Доклад сделан на секции «Александр Зиновьев и социальная философия» конференции Института философии РАН «Современная Россия: общество, в котором мы живем. К 100-летию А.А.Зиновьева», 27.10.2022.
Прежде чем начать доклад, хотелось бы сказать несколько слов о Константине Крылове, чью интерпретацию философии Александра Зиновьева я сейчас представлю.
Константин Анатольевич Крылов родился в Москве 18 октября 1967 года. Окончил МИФИ и философский факультет МГУ. Предметом его научной специализации была философия Канта. В последние годы жизни он уделял большое внимание философии Аристотеля. Покойный декан философского факультета МГУ Владимир Васильевич Миронов неоднократно приглашал Константина Крылова в аспирантуру. Этим планам, к сожалению, не было дано осуществиться.
Мой доклад основан на базовом тексте Константина Крылова, посвященном творчеству Александра Зиновьева, который опубликован в связи со смертью философа и называется: «Памяти Александра Зиновьева».
Работая над данным текстом, Константин Крылов реконструировал мысль Александра Зиновьева, основываясь на ранних его текстах – «начиная с «Высот» икончая трактатом «Коммунизм как реальность».
По мнению К.А.Крылова, «основными потребностями человека как социального существа <Зиновьев> видит потребность в обществе себе подобных — и одновременно желание от этого общества избавиться. Человек является не только социальным, но и антисоциальным существом. Ненависть и отвращение к себе подобным ему свойственны в той же самой мере, что и потребность в них».
Данное диалектическое противоречие снимается Зановьевым в понятии доминирования. «Доминирование — это ситуация, когда человек получает возможность обращаться с равными ему людьми как с низшими существами (в идеале — как с животными или неодушевлёнными объектами)». Доминирование доставляет доминирующему наслаждение, поскольку он наслаждается страданиями подвластных. Эти последние также пытаются доминировать над кем-нибудь еще. Так создается своеобразная иерархия.
Основным результатом доминирования является страдание. Последнее, в сущности, субститут убийства, – отмечает Крылов. «В идеале, умирание (символическое, но переживаемое как реальное) может длиться всю жизнь».
Крылов полагает, что сама по себе изложенная концепция новой не является. Этологическая иерархия с ее альфа-самцами на верхушке и забитыми «омегами» внизу хорошо известна. Однако спецификой человеческого общества является наличие у человека разума и способности наслаждаться страданиями унижаемой жертвы.
«Социум представляет собой машину по максимизации доминирования», – пишет Крылов. Все общественные институты подчинены этой цели и функционируют как механизмы унижения.
Из вышеизложенного Крылов делает вывод, что главная задача любой власти – обеспечить максимальному количеству людей максимальное удовольствие от унижения других. По его мнению, «власть стремится не «управлять делами» и «брать на себя ответственность» за происходящее в обществе, а, напротив, скидывать с себя всякую ответственность, мешать всему полезному и разрушать чужой труд... Власть всегда злонамеренна по отношению к подвластным и всегда хочет им зла», – пишет Крылов.
Сфере властных отношений в системе Зиновьева противостоит коммунальность. Коммунальность – «это область действий, направленных не на максимизацию доминирования, а на минимизацию собственного унижения». При этом коммунальность не противостоит власти, а дополняет ее, отмечает Крылов.
Примеры коммунальности – это коллективная травля жертвы, которую травят просто потому, чтобы ощутить себя иерархически выше ее, на мгновение получить статус «начальника». Замечу, что феномен травли вызван еще и желанием индивида отвести угрозу травли лично от себя. Другой пример коммунальности – травля обществом таланта, то есть личности, сознательно отказывающейся от участия в отношениях этологического доминирования.
Ограничением сферы власти и коммунальности, согласно интерпретации Крылова, является экономика. «Необходимость «производить и торговать» существенно гуманизирует общество, делая его менее коммунальным… Экономика основана на разделении труда, а последнее предполагает не коммунальные, а кооперативные и конкурентные отношения».
«Нормальные конкурентные отношения выстроены так, что люди могут соревноваться, но не причинять друг другу прямой вред. В то время как в сфере властных и коммунальных отношений они только этим и занимаются», – говорит Крылов.
Другим ограничителем сферы власти и коммунальности является «духовность». В понимании Зиновьева «духовность» определяется «добровольным и осознанным отказом от главного социального наслаждения — участия в вечном и повсеместном унижении человека человеком», – пишет Крылов.
Из вышеизложенного выводится определение советского общества, которое «прежде всего, общество, в котором со стихии чистой коммунальности сняты оба ограничителя: экономика и духовность». В результате коммунальные отношения стали в Советском Союзе довлеющими. «Следствием этого стало всеобщее озлобление и окончательное разрушение каких бы то ни было социальных связей», – пишет Крылов.
Замечу лично от себя, что излагаемая выше концепция Зиновьева в интерпретации Крылова является интересным и важным дополнением к известной концепции Гоббса. Напомню, что Гоббс говорит об изначальном естественном состоянии, которое представляет собой «войну всех против всех». Делегирование людьми государству и суверену права казни, суда и издания законов приводит к образованию государства и прекращению «войны всех против всех».
Однако из логики Зиновьева в интерпретации Крылова получается, что прямого насилия для прекращения «войны всех против всех» недостаточно. Под спудом гоббсовского Левиафана все равно будет тлеть зиновьевская «коммунальность».
Именно на этом и поскользнулся Советский Союз. Прямое насилие Советской власти лишь подавило, но не уничтожило «коммунальные» процессы. Отсюда проклинаемое, но не изжитое в СССР «мещанство» (проявление все той же «коммунальности»), ставшее не исключением, а правилом советского образа жизни.
Тем самым Зиновьевым был получен интересный результат, свидетельствующий о невозможности прекращения «войны всех против всех» даже в условиях государственного насилия. Лишь частная собственность и конкуренция могут преодолеть извечное стремление людей вредить друг другу. Социалистическое же государство как не признающее частную собственность на подобное не способно. Что многое объясняет в причинах распада Советского Союза.
