Духовная болезнь цивилизации

Анализировался данный феномен на материале недавно пережитой коммунистической идеологии. Но атмосфера массовой исступлённости и маниакального ликования, которую наблюдала страна на съезде «правящей» «партии», демонстрирует актуальность рассмотрения форм идейных маний.

Духи маниакальных идеологий

В дан­ном слу­чае рассматриваются идео­ло­гии не в изначальном смысле этого понятия – как учения об идеях, и не в общепринятом смысле – как системы идей. Актуален вопрос: почему наибольшее влияние в истории имели ложные идеологии, каков их генезис и каковы их носители, как разрушительные идеи внедряются в сознание людей, каковы формы небытийных идеологий?

Понятие «идеология» в коммунистической доктрине осознавалось крайне противоречиво. Маркс и Энгельс понимали под идеологией систему иллюзорных представлений класса о мире и самом себе, это – мнимая реальность, которая выдаётся за действительность. В противоположность идеологии как форме ложного сознания научное сознание, по мнению классиков марксизма, остаётся «на почве действительной истории». Ленин «диалектически» соединяет эти противоположности, вводя понятие «научная идеология». По Ленину получается, что все классы мыслят о себе иллюзорно, поэтому их идеологии остаются ложными, но у рабочего класса идеология «научная» и потому «истинная». «Носителем научной идеологии является передовой и сознательный авангард революционного рабочего класса – его политическая партия. Она вносит научную идеологию в массы, в рабочее движение» (Философский энциклопедический словарь, статья «Идеология»). Но заклинания на тему научности ничуть не прибавили истинности коммунистической идеологии, напротив, именно эта форма идеологии оказалась рекордно ложной и лживой.

Понятие «идеология» имело в коммунистическом обществе предельно искажённый смысл и абсолютизированное значение, что и придавало этому явлению инфернальную природу. Далее речь будет идти о маниакальных идеологиях, которые представляют собой болезненногипертрофированные, ложные мировоззренческие системы, отражающие ин­фер­наль­ную – ад­скую сфе­ру ду­хов зло­бы под­не­бес­ных. Такие идеологии направлены на разрушение религиозных оснований жизни и бо­го­по­доб­но­го об­раза че­ло­ве­ка, на соз­да­ние ан­ти­че­ло­ве­че­ского общества. Это – воля к смерти, возведенная в онтологический принцип. Ложные и злые помыслы человека могут объективироваться – приобретать независимый характер, ибо мысль имеет собственную инерцию, а концепция – свою логику развития. Человек создаёт не только абстрактные идеи, но и некоторого рода идейные существа: «Идеи ле­та­ют в воз­ду­хе, но не­пре­мен­но по за­ко­нам, идеи жи­вут и рас­про­стра­ня­ют­ся по за­ко­нам слиш­ком труд­но для нас уло­ви­мым: идеи за­ра­зи­тель­ны» (Ф.М. Достоевский). Идеи в маниакальной идеологии являются некимитрихинами, существами микроскопическими, не сущими (по Достоевскому), или вирусами духа (по Солженицыну), приобретшими собственную волю и паразитирующими на энергии и сознании человека. Они складываются в своеобразный фаталистический антидуховный поток с определённым направлением, своими законами, входят в инфернальную сферу.

В духовном плане бытия находит отражение и продолжение борьба персоналистического и антиперсоналистического духов, добра и зла. Эта борьба в свою очередь порождает новых духов, которые включаются в жизнь, наше существование незримо окружено нашими же созданиями. Праведный двойник человека является в состояниях духовного сосредоточения и напряжения. Чёрная же наша тень подстерегает при духовном расслаблении, ибо сатана – князь мира сего, и его сила возрастает при нашей своевольной разнузданности, духовном падении. Идеология – это область идей, созданных антибытийными влечениями человека. Она интегрирует ложные душевные порывы, порочные стремления воли, злые мысли людей. Одна из фаланг духов злобы поднебесных, форма мирового зла представляет собой анти-логос, анти-смысл, анти-истину, антихристов дух, выраженный в рациональных формах.

