Апологетика неудачи.

Поклонение Столыпину – это на самом деле всего лишь поклонение неудаче.

Если сто лет назад последний для большинства более или менее просвещенного общества был объектом ненавидимым и неуважаемым, то сегодня, силами отчасти власти, а отчасти – сервильной ей части политического класса создается образ Великого Реформатора, который начал некие Великие Реформы – и если они и не предотвратили событий 1917 года (что было проявлением общего краха политики Российской империи) – то лишь потому, что не успел, пав от руки убийцы. А вот дали бы ему двадцать лет спокойствия, о которых он просил – то Россия такого рубежа достигла бы, такого…

Тут два интересные момента – убил все-таки Столыпина, с чем никто не спорит, - не революционер-террорист, а агент охранного отделения. То есть, убила Столыпина власть, убило его самодержавие. В чем-то его политика слишком серьезно императорскую властную систему не утраивала. Поэтому, среди прочего, возникает провокационный вопрос – может быть главная ошибка Столыпина была в том, что он не догадался или не осмелился провести события Февраля 1917 года на шесть-семь лет раньше.

Во-вторых, формула «хотел, но не успел» к кому только в последние сто-сто пятьдесят лет в России не применялась. Не успел Александр Второй дать Конституцию – убили. Не успел Александр Третий сделать вторую половину своего царствования либеральной – умер. Если бы Ленин прожил еще пятнадцать лет – никаких репрессий, и чисто гуманный социализм… Если бы Сталин дожил до возраста Дэн Сяопина – глядишь, новый прорыв в будущее и никакого застоя…

Не убери партия Хрущева в 1964 году – глядишь, построил бы коммунизм к 80-ому году. Проживи Андропов на десять лет больше – глядишь, реформировал бы социализм без горбачевско-гайдаровский издержек… И так далее.

На этих спорных посылках власть и пропаганда пытаются выстроить культ Столыпина. Оно понятно по нескольким причинам. Первая – надо же в истории иметь некую точку, в которой ты видишь свое предтечное состояние. Ту историческую землю обетованную, с которой ты выстраиваешь свою преемственность.

Октябрь 17 остался у большевиков (хотя власть недооценила перспективности этой даты для себя – но это отдельный вопрос).

Февраль 17 – скорее у либералов. Да и слишком пугает нынешнюю власть внешней схожестью с чем-то оранжевым.

Апеллировать к совсем дореволюционному самодержавию – тоже много вопросов, хотя одно время на щит поднимали Александра Третьего – да и как-то совсем не современно.

Столыпин оказался хорош тем, что, с одной стороны – революцию подавил и «разгула демократии» не допустил, с другой – вроде бы какие-то реформы проводил, промышленный подъем к концу правления наметился, с третьей – как будто и не самодержавие, а какой-никакой парламент существовал. А главное – ничего не завершил. Поэтому конечный провал реформ – вроде бы не на нем. И самое главное – государственником был. Говорил, что он за «Великую Россию». А это уже почти как за «Единую Россию».

Отрицать, что реформы Столыпина в целом имели положительное, прогрессивное значение – отрицать, в общем-то, нельзя. Об этом, в конце концов, и Ленин писал.

Но, все-таки, в той части, в которой они были осуществлены, они были успешны или нет? Удались или нет? Современные апологеты Столыпина об этом не говорят, в основном акцентируя сослагательное наклонение – «а если бы двадцать лет!» Правда, есть и то, что отрицать нельзя – промышленный подъем к 1909 году. Только одновременно, кстати, рост пролетариата, затем – революционный подъем 1910-14 гг.…

Столыпин, вместе с царским двором провел государственный переворот 3 июня 1907 г. Была распущена слишком оппозиционная Государственная Дума, пытавшаяся отстоять свое право на реальное оппонирование правительству и приоритет перед ним. Был, в нарушение российского законодательства (Манифеста 17 Октября 1905 г.), по которому никакой закон не мог вступить в силу без одобрения его Думой, принят новый избирательный закон, суть в которого сводилась к тому, что имущее большинство российского населения получало в ней еще больше мест, чем раньше. Представители помещиков получали половину мест, представители буржуазии – делились на две части – более и менее состоятельных и более состоятельные (которых, естественно, было меньше), - получали больше мест, чем менее состоятельные. По новому избирательному закону 30 тыс. помещиков выбирали 2647 выборщиков из 5176, то есть 51% от общего их количества. Первая городская курия верхи буржуазии и купечества, насчитывавшая 149 тыс. избирателей, избирала 688 выборщиков,, 15 млн. крестьян, наделенных избирательными правами, 1149, а 759 тыс. избирателей рабочих лишь 116.

Соответственно, в выборах принимало участие 13 % всего взрослого населения России.

