Много важного и интересного в подготовке к войне

Недавно президент России Владимир Путин сделал заявление, которое многих если не напугало, то изрядно озаботило. Путин заявил, что крупные предприятия России, будь то частные или государственные, должны быть готовы к переходу на военные рельсы и увеличению производства военной продукции.


Конечно, для многих, кто совершенно серьезно, вальяжно и иронично, тоном знающих жизнь людей, утверждает, что никакой войны не будет, это прозвучало резким, тревожным сигналом. У них, должно быть, будет истерика от таких речей президента.


Вообще же, президент Путин сказал совершенно правильную вещь, подтвержденную опытом многих больших и малых войн, особенно двух мировых. Обороноспособность государства — это не крутой спецназ, ломающий голову о кирпичи, и не навороченные автоматы с обвесом и планками Пикатинни, а именно военные заводы, способность производить много хорошего, качественного и надежного вооружения. И не только вооружения, но и вообще всего, что нужно на войне. С этой стороны Путин совершенно прав.


Однако, нечасто выдается случай поучить уму-разуму самого Путина, ну или по крайней мере тех, кто ему пишет речи и выступления. Дело в том, что одного такого заявления недостаточно, для того, чтобы считать меры по мобилизации промышленности исчерпанными. Можно отдать указание «обеспечить». Компании, конечно, отчитаются в выполнении, а этот навык у них развит хорошо и был отточен Госпрограммой по вооружениям. Вроде бы все сделано, но если отдать в день «М» и час «Ч» самый грозный и решительный приказ, то можно сесть в лужу. Почему?


Потому что мобилизация промышленности на войну требует довольно широкого списка подготовительных мер и работ, без которых промышленность в военном режиме или не заработает совсем, или заработает так, что лучше бы не работала.


Есть основания полагать, что разного рода «корифеи всех наук», занятые  в важном государственном деле составления речей президенту Путину, конечно, этих тонкостей дела военно-промышленной подготовки к большой заварухе не знают. Что, впрочем, не удивительно. Во-первых, эти специфические знания приобретаются годами изучения истории военной промышленности, и эти годы приходится проводить вдали от высоких кабинетов и ведущих к ним коридоров.  Во-вторых, в истории Великой Отечественной войны этот раздел фактически отсутствовал (точнее, он был, но содержал только самые общие сведения в порядке краткой иллюстрации к массовым подвигам). Отсюда легко может возникнуть мнение, что достаточно только распорядиться.


Опыт же войн показывает нечто другое. Я обрисую положение в только в нескольких чертах. Во-первых, каковы военные потребности в вооружении, боеприпасах, снаряжении, техники, материальном снабжении? Это ключевой параметр, который и определяет степень мобилизации и развития военной промышленности. Казалось бы, проблем нет никаких, Министерство обороны составит необходимые расчеты и представит мобилизационный план, под который будут затребованы промышленные мощности.


Почти всегда такие расчеты оказываются ошибочными, поскольку до начала войны очень трудно предугадать ее характер, масштаб задействованных сил и вытекающие отсюда военные потребности. Как правило, довоенные планы оказываются слишком малы. Потому надо все самые большие планы снабжения, до каких только сумели додуматься, надо умножить еще на десять, и вот тогда получится нечто, близкое к реальным потребностям. Скажем, в Первую мировую войну, Германия начала воевать с месячным производством пороха в 1 тысячу тонн, а закончила с месячным производством в 14 тысяч тонн. Весьма поучительный пример.


А что у нас с мощностями военной промышленности? Об этом почти ничего узнать нельзя (кроме бравурного корпоративного пиара, у которого всегда все хорошо). Мне лишь удалось сделать косвенную оценку по месячному производству танков, исходя из открытых источников и заявлений руководства. Получилось 65 танков в месяц. Для сравнения, месячное производство в Великую Отечественную войну достигало 800 танков, а 65 машин хватало на два или три для боев. И не надо говорить, что мол, танки сейчас другие. Другие, но горят и подрываются на минах не хуже старых. Израиль за 34 дня войны в Ливане в 2006 году, далеко не самой интенсивной, с заведомо более слабым противником, потерял уничтоженными и поврежденными около 60 единиц  бронетехники, в том числе около современных 30 танков.