Маниакальные идеи можно рассматривать как своего рода духов зла, внедряющихся через сознание в душу человека, соблазняющих и разлагающих её. Персонаж романа Достоевского «Бесы» одержим злыми духами: «Верховенский весь трясётся от бесовской одержимости, вовлекая всех в исступленное вихревое кружение. Всюду он в центре, он за всеми и за всех. Он – бес, вселяющийся во всех и овладевающий всеми. Но и сам он бесноватый. Пётр Верховенский, прежде всего, человек совершенно опустошённый, в нём нет никакого содержания. Бесы окончательно овладели им и сделали его своим послушным орудием. Он перестал быть образом и подобием Божиим, в нём потерян уже лик человеческий. Одержимость ложной идеей сделала Петра Верховенского нравственным идиотом» (Н.А. Бердяев). Существование злых духов и искушающих бесов давно описано в религиозной аскетической, мистической и богословской литературе. Но современное прагматическое и позитивистское сознание утратило способность лицезрения мира духовного, а значит и его антипода – духов зла. Приходится восстанавливать утерянное, переводя древнее знание на язык современного опыта.

Духовные вирусы внедряют разрушительный заряд в душу, сознание и волю человека, ибо их природа противоположна здоровой духовности. Вирусы духа паразитируют на культуре, прилепляются к определённым её сферам для переориентации и настройки на саморазложение и саморазрушение. Духовный паразит стремится превратить клетки организма-хозяина в фабрику по производству других духовных вирусов. При сохранении внешних форм жизни поражённый вирусом духа индивидуальный или общественный организм внутренне настроен на инфернальную программу и становится источником заразы для окружающих.

Тотальное порабощение сознания и воли человека какой-либо идеологией можно характеризовать как идейную маниакальность. Ложное ми­ро­воз­зре­ние пре­вра­щает лю­дей в мань­я­ков идеологий, раскрепощающих агрессивные раз­ру­ши­тель­ные стихии. Иде­о­ма­ния – это духовная болезнь, имеющая своих носителей, свои формы и определённые средства излечения. Если психическая болезнь – это душевное помешательство, то духовная болезнь – это, прежде всего, помешательство духа, разлагающее душу и дух, сознание, волю, память человека. Идеологическая мания болезненно сосредотачивает сознание на ложной либо частной, но гипертрофированной идее, которая тотально определяет всю жизнь. В данном случае понятием «идеомания» описывается состояние духовной одержимости конкретного субъекта – человека, общества, народа, а также системы ложного сознания, угрожающие духовному здоровью человека.

Духовные помутнения являются болезнью человека, культуры и общества; в отличие от психических болезней, они могут передаваться и захватывать массы людей. Причиной психических заболеваний является нейрофизиологическая патология и травмы индивидуального подсознательного или бессознательного. Духовное же помутнение внедряется через сознание, поражая сферу бессознательного, подсознательного и волю, превращая человека в идеомана.

Метафизические причиныидеомании

Принимая Крест Божественного назначения, человек сотворит Богу, сораспинается Творцу. Бремя Креста для человека – это: 1) бремя воодуховления, духовного возрастания; 2) бремя принятия плоти, воплощения – должного и целостного, индивидуального и личностного; 3) бремя личностоного бытия – индивидуального и соборного; 4) великое бремя свободы. Все маниакальные идеологии зарождаются при отказе от Креста, – этоскопище целей, мотивов, стремлений, идейотказа от бремени Креста Христова, соучастия в Божественном творении. Идеологическая мания представляет собой ту или иную форму апологии сопротивления Творцу. Стремление облегчить бремя бытия, желание уменьшить творческие муки и жизненные страдания может не выглядеть богоборческим. Человек, уставший от непрерывного напряжения бытия, от духовного трезвения, позволяет себе забыться в сладостной дрёме. Но как только человек духовно расслабляется, он впадает в рабство низшим стихиям, из сотворца Богу превращается в Его противника. Идеология объединяет мотивы и цели духовной деградации и развоплощения – тотального служения ценностям мира сего, которые «моль и ржа истребляют…» (Мф. 6.19).

Истинное воплощение – это несение в мировую плоть замысла Божиего о творении бытия, что требует целостного принятия жизни. Человек призван всё принять, ни от чего не отказаться, но ничем не искуситься, а на всём запечатлеть Божественный замысел творения. Малый творец призван к тяжкой миссии: находиться перед Лицом Божиим и быть обращённым к миру сему. Закономерно, что при стремлении к целостному воплощению люди пытаются найти какие-либо мирские опоры. При этом какая-то идея может представиться абсолютной, кто-то – высшим авторитетом, какая-либо частность – всеопределяющей; всё это наделяет ощущением приобщённости к истине. Но злой рок неизбежно разрушает иллюзии: всякая реальность, вырванная из целостной иерархии бытия, обращается в ирреальность. Всякий авторитет без соотнесения с Истинным Авторитетом превращается в фикцию. Маниакальные идеологии представляют собой сферу ложных идеалов и ценностей, предлагающих человеку сбросить бремя истинного и целостного воплощения.

