Состоятельность России как государства в долгосрочном плане зависит от того, сможет ли она дополнить обширность своего пространства его освоенностью. Первый шаг на этом пути — знаково-символическое освоение, способность видеть территорию России целостной и одновременно дифференцированной. В рамках данной статьи мы предлагаем взять за основу пятичастное районирование страны, сводно отражающее геокультурные и геоэкономические факторы (см., например, статьи Д.Верхотурова и Ю.Солозобова на АПН). Наше большое пространство дифференцируется на несколько Больших Регионов: а) Большой Регион "ЗАПАД" — Северо-Запад России, Центральный Федеральный Округ и Белоруссия, б) Большой Регион "ЮГО-ЗАПАД" — Южный Федеральный округ и Восточная Украина, в) Большой Регион "УРАЛ" — Повольжье, Урал и, возможно, Северный Казахстан, г) Большой Регион "СИБИРЬ" — Западная и Восточная Сибирь, и д) Большой Регион "ДАЛЬНИЙ ВОСТОК". Глядя на эти пять земель, подчас включенные в разные геоэкономические ареалы, следует задуматься о принципиальной возможности создания нового центра притяжения для североевразийского пространства и об адекватности г. Москвы, как единственного центра (единственной столицы) России.
Если описывать всю совокупность Больших Регионов российско-североевразийского пространства, то необходимо упомянуть и Большой Регион "ЮГ", включающий в себя Казахстан и тяготеющие к нему области среднеазиатских (или центральноевразийских) республик, а также Большой Регион "СЕВЕР", включающий в себя российско-(северо)евразийское Заполярье. Эти два Больших Региона не включены здесь в анализ для того, чтобы не усложнять рассуждения (результат и в случае включения этих двух Больших Регионов будет аналогичным).
Для ответа на поставленный вопрос (о возможной точке притяжения) необходимо оценить бассейны притяжения каждого из Большоих Регионов. По нашей оценке, векторы притяжения (не только геополитического, но также геоэкономического, геокультурного, этнопсихологического) Больших регионов распределяются следующим образом:
- Для Большого Региона "ЗАПАД" центрами притяжения являются Объединенная Европа и "УРАЛ" (основной экспортный поток российской промышленной продукции идет из России в Объединенную Европу именно из "УРАЛА", что вынуждает контролирующий финансовые потоки "ЗАПАД" стремиться более тесно привязывать к себе "УРАЛ");
- Для Большого Региона "ЮГО-ЗАПАД" — одновременно Большой Регион "ЗАПАД", Объединенная Европа, Арабско-мусульманский мир и Большой Регион "УРАЛ";
- Для Большого региона "УРАЛ" — Большой Регион "ЗАПАД", Большой Регион "СИБИРЬ", а также Казахстан и Средняя Азия (т.е. Большой Регион "ЮГ");
- Большого региона "СИБИРЬ" — Большой Регион "УРАЛ" и Большой Регион "ДАЛЬНИЙ ВОСТОК" (автономное развитие "СИБИРИ" без определенной поддержки со стороны соседей невозможно, поэтому "СИБИРЬ" крайне заинтересована в налаживании самых конструктивных отношений с Большими Регионами — соседями);
- Большого Региона "ДАЛЬНИЙ ВОСТОК" — Большой Регион "СИБИРЬ", китайско-метаконфуцианское пространство, а также Северная Америка.
Эти, пока достаточно общие и интуитивные, оценки можно интерпретировать их следующим образом:
1. В России в настоящий момент, а также, видимо, и на протяжении всей ее истории присутствуют два активных Больших Региона (активных в том смысле, что они притягивают другие Большие Регионы, а сами относительно мало подвержены притяжению других Больших Регионов). Это "ЗАПАД" (Северо-Западный и Центральный федеральные округа плюс Белоруссия) и "СИБИРЬ" (Западная и Восточная), которые и являются становым хребтом нашего большого пространства. Таким образом, в России нет единственного Большого Региона, который может быть выраженным центром с точки зрения всех Больших Регионов.
