На первый взгляд развитие ситуации на президентских выборах в Абхазии должно поставить в тупик всякого неангажированного наблюдателя. Оппозиция громко жалуется на неравные условия, в которых ей приходится вести борьбу. И уже сейчас, за три недели до голосования, уверенно прогнозирует массовые фальсификации в пользу действующего президента страны Сергея Васильевича Багапш. Тем не менее, на выборы кандидаты-оппозиционеры идут тремя разными командами. Иначе говоря, дополнительно дробят и дезориентируют свой электорат перед лицом подавляющего, по их словам, административного ресурса. А, следовательно — сами во многом облегчают победу главного конкурента, нынешнего главы государства.
Есть ли в это какая-то логика?… На что рассчитывают в этой ситуации абхазские оппозиционеры?
Начнём с того, что режим президента Багапш, похоже, действительно успел достаточно серьёзно «подготовиться» к предстоящим 12 декабря выборам.
Согласно экспертным оценкам совокупная величина «гарантированного» — т. е. практически недоказуемого — вброса может составить на них примерно 20 тыс. бюллетеней. Основной ресурс для подтасовки должны составить, во-первых, голоса граждан Абхазии, постоянно проживающих и голосующих на территории России, а во-вторых — постепенно натурализующихся менгрельских (грузинских) репатриантов, расселённых на юге страны, в Гальском районе. 20 тыс. голосов — цифра скромная лишь на первый взгляд.
На самом деле она оставляет немалую долю абхазского электората. Ведь всего стране числится порядка 130-135 тыс. избирателей — более точные сведения структуры, ответственные за проведение выборов, сообщить упорно отказываются. Таким образом, даже в условиях типичной для Абхазии очень высокой явки избирателей — на уровне 70% — «гарантированный» вброс составит более 1/5 всех голосов. И даже если мы внесём поправку на создаваемое им искусственное увеличение расчётной численности электората (до 115%), то всё равно получится, что действующему президенту для победы в уже в первом туре выборов будет достаточно 37% реальных голосов.
Однако, это ещё не всё.
Нынешний президент опирается на безоговорочную поддержку подавляющего большинства депутатов местного законодательного собрания. А, следовательно — по сути, единолично контролирует все третейские инстанции, которые должны обеспечивать законность на всех этапах общенациональных выборов.
Таким образом, он не имеет особенных причин воздерживаться от традиционных для посткоммунистических стран, более рискованных форм фальсификации.
Их арсенал достаточно хорошо известен: это и составление дублирующих списков избирателей, и порча бюллетеней, поданных за оппозицию — либо «освоение» тех из них, что остались незаполненными — и дискредитация результатов голосования на «неудобных» для власти участках, и многократное голосование. И просто манипуляция голосами административно зависимых избирателей. Ведь в специфических условиях Абхазии, с её сильными патриархально-клановыми традициями, приход к власти новой команды для многих чиновников не сулит ничего хорошего — как минимум потерю насиженных мест. Так или иначе, но кумулятивный ресурс манипуляций на выборах 12 декабря местным экспертным сообществом оценивается в 25 и даже 30%!
В этих условиях оппозиции приходится бороться буквально за каждый голос. По сути, не выходя за пределы правового поля, ей остаётся рассчитывать только на одно: перевести выборы во второй тур, а там одержать победу настолько убедительную, чтобы действующему режиму не помогли никакие подтасовки.
Этим, по всей вероятности, и объясняется, почему оппозиция представлена на нынешних выборах сразу 3-мя кандидатами (есть ещё и 4-ый — Виталий Бганба, однако даже самый факт его выдвижения известен пока лишь 40-50% абхазских избирателей). Действуя несколькими командами, каждая со своей отличающейся в деталях, стилистике и акцентах программой, противники режима президента Багапш пытаются максимально расширить фронт своей предвыборной агитации, охватить ею самые разнородные слои населения. В том числе и наиболее инертные, традиционно голосующие за партию власти — просто, чтобы не утруждать себя принятием самостоятельных решений.