Предназначение каждого человека индивидуально – неповторимо и незаменимо. Каждый призван стать целостной личностью и обрести единственный непроторенный путь в бытии, реализуя собственное назначение, избегая рабства у авторитетов и учителей мира сего. Я перестаю быть собою, когда пытаюсь пройти чужой жизненный путь. Когда людей объединяет Живой Бог, они возрастают как личности. Когда же их объединяет всепоглощающая абстрактная идея, они деградируют, теряя собственную индивидуальность. Идеология подменяет истинное собрание во Христе равенством в антихристе, подменяет соборное тело Христово сектой «посвящённых», стремящейся к глобальной экспансии. При этом в человеке подавляется всякая индивидуальность, нивелируется всё качественное: все должны быть равны в пороках. Одержимый Шигалев в романе Достоевского «Бесы» провозглашает максиму идеологического равенства: «Мы уморим желание, мы пустим пьянство, сплетни, донос, мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство». Человек перестаёт быть человеком, а коллектив перестаёт быть сообществом людей. В книге «Философия неравенства» Н.А. Бердяев обращался к большевикам: «Гибель личности человеческой должна окончательно завершиться в вашем человеческом коллективе, в котором погибнут все реальности, в вашем грядущем муравейнике, этом страшном Левиафане. Ваш коллектив есть лже-реальность, которая должна восстать на месте гибели всех подлинных реальностей, реальности личности, реальности нации, реальности государства, реальности Церкви, реальности человечества, реальности космоса, реальности Бога. По истине всякая реальность есть личность, и имеет живую душу – и человек, и нация, и человечество, и космос, и церковь, и Бог. Никакая личность в иерархии личностей не уничтожается и не губит никакой личности, но восполняет и обогащает. Все реальности входят в конкретное всеединство. Ваш же безличный коллектив, лишённый души, оторванный от онтологической основы, несёт в себе смерть всякому личному бытию. И потому торжество его было бы торжеством духа небытия, победой ничто».

Пик крестонесения – это бремя свободы и ответственности. Человек – единственное свободное существо в тварном мире. Свобода человека простирается до свободы отказа от свободы, от своего предназначения, до принятия небытия. Бремя свободы обрекает на трагическое одиночество единственно свободного существа в мироздании. Вся тварь спасается страдательно, – зависит от человеческого самоопределения. Даже на Бога человек не может переложить бремя собственного выбора, ибо Господь призвал человека пройти свой путь спасения. Всё, совершаемое человечеством, впервые привносится в мир, и эта новизна определяет судьбу мироздания. Тяжелее всего вынести бремя свободы. Даже при истинной ориентации нас тянет опереться на готовые формулы. Мы ждём от них указания, как нужно понимать и действовать.Система абстрактных, отвлечённых формул, предопределяющих наше волеизъявление, и есть идеологическая мания. При этом все идеомании декларируют освобождение человека от высших ценностей, от Бога, под видом свободы разнуздывают своеволие и произвол, которые неизбежно приводят к самопорабощению. Поэтому-то «выход из безграничной свободы, –говорит Шигалев, –я заключаю безграничным деспотизмом» (Ф.М. Достоевский).

Субъектом крестонесения бытия – воодуховления, воплощения, индивидуации, соборного единения и свободы в сотворчестве Богу – является личность человеческая, обращённая к Личности Божественной. Идеология – это антиперсоналистический дух, вбирающий все мотивы, концепции умаления, разложения личностного начала, деперсонализации человека.

Таким образом, всякие попытки облегчить жизнь за счёт отречения от крестонесения бытия порождают новые антихристовы идеи, духов зла, ибо «кто не берёт креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф.10.38). Идеология запечатлевается в культуре как результат искажённого выбора. Узок путь к истине, и каждый неверный шаг кладёт начало ложным идейным традициям, которые оказываются соблазном для других. Нарождённые фикции затемняют сознание, порождают новые идеологические фантазмы. Новые искушения новых поколений питают сферу лжедуховности и расширяют её. Намного легче пойти проторенной дорогой лжи, нежели через неизведанность, риск и осознание ответственности пробивать путь к свету истины. Но это – лёгкость развоплощения, легкость отказа от бытия.

