а вторая – переложение философии в виде остросюжетной фантастики. Там Жемайтис предлагает интересную трактовку художественного искусства русского авангарда как сакрального языка сверхразумного общения.

– Не кажется ли вам, что мы имеем такую философию, какую заслуживаем?

– Мы в России имеем мощнейшую философию: корпус дореволюционных русских мыслителей плюс всё то, что было написано в эмиграции – внешней и внутренней. Я теряюсь, когда думаю о грандиозном объёме текстов, которые не осмыслены, не проанализированы. Когда наши философы возьмутся за этот труд по-настоящему – будут выходить сотни и тысячи монографий и статей. Меня поражает: зачем люди ищут философию в корявых переводах с французского, когда есть серьёзные тексты, написанные прекрасным русским языком? Однажды, в конце 1980-х годов состоялась школа молодых философов в Тбилиси, и я там выступил с призывом издавать сочинения Николая Бердяева. Меня зашикали, а затем философ Вадим Межуев в кулуарах сказал: «Бердяева никогда не издадут, потому что его Владимир Ленин персонально ругал». А сейчас – благодать! – книги русских философов издаются и читаются. Нам эту философию ещё сто лет читать и перечитывать, осмысляя – по буковке, по строчечке.

– Согласны ли вы с мнением о том, что российское философское сообщество непроизводящее в том смысле, который изложен в книге французского философа Жан-Люка Нанси «Непроизводящее сообщество»?

– Мне больше нравится совковый термин «трудовая интеллигенция». Книгу Нанси не читал. У меня вызывают подозрение модные философские трактаты, которые написаны 20–30 лет назад. Когда их начинаешь осваивать – физически чувствуешь, что тебе риторикой по мозгам ездят – режут, как скальпелем. Придумают оригинальный образ-эйдос – и на ура! Как в песне: «Образ на сердце вырезан ароматами гладиолуса…» Расскажу историю. У нас в Красноярске существует философское кафе: на год выбираем большую тему и раз в месяц собираемся, произносим и обсуждаем доклады «за рюмкой чая» – площадку даёт и угощение обеспечивает наш культурно-музейный комплекс. В позапрошлом году шла тема «Обыденность и необыденность». На одном из докладов в обсуждении я выступил первым и притянул к теме историю бытового предмета – унитаза. Это ведь вовсе не «универсальный таз», а клеймо производителя – была в Испании фирма, которая делала вещи из грубого фарфора и первой освоила производство столь нужной чаши. Фирма называлась «Unitas», что означает «Единство». Этакий переход от универсального к единичному и от единичного к универсальному. Все, кто выступали после меня, обязательно, как будто загипнотизированные, что-то изрекали насчёт «Unitas». Образ белого-фарфорового-универсально-единичного так врезался в сознание, что автоматически рождал волну смыслов, которые надо было непременно озвучить. К сожалению, в наше время по аналогичному принципу вполне сознательно пишутся многие книги и статьи: автор не к осмыслению явления стремится, не к познанию сути читателя ведёт, а конструирует некую смысло-вирусную конструкцию, которая начинает прыгать с языка на язык.

– Разделяете ли вы точку зрения одного из участников конгресса Михаила Немцева: «Так вот: протусовавшись в среде членов Российского философского общества все три дня, вижу, что

1) РФО – это почти политическая партия,

2) критерии профессионализма в среде российских философов потеряны.

Первый вывод можно сделать, понаблюдав изнутри за голосованием. Выборы безальтернативные и единогласные. (Я не имею в виду, что это плохо). Ставшая форма.

Второе... тем более бросается в глаза, когда на пленарном заседании, сразу после Целищева и Суровцева, которые чётко и внятно со сцены говорят об идеалах адекватности внятности и вменяемости в философском исследовании, выходит на сцену джентльмен, и рассказывает нечто, в рамках одного слайда ухитряясь упомянуть Большой взрыв, расширение Евросоюза и абиогенные формы жизни – и ничего! Изнутри РФО трудно понять, чем аналитики типа Суровцева с занудным призывом к адекватности и внятности лучше тех, кто за один доклад решает все метафизические проблемы современности. Молодой «философ» явно будет следовать путями второго, а не первого. Философия ведь для миропознания, да? Содержание большинства докладов на секциях доказывает, что в РФО философом может называть себя любой сумасшедший, используя это слово для легитимации своей эпистемологической крейзы»?

– Всё-таки, не партия, а скорее, профсоюз. И не мешало бы этому профсоюзу побороться за права преподавателей философии. Ведь стыдно, что у нас доцент получает 12–14 тысяч в месяц (даже в Польше преподаватель-гуманитарий получает в месяц 2000 евро). Не понятно, почему потеряны критерии профессиональности, если сам Михаил Немцев ими прекрасно пользуется, делая свои выводы. Однажды я сконструировал термин «аналектика»: в древнем Риме были рабы-аналекты – те, кто доедал остатки еды после пиршества патрициев. Такого рода философствование у нас тоже имеется – пережёвывание философских объедков. Но идёт естественный процесс: покритикуем сейчас – в следующий раз не рискнут на трибуну лезть.

– Как вы предполагаете, какие «философские велосипеды» были изобретены на конгрессе?

– Я бы отметил отрадное явление: и в лекции финского логика Иикка Ниинилуото, и у гостя из Швейцарии Эдварда Свидерски прозвучал неподдельный интерес к психофизической проблеме: как нематериальная мысль может влиять на материю? Для западной философии эта проблематика уже не выглядит бессмысленной метафизикой.

Беседовал Алексей Нилогов

Материал недели
Главные темы
Рейтинги
  • Самое читаемое
  • Все за сегодня
АПН в соцсетях
  • Вконтакте
  • Facebook
  • Twitter