Любопытно, что во многом «технический» характер кандидатов от оппозиции в Абхазии, похоже, особенного секрета не составляет. Например, человек, которого многие в стране считают политическим рупором антибагапшистов — Вадим Смыр — неоднократно и публично заявлял, что два наиболее серьёзных оппонента действующей власти — Заур Ардзинба и Рауль Хаджимба — договорились пойти на выборы не вместе, а разными командами, в его — Смыра — присутствии. Из соображений сугубо тактических — с тем, чтобы в удобный момент открыто объединиться и консолидировать свой электорат.
Синдицировать свои усилия абхазскую оппозицию заставляет ещё один фактор. Несмотря на то, что все фигуранты на выборах — и в первую очередь действующий глава государства — пафосно клянутся скрупулёзно соблюдать все возможные и невозможные морально-этические нормы и требования законодательства, в стране ещё слишком хорошо помнят, как разрешилась бурная предыдущая президентская гонка. И готовятся к форс-мажору. Оппозиция, лишённая доступа к рычагам правового разрешения до — и послевыборных споров, не скрывает, что, в крайнем случае, готова задействовать самые действенные инструменты «прямой демократии» — организовать массовые акции протеста.
Генеральная репетиция подобного сценария развития событий уже имела место в начале августа этого года. Тогда оппозиционерам удалось заставить исполнительную власть отменить уже одобренную подконтрольным парламентом поправку к закону, позволявшую в кратчайшие сроки натурализовать до 35-40 тыс. грузинских репатриантов. К нынешним выборам данное событие имеет самое прямое отношение. Ведь, учитывая то, как подчёркнуто корректно — даже дружелюбно — принято отзываться о действующем президенте страны в подконтрольных официальному Тбилиси СМИ, голоса новых избирателей почти автоматически попадали в копилку президента Багапш.
Вдохновлённая августовским успехом, абхазская оппозиция имеет все основания не опасаться — и даже желать — жёсткого противостояния с правящим режимом. Тем более что её организационным костяком фактически служит крупнейшая в Абхазии неформальная силовая структура — т. н. «Союз ветеранов» войны с Грузией, возглавляемый всё тем же Вадимом Смыр. По некоторым данным эта организация в смысле боеспособности едва ли не превосходит местную армию. А её моральный авторитет в обществе настолько высок, что стрелять в «ветеранов» в Абхазии решится разве что сумасшедший.
Однако, теснее сплачивая ряды, заявляя во всеуслышание о своём единстве, оппозиция тем самым дискредитирует ту самую электоральную тактику, в рамках которой она собственно и делилась на разные колонны.
Позиционируя себя как сущностно единое целое, оппозиционеры утрачивают индивидуальность в глазах массового избирателя, становятся для него менее интересны. И каждый в отдельности, и все вместе. Особенно это верно в отношение той части избирателей, за которую собственно и ведётся борьба на выборах — тех, кто ещё не определился в своих предпочтениях. Более того, борясь за один электорат, кандидаты-оппозиционеры начинают конкурировать не столько с властью, сколько друг с другом. Ведь условия будущего объединения — даже в самых общих чертах — до сих пор не определены. А благодаря постоянному педалированию темы солидарности оппозиционных кандидатов, их совокупный электоральный ресурс почти автоматически получает тот, кто пройдёт во второй тур. Вне зависимости от того, поддержат его кандидаты, выбывшие из борьбы. Получается, что предвыборная тактика, которая должна была если не обеспечить победу оппозиции, то, по крайней мере, создать принципиальную возможность такой победы, объективно начинает работать на действующего президента страны…
Выходом из сложившегося тупика могло бы стать скорейшее — ещё до первого тура — объединение двух наиболее сильных кандидатов-оппозиционеров. Тем более что Заур Ардзинба и Рауль Хаджимба непросто теснейшим образом координируют свои кампании, недвусмысленно позиционируя себя в качестве друзей и единомышленников — значительной частью электората они уже сейчас воспринимаются в качестве политических «клонов».