Отказ от бремени бытия – бремени Креста Христова приводит к восстанию на творческий акт Бога и, в конечном итоге, к богоборчеству. Идеологии оформляют в рациональные системы богоборческие фобии и мании. В этом смысле можно сказать, что идеологии являются современными формами мировоззрения бесноватых, одержимых духами – бесами небытия. Степень одержимости богоборчеством выражается в психологическом облике человека демонического и человека сатанинского: «Демонизм есть дело человеческое; сатанизм есть дело духовной бездны. Демонический человек предаётся соблазну; одержимый любопытством, он играет в добро и зло, смешивая их и меняя их наименования; в худшем случае он предаётся своим дурным страстям и может ещё одуматься, раскаяться и обратиться. Но человек, в которого, по слову Евангелия, “вошёл сатана”, одержим чуждой, потусторонней, внечеловеческой силой и становится сам человеко-образным дьяволом. Демонизм есть преходящее духовное помрачение; его формула “жизнь без Бога”, протест против Божественного, “независимость человеческого произволения”… Сатанизм есть полный и окончательный мрак духа; его формула “низвержение Бога”, “попрание всего священного”, ”угашение всех божественных лучей”, “унижение и погубление праведников”. В демоническом человеке бунтует неукрощённый инстинкт, не облагороженный замолкшим сердцем и поддерживаемый холодным рассудком. Человек, одержимый сатанинским началом, действует подобно чужому орудию; он как бы служит злу, зависти, злобе, ненависти, мести и в то же время наслаждается своим отвратительным служением. Можно было бы сказать, что демонический человек заигрывает с сатаною; играя, он “облекается в него”, вчувствуется в него, рисуется его чертами, он тяготеет к сатане: испытуя, наслаждаясь, предчувствуя ужас и изображая его, он вступает с ним (по народному поверию) в договоры и, сам не замечая того, становится его удобным “жилищем”… Сатанинский человек утрачивает себя и становится земным инструментом дьявольской воли. Кто не видал таких людей или, видя, не узнал их, тот не знает подлинного, первоначально-исконного и завершенного зла и не имеет верного представления о сатанинской стихии… Можно было бы описать эту стихию как “чёрный огонь” или определить её как вековечную, неутолимую зависть, как неисцелимую ненависть, как дерзающую свирепость, как агрессивную, воинственную пошлость, как вызывающе бесстыдную ложь, как абсолютное властолюбие, как презрение к любви и к добру, как попрание духовной свободы, как жажду всеобщего унижения, как радость от унижения и погубления лучших людей, как антихристианство. Человек, поддавшийся этой стихии, теряет духовность и влечение к ней, в нём гаснут любовь, доброта, честь и совесть; он предаётся сознательной порочности, противоестественным влечениям и жажде разрушения; он кончает вызывающим кощунством и человекомучительством. Но и этого мало: он полон ненавистью к людям духа, любви и совести и не успокаивается до тех пор, пока не поставит их на колени, пока не поставит их в положение предателей и не сделает их своими покорными рабами хотя бы по внешности. Вот этот чёрный смерч идёт сейчас над миром. Игра в демонизм идёт к концу; началось трагическое осуществление сатанизма» (И.А. Ильин). Многое из этих характеристик узнаётся в вождях богоборческого ХХ столетия!

Психологические мотивыидеомании

В органичной жизни разум руководствуется нравственным чувством и совестью. Всё нравственное – разумно, всё подлинно разумное – нравственно. Вне совести сознание безответственно и, в конечном итоге, антиразумно. Духовно не укреплённый разум оказывается подверженным идеологизации и становится источником духовной болезни. Идеологии торжествуют во времена секуляризации совести, её обмирщения, отщепенства от религиозных источников жизни. Поражённая совесть не способна контролировать нравственное состояние человека. Тёмные влечения, прорываясь в сознание, кристаллизуются в идею, являющуюся рационализациейаффективных состояний. Формы маниакальности душевной (психического заболевания) и маниакальности идеологической (духовного заболевания) во многом схожи, ибо духовная болезнь тотально усугубляет все виды душевного расстройства. Формированию идеологическогомифа (нечто рационально не объяснимое вполне, но благоговейно принимаемое в качестве безусловного авторитета) может способствовать невроз (болезненная форма неспособности человека справиться с требованиями жизни – бегство в болезнь), истерия (повышенная внушаемость, неспособность сознательно регулировать поведение), психопатия (патологическое нарушение эмоционально-волевой сферы), паранойя (бред преследования).