2. Большой Регион "ЮГО-ЗАПАД" (в частности, национальные республики Северного Кавказа) является ярко выраженным стратегически "реагирующим" Большим регионом, он не является центром в каком бы то ни было смысле, но крайне чутко реагирует на изменение в соотношениях сил между внутрироссийскими и внероссийскими центрами силы. Поэтому стратегию повышенной опеки над Кавказом без сопутствующей региональной консолидации Поволжья, Урала, центрально-европейской России следует признать ошибочной, так как она будет пытаться устранить следствия, но не причины. Большой Регион "ЮГО-ЗАПАД" — это своеобразная граница, на которой решается вопрос стратегической безопасности срединных районов России ("ЗАПАД", "СИБИРЬ", "УРАЛ").
3. В принципе, то же самое можно сказать и о Дальнем Востоке, который, хотя и является в настоящее время менее стратегически "реагирующим" (скорее, реактивно-пассивным), все же также относится к границе, на которой решается вопрос о стратегической безопасности срединных районов России.
4. Поволжье и Урал являются "критическим" районом Северной Евразии — в том смысле, что, оказывая большое влияние на соседние Большие Регионы и сам подвергаясь большому влиянию соседних Больших Регионов, он связывает два центра (два активных Больших Региона) Северной Евразии — "ЗАПАД" и "СИБИРЬ", — и формирует целостность России.
Сказанное позволяет, на наш взгляд, сделать вывод, что сложно дифференцированное и неоднородное пространство России не может адекватно управляться из единого Центра. Прочность нашей государственно-территориальной конструкции может обеспечиваться лишь взаимным притяжением двух полюсов — условно "западного" и условно "восточного", каждый из которых призван консолидировать вокруг себя значительные геополитические массивы. России, пережившей в 90-ые гг. односторонний крен в сторону Запада, для достижения геополитического и геоэкономического баланса необходимо осуществить своеобразный "поворот к Востоку", оперевшись на "азиатское крыло" двухглавого орла.
С нашей точки зрения, крайне важно зафиксировать эту двуполярность в административно-территориальной структуре Российской Федерации, придав одному из основых городов Сибири официальный (или полуофициальный) статус второй столицы России. Другим решением могло бы стать создание такого центра притяжения, к которому одинаково тяготели бы как Москва, так и Сибирь. Таким центром могла бы стать столица ЕврАзЭС, территориально разместить которую имеет смысл в треугольнике: Астана — Екатеринбург — Красноярск.
Существуют и сугубо политические основания для выделения второй столицы России. С развалом Советского Союза западная часть евразийского пространства была разделена, и Москва потеряла часть своего естественного "ободка" (Rimland), став скорее столицей "транзитного образования" СНГ, нежели нынешней России-РФ. Это, а также проблематичность интеграции России в структуры расширяющегося Евросоюза заметно снизили геополитическую роль Москвы (тем более, с учетом наличия конкурирующего центра — более подготовленного к участию в ориентированных на Европу проектах Санкт-Петербурга). Парадокс ситуации состоит в том, что европейская часть страны обескровлена в социально–экономическом смысле, а значительная часть обеспечивающих экономический суверенитет России ресурсов находится сегодня в азиатской ее части, которая никак не представлена политически, и эксплуатируется московской метрополией в качестве сырьевой периферии. При этом сама московская метрополия, представленная конгломератом олигархических и квазиолигархических структур, в рамках существующей модели сырьевой экономики, просто не способна удержать и интегрировать азиатскую часть России.
Административная реформа, инициированная президентом РФ В.Путиным, усиливает властную вертикаль, но никак не решает указанную проблему дисбаланса между европейской и азиатской частями североевразийского пространства, оставаясь в рамках "европоценристской модели" (подтверждением чему является продолжающееся муссирование идеи о переводе части управленческих функций во вторую "европейскую столицу" — Санкт-Петербург).