Существует мнение, что формальному союзу двух кандидатов — тем более до 12 декабря — может помешать личностный фактор. Ведь, с одной стороны Рауль Хажимба — фигура гораздо более публичная, обладающая значительным политическим опытом. Он имеет серьёзные основания считать именно себя фактическим победителем на прошлых выборах — пока бурная кампания 2004-05 гг. не вышла за пределы правового поля. Рауль Хаджимба считается человеком безукоризненной личной честности, превратившим войну с коррупцией в нечто вроде персональной религии. И, естественно, хотел бы сам стать главнокомандующим на этой войне. С другой стороны, он прекрасно знает, как недорого стоят любые обещания, которые даются кандидату в вице-президенты перед выборами — успел убедиться за последние 5 лет. Наконец, второй раз выбыть из президентской гонки — этого достаточно, чтобы поставить крест на политической карьере даже в стране с гораздо более развитыми демократическим традициями, чем Абхазия.
Что же касается второго кандидата, Ардзинба (по некоторым сведениям состоящим в достаточно близкой по местным меркам степени родства с первым президентом Абхазии), он, во-первых, располагает гораздо большими финансовыми и силовыми ресурсами. Во-вторых, не имея политического опыта, он, поэтому ничем не скомпрометирован. И более того — Ардзинба быстро набирает электоральный вес, а, следовательно, не имеет особенных причин соглашаться на роль вице-президента в команде Хаджимба. На первый взгляд ситуация тупиковая.
Выход из неё, на мой взгляд, стоит искать не в современных реалиях, но в опыте древности. Иначе говоря, чтобы сохранить лицо и одновременно обеспечить себе одинаковые возможности влиять на принятие политических решений — вне зависимости от позиции в президентском тандеме — кандидатам-оппозиционерам было бы целесообразно оформить свой союз на манер классического древнеримского консульства.
Практически это будет выглядеть так: оба субъекта коалиции заявляют — максимально публично, в каком-то помпезном и морально-обязывающем формате, допустим в виде торжественной клятвы — что поскольку являются единомышленниками и считают, что электорат у них общий, и разделение ролей между ними поэтому носит технический характер.
В случае победы все свои решения оба кандидата в любом случае будут принимать только консенсусом, а функции разделят и вторгаться в компетенцию друг друга ни в коем случае не будут. В виде лозунга такой союз можно будет описать примерно как «два человека — одна воля».
В этой ситуации третьему кандидату от оппозиции — Беслану Бутба — не останется ничего другого, как присоединиться к коалиции в качестве младшего партнёра. Последнее время он слишком много работал на свой имидж оппозиционера, жертвы преследований со стороны правящего режима. Всякий союз с ним — всё равно в первом туре или во втором, автоматически оттолкнёт от Бутба с таким трудом набранный оппозиционный электорат. Опираясь на поддержку не слишком большой группы лиц, симпатизирующих ему лично, экс — оппозиционер сразу потеряет всякую ценность в глазах действующей власти. А, следовательно, и все вложения в предвыборную кампанию пропадут даром. Как деловой человек — причём, именно как успешный бизнесмен — Бутба на это никогда не пойдёт. Так что, чем раньше оппозиция реанимирует «античный» сценарий, тем больше у неё останется времени расширить за его счёт свой электорат.
Мне могут возразить, что я по существу пытаюсь предложить — разве что в другой упаковке — абхазскому обществу схему, уже реализованную в соседней России.
Но, во-первых, это не верно по сути — поскольку в постулируемом тандеме кандидатов Ардзинба и Хаджимба принципиален именно равноправный характер их партнёрства.
А во-вторых, действующий глава Абхазии апеллирует в своих агитационных материалах к российскому опыту — почему же оппозиции нельзя?