Идеологический комплекс (группа представлений, связанных единым аффектом) может вбирать вытеснение и преобразование агрессии, вражды к людям, к бытию, бессознательных суицидных (направленных к самоубийству) влечений. В идеологии множество «подпольных» страстей (мания величия, жажда власти, духовная гордыня) и страхов (страх жизни, страх смерти, страх свободы и ответственности) оформляются в идеи-фикции, или идеи-иллюзии. Идеологическая догма не осмысляет «подпольные» чувства, а рационально оформляет и легитимирует их разрушительный заряд. В свою очередь идеологические формулы апеллируют не к сознанию, а к бессознательному; они рассчитаны не на понимание, а на включение аффектов. Это сигналы к определённому поведению, раздражители, вызывающие не понимание, а условный рефлекс – ответную реакцию. В идейной одержимости сублимируются все психические патологии, поэтому среди идеологических вождей так много душевно больных, которые в идейной мании приобретают видимость психического оздоровления.

Дурное бессознательное отравляет сознание. Низменные, «подпольные» страсти создают свои фантасмагории (видения призраков, фантастических образов, галлюцинаций), искажающие восприятие реальности. «Когда человек стал одержим и допустил власть над собой болезненного самолюбия и честолюбия, зависти, ревности, сладострастия, болезненного эротизма, корыстолюбия, скупости, ненависти и жестокости, то он находится в мире фантазмов, и реальности не предстают уже ему в соответствии со структурой бытия. Всё оказывается отнесённым к той страсти, которой одержим человек и которая лишила его свободы духа… В то время как творческая фантазия созидательна и поднимает душу вверх, не отрицает и не извращает реальности, а преображает их и прибавляет к ним новые реальности, что есть путь возрастания бытия, фантазмы разрушительны по своим результатам, отрицают и извращают реальности и есть путь к небытию. Св. Афанасий Великий говорит, что зло есть фантазм. Творчески осуществляя Божий замысел о мире, продолжая миротворение, соучаствуя в деле Божием, человек устремлён к полноте бытия, фантазмы же заменяют Божий замысел о мире другим замыслом, который есть разложение бытия и есть отказ от соучастия в деле Божием, в продолжении миротворения» (Н.А. Бердяев).

Таким образом, состояние идеологической одержимости содержит два полюса: гипертрофированно рациональную формулу, провоцирующую предельно аффективное состояние, выплеск иррациональных стихий. «Странным образом идеи поступают на службу эгоцентрических инстинктов, и эгоцентрические инстинкты отдаются на службу попирающих человека идей… Всякая одержимость, низкой ли страстью или высокой идеей, означает утерю духовного центра человека» (Н.А. Бердяев). Поэтому слова для идеомана являются своего рода магическими заклинаниями, раскрепощающими демонические стихии. Его разум во власти мёртвых формул, разнуздывающих низменные инстинкты, его невозможно в чём-то рационально убедить. Ибо он не воспринимает слова в исходном смысле и реальном значении, а слышит квазисмыслы – мнимые, ложные смыслы. В этом смысле можно согласиться с Карлом Ясперсом, утверждающим, что идеология – это «мифотворчество, основывающееся на некоторых магических представлениях».

Идеология обращена не к конкретной личности, а к массам и к человеку масс. Она формирует коллективные психозы – состояния иллюзорного фантазирования, замутняющие разум и делающие человека одержимым экзальтированной восторженностью либо страхом, паникой, агрессией. Подобные состояния подавляют индивидуальность, душат проблески совести и сознания в атмосфере массового беснования. Любое идеологическое сообщение несёт аффект команды: экспроприация экспроприаторов, бей буржуев, ликвидация кулачества как класса… Эти заклинания рассчитаны на возбуждение звериных инстинктов, являются командой: у кого и что отнять, что разрушить и кого уничтожить. По мере ослабления идейной маниакальностиимперативы злой воли искусно зашифровываются, но их деструктивная сущность остаётся той же (крас­но-ко­рич­не­вые, коммуно-фашисты – про­тив­ни­ки ре­форм Ельцина-Гай­да­ра долж­ны были вы­зы­вать та­кую же не­на­висть в обществе, как и вре­ди­те­ли, вра­ги на­ро­да известных времён).

Эк­заль­ти­ро­ван­ная идеологическая ат­мо­сфе­ра про­во­ци­ру­ет развитие сво­его ро­да меч­та­тель­ной идио­тии, фор­ми­ру­ет по­ро­ду ини­циа­тив­ных про­фа­нов, для ко­то­рых ком­му­низм, например, яв­ля­ет­ся фор­мой бре­да. В ста­рые до­б­рые вре­ме­на такого рода за­ум­ные чу­да­ки реализовывались на уров­не са­пож­ни­ка-звез­до­чё­та или зем­ско­го вра­ча-фи­ло­зо­фа. В советское же время наи­бо­лее энер­гич­ным из не­до­ум­ков был от­крыт путь в док­то­ра и ака­де­ми­ки (наи­бо­лее ха­рак­тер­ный при­мер – ака­де­мик Т.Д. Лы­сен­ко). Но мечтательность тео­ре­ти­ков мар­ксиз­ма-ле­ни­низ­ма не ме­ша­ла боль­шин­ст­ву из них быть за­плеч­ных дел мас­те­ра­ми.