Тем более не способствует подобный "москвоцентричный" подход поэтапной реинтеграции постсоветского пространства, значительная часть которого (и прежде всего Центральная Азия и Казахстан) по объективным геополитическим и геоэкономическим показателям все же больше связана с азиатской частью России, нежели с европейской "квази-Московией". В силу этого, вопрос о приобретении политической (и на основе этого — геополитической субъектности) восточной частью Хартленда стоит сегодня особенно актуально. Прямой политической проекцией этого вопроса является проблема создания "двухголовой федерации" (вместо современной "лоскутной") и выделения второй (восточной) столицы России. Ибо указанная проблема не может быть решена по "казахстанской модели" — простым переносом столицы в наиболее проблемную часть страны, — при этом неизбежно "оголяется" другой геополитический полюс.
Возникает вопрос о критериях выбора сибирской столицы. В целом, она должна соответствовать следующим требованиям:
- реинтеграция Дальнего Востока в общее политическое и экономическое пространство России;
- дополнение интеграции "по параллелям" "интеграцией по меридианам", что особенно важно для выживания и развития северных территорий;
- выделение мощного регионального Центра с политическими и экономическими ресурсами, достаточными для превращения его в полноценного лидера реинтеграционного процесса в восточной части Северной Евразии.
Очевидно, что в этой не могут выступить Владивосток или Хабаровск, которым целесообразнее отвести роль "ворот" в АТЭС и реинтегратров дальневосточного сегмента североевразийского пространства.
Видимо, не вполне подходит для этой роли и традиционный претендент на статус политической столицы Сибири Новосибирск, у которого не достает экономической мощи и нет достаточно прочных связей с Дальним Востоком. В то же время, выступая в качестве политического лидера уникального "западно-сибирского конгломерата", в который также входят Томск ("Сибирские Афины", обладающие мощным научным и культурным потенциалом), Кемерово (столица одного из наиболее динамичных индустриальных регионов России) и Барнаул (возглавляемый которым Алтайский край заслужил репутацию "сибирской житницы"), последний мог бы стать связующим мостом с Казахстаном, Киргизией и другими странами Центральной Азии — с одной стороны, и с Омском, Екатеринбургом — с другой, что позволило бы ему в перспективе превратиться в столицу нового геополитического образования, призванного прийти на смену нынешнему аморфному СНГ.
Наиболее же подходящим претендентом на роль азиатской столицы нам представляется Красноярск, располагающий мощным экономическим потенциалом, способный к консолидации вокруг себя территорий как "по параллелям", так и "по меридианам", и главное — способный замкнуть стратегически важную для укрепления единства азиатской части Хартленда ось Екатеринбург — Омск — Иркутск — Хабаровск — Владивосток.
На наш взгляд, "сдвиг власти" на восток, в сторону второй, сибирской столицы России, способен вызвать целый ряд позитивных политических последствий, а именно:
- уменьшить бюрократическую централизацию и односторонний характер перераспределения ресурсов в пользу европейской и прежде всего московской "метрополии";
- инициировать процессы реинтеграции Сибири и Дальнего Востока в общероссийское политическое и экономическое пространство с уменьшением угрозы перехода этих территорий под контроль геополитических конкурентов;
- создать более широкие возможности для геополитического маневра России в системе отношений между основными мировыми "центрами силы" — США, Китаем (в связке со странами АТР) и Евросоюзом.
Естественно, все эти возможности могут быть реализованы лишь при условии, что политическое выделение второй столицы будет дополнено пересмотром нынешней самоедско-централизаторской экономической политики федеральных властей, возвратом к более естественной для Северной Евразии "дирижистской" модели управления экономикой, и главное — новыми вариантами национальной идеи и геополитической стратегии, способными объединить мечущиеся ныне народы вокруг двуединого государственного стержня и определить адекватное и достойное место России в обновляющемся мире.
