Основа американской политической системы – основной государственный принцип, империум, не полежит воплощению. Он остаётся духовным и абстрактным. И президент лишь оттеняет его невоплотимость. Он – пророк и жрец. Но не бог.
Подобное отношение во многом вытекает из радикального протестантского понимания божественного, максимально отделённого от боговоплощения.
Естественно, весь народ «демократически» не управляет США. Но у империума не только не один жрец – президент, но и не одна группа жрецов. Их принципиально несколько. И они если и полностью не равны друг другу, то всё же имеют ту или иную степень независимости друг от друга, и так или иначе должны друг с другом считаться. Единой правящей группировки, от которой зависит всё и вся, быть не должно. Такова «американская демократия» на уровне правящей элиты.
На уровне обычных людей это выражалось в возможности создания новых и особых сегментов американского общества для себя и под себя. Религиозных общин, фирм, фермерских хозяйств, поселений. Эти сегменты отличались весьма высокой, признанной фактически и юридически, автономией от остального общества. При этом существовала узаконенная возможность и процедура создания новых таких сегментов новыми «отцами – основателями». Где они получали возможность пусть не изменять устои американского общества, но жить в значительной степени по своим собственным правилам. Которые были нередко совсем не демократичными. Однако достаточно сильные люди могли относительно свободно выделится из них и создать новые собственные сегменты. Такова была американская демократия для большинства американцев. При этом контроль за созданием каких-либо общенациональных структур оказался под плотным контролем элиты.
Организация верховной власти у американцев оказалась прямо противоположной таковой у русских. У нас власть обязательно воплощалась и персонифицировалась, внутренняя структура элиты была гораздо более вертикальной, иерархичной.
Организация основной массы народа, тем не менее, у досоветский русских и американцев была весьма сходной. Существовал значительный простор для индивидуально-групповой сегментации, создания новых относительно независимых социальных субъектов.
Однако в общем строе ментальности существовали и существуют значительные различия. Американское общество очень укреплял и структурировал принцип верховенства надо всем внеличностного регулятора: религиозных принципов, конституции, законов, правил и инструкций. Русская культура гораздо более антропоцентрична, и значение личных качеств и человеческой воли и поведения гораздо выше. При весьма высокой степени индивидуалистичности обеих ментальностей.
В поздний период Холодной войны и в постсоветский период в США активно пошёл процесс аналогичный русской советизации: резкое усиление роли государства и элиты, подавление, ограничение и ликвидация самостоятельных социальных субьктов, коллективов выживания. Перекрываются самостоятельные источники социальной активности. Хотя, в отличии от Советского Союза, где происходило прямое разрушения самостоятельных структур, для США характерно их удушение экономическими и социальными квазиестественными методами путём создания нетерпимых внешних условий и изоляции.
Сворачивается свобода слова и самостоятельных социальных инициатив. Всё это происходит на фоне патологической индивидуализации и развала самоорганизации белого населения, увеличения веса различных этнических диаспор, особенно латиноамериканской.
Сочетание твёрдого порядка и последовательности в сочетании с возможностью реализации личного потенциала позволило США достичь выдающихся результатов. Однако, по верному замечанию К.П. Победоносцева, демократия – лишь исторически краткое переходное состояние в условиях временного равновесия сил. И теперь империум в США пожирает «всё остальное», т.е. собственный фундамент, от которого он долго питался.
Как и в США, в Латинской Америке этническая идентичность в значительной степени сливалась с гражданско-государственной через индивидуальное слияние с господствующей этноязыковой средой.
Латинская Америка крайне внутренне неоднородна и различна. Как континент в целом, так и отдельные страны, их регионы, отдельные города внутри себя. В отношении труда, различных культурных и политических ценностей, религии латиноамериканцы абсолютно различны. Совершенно неодинаковой была степень воздействия на латиноамериканцев внеличностных принципов и регуляторов.
Антропоцентричный индивидуализм и изменчивость так же не сближает латиноамериканцев с американцами. Но сближает с русскими. Жизнь очень многих русских и белых латиноамериканцев основывалась на триаде «индивидуализм, анархизм, авторитаризм». Принципы социальной организации, как и у русских, были различными.
Латиноамериканцы веками уравновешивали и даже сводили на нет усилия друг друга. Трудолюбивых и зажиточных «уравновешивали» нищие бездельники, левых – правые, диктатуру и «железный порядок» – стремление к равенству и анархии. Экономический рост и процветание сменялись регрессом и стагнацией, демократия – диктатурой.
В этом отношении латиноамериканцы очень похожи на русских. Однако генезис явления достаточно различный. У русских это был способ единого этноса приспосабливаться к изменчивым (географическим и историческим) условиям через внутреннюю изменчивость и разнообразие. В Латинской Америке мы во многом имеем дело с механическим соединением представителей разных этносов в единое целое.
Особое место занимают изначально значительные группы населения Латинской Америки не испано-португальского и неевропейского происхождения, как коренного, так и приезжего. Что сближает Латинскую Америку с Россией.
При этом власть в России гораздо легитимнее и устойчивей, чем это было до недавнего времени в Латинской Америке. Хотя не столь устойчива, как в США.
И США, и Латинская Америка, и Россия населены носителями весьма индивидуалистической ментальностью. Однако в США она сочетается в сильными внеличностными регуляторами и значимостью абстрактных принципов.