Ши­зоф­ре­ни­че­ская ра­зо­рван­ность соз­на­ния – не­из­мен­ная ха­рак­те­ри­сти­ка иде­о­ма­нии. В со­стоя­нии одер­жи­мо­сти ос­тат­ки ду­шев­но­го здо­ро­вья ог­ра­ж­да­ют­ся идео­ло­ги­че­ской цен­зу­рой. Со вре­ме­нем раскол соз­на­ния ста­но­вит­ся бо­лее яв­ным, фор­ми­ру­ет­ся двое­мыс­лие, ци­низм – ко­гда че­ло­век поч­ти всё по­ни­ма­ет, со­от­вет­ст­вую­щим об­ра­зом оце­ни­ва­ет, но, тем не ме­не, подчиняется идео­ло­ги­че­ской установке и умуд­ря­ет­ся на­хо­дить это­му оп­рав­да­ние. По ме­ре уга­са­ния идей­ных фо­бий (одержимости идеей, ввергающей в со­стоя­ние не­на­вис­ти, стра­ха и аг­рес­сии) идео­ло­ге­мы из мо­би­ли­зую­щих за­кли­на­ний пре­вра­ща­ют­ся в ил­лю­зии и фикции. Последние становятся эле­мен­тами ус­лов­но­го эти­ке­та, це­ре­мо­ниа­ла, ко­то­рый слу­жит фор­мой вы­ра­же­ния пре­дан­но­сти, а так­же спо­со­бом об­ще­ния в ре­ше­нии прак­ти­че­ских про­блем. Фикции – это чистая ложь, которую все сознают, но никто не решается разоблачить, в которую никто не верит, но все делают вид, что верят. Иллюзии же – искажённые представления о реально существующих явлениях, искренние заблуждения. Ко­гда за­ту­ха­ют ин­стинк­ты и аф­фек­ты, ко­то­рые спла­чи­ва­ли и на­прав­ля­ли мас­сы, жре­цы идео­ло­гии вы­ну­ж­де­ны за­бо­тить­ся о ра­зум­ном обос­но­ва­нии и ра­цио­наль­ном объ­яс­не­нии, апел­ли­ро­вать к рас­суд­ку, здра­во­му смыс­лу. Ко­гда ис­те­ри­че­ские ло­зун­ги пе­ре­ста­ют дей­ст­во­вать, от­кры­ва­ют­ся ака­де­мии и ин­сти­ту­ты мар­ксиз­ма-ле­ни­низ­ма. По ме­ре ос­лаб­ле­ния прак­ти­че­ско­го влия­ния мар­ксиз­ма бо­лее гро­мозд­кой ста­но­ви­лась сис­те­ма един­ст­вен­но вер­ной на­уч­ной тео­рии.

Эта квазина­уч­ность пле­тёт но­вые пре­гра­ды на пу­ти ду­хов­но­го ис­це­ле­ния. Гран­ди­оз­ная сис­те­ма ил­лю­зий и фик­ций ока­зы­ва­ет­ся един­ст­вен­но дос­туп­ной кар­ти­ной ми­ро­зда­ния и пе­ре­кры­ва­ет путь к оз­до­ров­ляю­щим ду­хов­ным и интеллектуальным ис­точ­ни­кам. Фор­маль­ный идео­ло­ги­че­ский ап­па­рат «со­вер­шен­но не­уло­ви­мы­ми пу­тя­ми пле­тёт в че­ло­ве­че­ском соз­на­нии тон­чай­шую се­точ­ку, в ко­то­рой за­тем бьёт­ся и тре­пе­щет за­ро­див­шее­ся че­ло­ве­че­ское “Я”. И ко­гда это “Я” со­зре­ва­ет, бы­ва­ет уже позд­но. Оно ока­зы­ва­ет­ся плот­но оку­тан­ным этой не­зри­мой се­тью идео­ло­гии» (А.А. Зи­новь­ев). Идео­ло­гия ис­ка­жа­ет соз­на­ние, но её волево вы­би­ра­ет че­ло­ве­к, от­ка­зав­шийся от лич­ной сво­бо­ды и от­вет­ст­вен­но­сти, отвергнувший образ Божий в себе.