Во-вторых, поскольку во время войны производство военной продукции все равно придется увеличить в несколько раз по сравнению с довоенным периодом (грубо, до 10 раз), то отсюда вытекает, что такой рост должен быть обеспечен сырьем. Нужно иметь в наличии собственные источники этого сырья — разведанные и подготовленные месторождения, а также их реальную добычу с добывными мощностями, позволяющими осилить такой рост. Между тем, положение в этой области неблестящее. Добыча важнейшего вида военного сырья — железной руды, упала с 316 млн. тонн в 2007 году до 292,2 млн. тонн в 2014 году. К тому же, 76% добываемой в России железной руды приходится на приграничные районы: Курскую магнитную аномалию вблизи границы с Украиной, и Кольский полуостров, вблизи границы с Финляндией и Норвегией, и акваторией Баренцева моря. Очень удобное у российской железорудной промышленности расположение для ракетных и авиационных ударов вероятного противника. Это только один пример.


Лично у меня большие сомнения в том, что российская сырьевая база готова к войне, и что она сможет обеспечить военную промышленность нужными объемами сырья, особенно под ударами противника, часть из которых, конечно, придется на ключевые предприятия. Самое интересное, что обзор новостей нового промышленного строительства в России не показывает признаков военной подготовки в горной промышленности.


В-третьих, для столь резко растущего военного производства нужны станки и машины, рабочие, и, что нужно подчеркнуть, производственные помещения. Да, опыт Второй мировой войны показал, какой большой ценностью становятся обычные промышленные здания, в которых можно развернуть жизненно важное производство. Если их нет, то начинаются импровизации, вроде точения снарядов в зимнем лесу (СССР) или сборка реактивных самолетов в наспех сколоченном деревянном бараке (Германия).


В России же за последние 25 лет прошел массовый забой заводов, с последующим полным уничтожением их цехов, зданий и сооружений. Множество заводов было обанкрочено, потом снесено, а площади отданы под жилую застройку. Торговый центр или жилой квартал вместо завода — не редкость. Это не только подвиги 1990-х годов, даже сейчас многие военные предприятия, в рамках модернизации избавляются от части цехов и территории, продавая ее под застройку как ликвидный актив.


За это, конечно, придется поплатиться самым жестоким образом, если война все же начнется. Придется не только спешно, обдирая руки, строить новые заводы, но и придется конфисковать любые подходящие для производственных целей здания, вроде тех же торговых или офисных центров, а также прибегнуть к бытовкам, баракам и землянкам. Хорошо было бы построить новые цеха под военные нужды заранее, но я сомневаюсь, что нынешнее военно-промышленное сообщество и государственные органы проявят столь большую предусмотрительность.


А как насчет подземных заводов, защищенных от ударов бомб и ракет? Или господа директора заводов и главы концернов полагают, что будто бы вероятный противник откажет им в любезном отношении и не пришлет им «Томагавк» к рабочему столу? С этой точки зрения очень интересно, соберется ли.


На этом пока можно завершить. Даже уже перечисленного: подготовка резкого роста военного производства по мобилизации, обеспечение этого роста сырьем и заводскими помещениями, включая подземные, достаточно, чтобы загрузить работой по макушку. Список же на том не заканчивается и в деле военно-промышленной подготовки к войне есть еще много важного и интересного, что нужно сделать обязательно, чтобы не потерпеть поражение.


Материал недели
Главные темы
Рейтинги
  • Самое читаемое
  • Все за сегодня
АПН в соцсетях
  • Вконтакте
  • Facebook
  • Telegram