В Думу было избрано: дворян 201 человек (45%), духовенство 45 человек (10%), купцов и почетных граждан 54 человека (12%), крестьян 98 человек (22%), мещан и прочих сословий 48 человек (11%). Среди депутатов насчитывалось только 11 рабочих и ремесленников.

Правда, найдется ли в нынешней Думе хотя бы 11 рабочих и 98 крестьян – тоже интересный вопрос.

Как бы то ни было, Дума, если и не была столь безропотна, как нынешняя – управляема была не в меньшей степени. Хрестоматийные два большинства (монархисты и октябристы – октябристы и кадеты) давали возможность Столыпину проводить практически любые решения. В крайнем случае, как это было в 1911 году по вопросу о введении земств в 9 западных губерниях, когда Дума все же блокировала правительственные законопроекты – она распускалась на каникулы и правительство утверждало свой проект императорским указом.

Сегодня у правительства нет необходимости в таких изысканных мерах – сегодняшнее думское большинство утвердит что угодно и в каком угодно виде – если правительство даже внесет на рассмотрение парламента закон об обязанности депутатов на заседаниях Думы присутствовать исключительно в нижнем белье и голосовать поднятой левой пяткой со снятой туфлей - данный законопроект без проблем получит конституционное большинство голосов, причем ЛДПР проголосует сразу именно таким образом.

Тем не менее, после 3 Июня 1907 года Петр Столыпин стал практическим правителем России и четыре года – до выстрела в киевской Опере – имел возможность диктовать стране любые законы, беспрепятственно осуществляя свою волю и пытаясь проводить свои «великие реформы».

Три вопроса в этот период были общепризнанны, как наиболее значимые для страны: рабочий, аграрный, национальный.

В рабочем вопросе, хотя правительство и пыталось отстраненно занять позицию «попечительства», практически никаких решений. существенно ослабивших бы противостояние между рабочими и предпринимателями принято не было. Еще в достолыпинский период комиссия Коковцева разработала четыре законопроекта – о создании больничных касс для рабочих, о конфликтных комиссиях из представителей рабочих и администрации, о сокращении рабочего дня до 10 часов, о пересмотре закона, карающего за участие в забастовке. В конечном счете правительство внесло эти законопроекты после нескольких лет проволочки в предельно урезанном виде лишь в апреле 1911 года, так что при жизни Столыпина ни один из них так и не был принят. Только в 12 году были приняты два закона о страховании – от несчастных случаев и от болезни. Они распространялись лишь на фабрично-заводских и горных рабочих, численностью 2.5 млн человек, т.е. на одну шестую часть рабочих. При несчастном случае и по болезни устанавливалась пенсия размером 2/3 зарплаты, пенсий по старости и инвалидности не вводилось. На одну треть пенсии образовывались из взносов рабочих, на две трети – из взносов предпринимателей.

Основным методом решения рабочих проблем со стороны правительства до 1909 года оставались «чрезвычайные законы» (т.е. карательные меры) в сочетании с элементами «полицейского социализма» и отказа от уступок предпринимателям, требовавшим узаконить локауты, черные списки и вычета из зарплат в случае простоев, вызванных проведением демонстраций.

Итогом попыток решения рабочего вопроса Столыпиным стало то, что если в первые годы после революции карательными мерами ему удалось сбить волну рабочих выступлений (которая, вообще-то, уже шла на убыль) – в 1907 году бастовало 740 тыс. рабочих, к 1910 году – 46 тысяч – то со второй половины 1910 года волна забастовок начинает нарастать и прокатилась по большинству промышленный центров. Затем их дополнили политические выступления студентов, переросших, после попытки правительства запретить студенческие союзы, во всероссийскую политическую стачку. К весне 1912 года, после Ленских событий, в стачках протеста приняли участие 300 тысяч человек, а в последовавших за ними первомайских выступлениях – еще 400 тысяч. К концу мая-началу июня рабочие выступления стыкуются со студенческими, а затем начинаются волнения на Балтийском и Черноморским флотах. Протесты нарастали и уже к лету 1914 года стачечная борьба рабочих вышла на уровень 1905 года.

Так что, если кто-то и давал «двадцати лет покоя», требуемых Столыпиным, так это политика его собственного правительства. Причем особо надо подчеркнуть, что нарастание протестного движения начинается не после смерти Столыпина – а еще в период его правления – со второй половины 1910 года.

В национальном вопросе, блуждая в вопросах деления полномочий Государственной Думы с Сеймом Финляндии, попыток играть на противоречиях православных и католиков в Царстве Польском (выделение Холмской губернии), введении земств в западных губерниях, дискуссиях по еврейскому вопросу – правительство, располагая возможностью проведения в Думе своих законопроектов, все-таки привел страну к парламентскому кризису, после отказа Госсовета утвердить закон о национальных куриях. Собственно, именно тогда уход Столыпина был предрешен – его убийство лишь избавило власть от официального признания банкротства его курса.