Псевдорационализация

Идеологическая система является продуктом аберрации – отклонения, искажения сознания, сужения его объёма и содержания, болезненного сосредоточения на одной или нескольких идеях. Идея вырывается из органичного смыслового контекста и наделяется самодовлеющим значением. Тотальная фиксация сознания на частной идее лишает саму идею целостности и органичного содержания. Смысл и значение идеи абсолютизируется – наделяется неограниченным, безусловным значением и вместе с тем опошляется, ибо искажается её культурный контекст и разрушаются её логические связи. Вместе с тем, сверхпреувеличение значения частной идеи разрушает иерархию ценностей: низшее противоестественно возвышается, изначально высокое профанируется. Первоначальный смысл идеи неузнаваемо искажается. С разрушением оснований рушатся все критерии и обессмысливаются все смыслы. Значения слов в идеологических мифах чудовищно произвольны. Власть этих искажённых смыслов сверхъестественна. Люди видят реальность через призму идеологических знаков, обращаются к реальности для подтверждения идеологических смыслов. Система идей, отчужденных от собственного источника, претендующих на абсолютное значение и наделённых искажённым смыслом, – это система идеологии. «Идеологизмом я называю сам факт пленённости и одержимости сознания идеологией, сущность которой всегда в сочетании отвлеченной и утопической идейной схемы с абсолютной верой в её практическую “спасительность” и с фанатическим волевым подчинением ей действительности» (прот. Александр Шмеман).

Идеомания может зародиться от соблазнённости вполне благопристойной идеей, стремления утвердить её единственно верной, отдать себя ей в рабство. Так идеи из вспомогательных рациональных средств превращаются в идеи абсолютные, поставленные выше вечных ценностей, выше человека. Через призму идеологизированного сознания люди видятся капризно разнообразными, а идея – ясной, очевидной, гармоничной, люди – преходящи и ничтожны, а идеи – вечны и величественны. В подобном восприятии подавлено персоналистическое жизнеощущение, человека охватывает болезнь идеей, идеологическое безумие. «Все идеи обладают способностью превратиться в источник фанатического помешательства – идея Бога, идея нравственного совершенства, идея справедливости, идея любви, свободы, науки. И вот в этом случае живой Бог, живое совершенство, живая справедливость, любовь, свобода, наука исчезают, ибо всё живое существует лишь в полноте, в гармоническом соотношении частей в целом. Всякая ценность превращается в идола, делается ложью и неправдой» (Н.А. Бердяев). Если абстрактная идея Бога вытесняет восприятие Бога Живого, отвлечённая идея человека ставится выше живого человека, идеи свободы, равенства, братства ценятся более чем реальная свобода и суверенитет человека, – это идеологизация жизни. При идеологической одержимости разрушается органичный контакт с реальностями, предметы отчуждаются от человека выхолощенными идеями о них. Если идея Бога подменяет личное общение с Богом, то это означает идеологизирование религии. Когда догматическое добро вытесняет доброе отношение к людям и саму добродетель, идеологизируется нравственность.

В идеологии идея перестаёт быть мыслью Бога и человека о предмете, метафизической сущностью вещи, её прообразом. Идеологизированная идея – это дьявольская мысль, стремящаяся подменить подлинную природу вещи. Здесь идея из подлинно-сущего обращается вложно-сущее, а «слова-понятия превращаются в слова-сигналы, слова-заклинания, слова-фальшивки» (Р.Н. Редлих). Можно говорить о сталинизме как о наиболее радикальной форме идеологии, где «высокое и святое используется для вымогательства, когда слово не раскрывает, а прикрывает смысл… Из высоких и светлых слов, означающих идеалы и ценности, сталинизм вынимает их душу и надевает их оболочку, как маску, прикрывающую часто вполне противоположный смысл» (Р.Н. Редлих). Задача идеологических фикций – опустошение смысла слова, подмена реальности, выражаемой словом. В мире идеологии «единство достигается не через полноту, а через всё большую ущербность… Душевная жизнь опрокидывается и фокусируется на одной точке, но точка та совсем не реально воспринимается… Маниакальная одержимость человека одной какой-нибудь идеей, которая есть самая распространённая форма нервного и душевного заболевания, есть ложное состояние сознания и исключительная фиксация на одном осознанном предмете. Болезнь, в сущности, происходит от ложной работы сознания над бессознательным» (Н.А. Бердяев).

