Холмогоров: Собор победителей

АПН: Как вы прокомментируете работу Архиерейского собора Русской православной церкви, который заседает сейчас в Москве?

Егор Холмогоров, обозреватель радиостанции «Маяк»:

Проходящий Архиерейский Собор я бы назвал, без всякой иронии, «Собором победителей». Он заслуживает такого права куда больше, чем Юбилейный Собор 2000 года, проходивший среди острых конфликтов и противоречий. Сейчас этих конфликтов нет, или же патриархия одержала в них внушительную победу. Прежде всего, это касается вопроса о Зарубежной Церкви. За любвеобильной воссоединительной риторикой скрывается, тем не менее, абсолютная «победа по очкам» в развязанной в 1990 году Синодом в Нью-Йорке внутрицерковной гражданской войне.

РПЦ сумела полностью ассимилировать весь зарубежный «позитив» и, в то же время, полностью нейтрализовать антипатриархийный пафос зарубежников, отныне остающийся уделом лишь маргинальных околоцерковных групп. Объединение — это, фактически, присоединение РПЦЗ к РПЦ МП на условиях победителя (впрочем, довольно мягких). То же касается и большой группы вопросов о положении Церкви в современном обществе. Собор может констатировать тот факт, что процесс превращения РПЦ в реальную и влиятельную общественную силу развивается динамично и без задержек.

При этом, вопреки распространенному мнению, Путин в этом практически не повинен. Напротив, его риторика на встрече с иерархами лишний раз демонстрирует, что президент не понимает ни религиозной проблематики, ни того языка, на котором имеет смысл говорить с архиереями. Но он делает главное — не препятствует процессу усиления РПЦ и не мешает государственному аппарату находить общий язык с Церковью. В результате стали возможны такие значимые шаги, как фактическая реституция церковных земель, препроднесенная как подарок собору.

РПЦ сегодня сильна. И эта сила тем более примечательна, что Церковь достигла этого практически без посторонней помощи. Одна из причин этой силы в том, что Церковь, как ни парадоксально, остается самой информационно открытой, самой способной к критике и самокритике общественной структуре современного общества. У Церкви есть жесткая властная иерархия — покушения не нее были незначительными и были быстро пресечены. Эта иерархия имеет сакральный характер, что исключает излишне вольное к ней и с ней обращение. Но именно в силу наличия стройной и сильной иерархии Церкви нет нужды бояться отдельных дискуссий и тем более самокритики, равно как и применения власти и авторитета там, где это необходимо.

И нынешний собор, так же, демонстрирует такой уровень самокритичности и готовности к разбору полетов, каковых у власти государственной за последние десятилетия не было никогда. На этом, кстати, и поскользнулась атака зарубежников в начале 1990-х. Они не говорили об РПЦ ничего такого, чего не говорилось бы о ней самой внутри РПЦ, и что не было бы предметом обсуждения.

В этом смысле можно сказать, что РПЦ сегодня единственная реально работающая структура гражданского общества и единственная демократическая структура. Причем и то и другое — как раз потому, что никакой демократии и «гражданской инициативы» в Церкви не предполагалось.