Крайне рационалистическое мировоззрение рисует мироздание, человеческое общество и историю в виде механизмов, ибо только механизм может действовать в полном соответствии с рационалистическими формулами. В таком механизме человеку отводится роль детали – винтика, на что благоговейно и соглашается идеологический маньяк. Но поскольку само знание устройства этого механизма наделяет возможностью управлять им, винтик-идеоман начинает ощущать себя демиургом, способным своей волей влиять на «объективный» ход истории. Здесь рационалистическое самоумаление является обратной стороной титанической гордыни.

Рациональная идеологическая система апеллирует к низменным, демоническим пластам души, активизирует их системой провоцирующих и стимулирующих сигналов. Поэтому «обаяние» идеологических схем заужает сознание, подавляет нравственное чувство, вытесняет многие черты характера, примитивизирует эмоциональную и интеллектуальную жизнь человека. Уверовавший в истинность идеологических догм теряет чувство реальности, и потому он всегда фанатик – исступленно преданный чему-либо, при этом крайне нетерпимый ко всему иному. Всякая инаковость, непохожесть на идеологическую ирреальность воспринимается как измена должному, чуждое и враждебное. Сосуществования в идеологической сфере быть не может, допускается только единоприродное, всё прочее – «аномалия», подлежащая уничтожению: уничтожение классового врага, перековка…

«Фанатизм есть любопытное явление перерождения человеческой психики и злого перерождения под влиянием мотивов, которые сами по себе не могут быть названы злыми и связаны с бескорыстным увлечением идеей или каким-нибудь верованием. Фанатик всегда “идеалист” в том смысле, что идея для него выше человека, живого существа, и он готов насиловать, истязать, пытать и убивать людей во имя “идеи”, всё равно, будет ли это “идеей” Бога и теократии или справедливости и коммунистического строя. Фанатизм есть некоторое умопомешательство, порождённое неспособностью вместить полноту истины… Фанатик есть человек, неспособный вместить больше одной мысли, видящий всё по прямой линии и не поворачивающий головы, чтобы увидеть всю сложность и многообразие Божьего мира. Фанатик не видит человека и не интересуется человеком, он видит лишь идею и интересуется лишь идеей… Фанатизм всегда вытесняет одной идеей все другие идеи, то есть грешит против полноты жизни» (Н.A. Бердяев).

Гармоничное целостное восприятие реальности разрушается при фиксации сознания на частном аспекте. Фиктивная идея заменяет полноту реальности. Религиозные, политические или националистические фанатики являются по существу идеоманами. Человек свободен и целен, когда он предстоит перед Богом Живым и Личным, он превращается в фанатика, когда отдаётся во власть частной идеи. Для фанатика идеи Бога живой Богу перестаёт существовать. Нередко вместо религиозного обращения происходит смена предмета фанатизма – смена идеологии.

Все социальные идеомании утопичны, то есть не только не соответствуют историческим реальностям, но агрессивно нацелены на переделку реальности по заданной идеологеме. «Все большие революции доказывают, что именно радикальные утопии реализуются, более же умеренные идеологии, которые казались более реалистическими и практическими, низвергаются и не играют никакой роли… Осуществление утопий было так же неудачей и вело, в конце концов, к строю, который не соответствовал замыслу утопий… Но в утопии есть динамическая сила, она концентрирует и напрягает энергию борьбы в разгаре борьбы… Утопия всегда заключает в себе замысел целостного, тоталитарного устроения жизни. По сравнению с утопией другие теории и направления оказываются частичными и потому менее вдохновляющими. В этом притягательность утопий и в этом опасность рабства, которое она несёт с собой» (Н.А. Бердяев). Утопии являют собой тотальную одержимость частными аспектами существования, которые навязываются с демонической динамической силой и энергией борьбы разрушения Божьего творения.

Таким образом, в идеомании всегда наличествуют две составляющие. С одной стороны, гиперрационализация – абсолютизация определённого набора идей, своего рода обвал в сознании («вскипевший» разум – кипит наш разум возмущённый). С другой стороны, предельная аффективность, выплеск подпольных стихий. Два полюса идеологии создают в обществе поле одержимости. Как слепые человеческие действия в природном мире неотвратимо возвращаются бедствием, так и порочная игра воли и ума концентрирует ложные смыслы, которые затем насильств

Материал недели
Главные темы
Рейтинги
  • Самое читаемое
  • Все за сегодня
АПН в соцсетях
  • Вконтакте
  • Facebook
  • Telegram