Ключевым вопросом той эпохи, разумеется, был аграрный вопрос – именно тот, опираясь на нерешенность которого партия большевиков и взяла власть в Октябре 1917 года.

Нас самом деле, существовало три основные варианта решения вопроса о Земле. Первый – вариант эсэров и большевиков – национализация всей земли и равный раздел ее между сельскими производителями, знаменитый Черный Передел. Второй вариант - вариант либералов – изъятие за выкуп части помещичьей земли и передача ее крестьянам. Третий вариант – вариант Столыпина.

Именно решение аграрного вопроса, разрушение общины, содействие становлению «крепкого сельского хозяина» (по-русски – кулака), переселение крестьян в Сибирь апологеты Столыпина ставят ему в заслугу.

Что было на самом деле. Суть Проекта Столыпина заключалась, в отличие от варианта революционеров и либералов, в том, чтобы решить аграрный вопрос без всякого ущемления помещичьего землевладения. То есть, землю крестьянину дать, но у помещиков ее не отбирать.

Но, поскольку девять десятых земли, особенно в Европейской России, находились в собственности помещиков, тогда как крестьян было чуть ли не в пятьдесят раз больше, то, во-первых, дать землю всем в разумных, дающих возможность вести производство, размерах – было невозможно.

Следовательно, надо было ее дать только части – то есть, кулакам и наиболее состоятельной части середняков.

Дать ее в таком случае, можно было, либо путем изъятия у остальных – т.е. у общины, - либо путем предоставления в тех областях, где ее был избыток (т.е. – за Уралом).

Отсюда – с одной стороны, принимались законы, позволявшие выходить из общины, причем таким образом, что наиболее состоятельные крестьяне имели преимущество и могли выходить даже с сохранением излишков (сверх среднего) земли, если к тому времени они ими фактически располагали. В одних случаях (если длительное время в общине не было передела) – выходить можно было в заявительном порядке (без решения схода), в других – решение сходи было необходимо, но разумеется, более состоятельный крестьянин имел массу преимуществ, вытекающих из его положения, равно как и содействие власти в оказании давления на общину.

С другой стороны, правительство поощряло переселению крестьян за Урал, брало на себя организацию этого переселения – что делало, как известно, довольно скверно: не хватало поездов, не доставало выделенных участков, не хватало ссуд.

Общий замысел состоял в том, что выходя из общины, крестьянин будет выходить из патриархально-феодальных отношений и вступать в современные рыночные, буржуазные. Одни крестьяне будут покупать землю у других, другие – продавать, начнется оборот земли, будут крепнуть новые хозяйства, новый класс, который и составит новую социальную опору власти.

С точки зрения того, что в деревне развивались капиталистические отношения – все это было бесспорным прогрессом. Но в том, как это происходило (в условиях сохранения помещичьего землевладения) – и заключался так называемый «прусский путь».

Его отличие от «американского», который отстаивали эсэры и большевики, заключался в том, что в последнем случае все крестьяне становились собственниками земли и развитие соотношения между ними должно было зависеть от успехов их хозяйствования – то есть, всем давались равные стартовые условия американских фермеров, остальное зависело от трудового успеха. В «варианте Столыпина» крестьяне изначально делились на тех, кто получал достаточно земли для хозяйствования и тех, кто продав свою землю должен был идти наниматься к ним, а частью – к тем самым помещикам, у которых оставалось подавляющее большинство земли. То есть, деревня изначально делилась на имущих и неимущих. То есть, в нее изначально привносились все естественные прелести классового противостояния, обостренные вековечным противостоянием и ненавистью крестьян к помещикам.

Поэтому, если говорить о «двадцати годах покоя» - некий шанс их обеспечить был у проекта революционеров (классовое расслоение все равно произошло бы, а вместе с ним – новая волна классового противоборства), но абсолютно никакого шанса обеспечить их не было у проекта Столыпина.

В социальном плане итогом его реформ в деревне было:

1. Обострение в ней классовой борьбы по поводу выхода из общины (в 1908-1914 гг. произошло 1583 массовых крестьянских выступления, большинство из них в 1909-1912 гг., вместе с поджогами хозяйств выделившихся крестьян полиция только в 1910 году зарегистрировала 6275 выступлений, а в 1911 году – 4567);

2. Масса вышедших из общины и продавших свои наделы крестьян ушла в город, превращаясь в наемных рабочих – и привнося в рабочую среду особую крестьянскую нетерпеливость и озлобленность, вызванную изменением образа жизни и сложностями адаптации в новых условиях – т.е. дало толчок обострению классовой борьбы и в городе.

Столыпинская реформа, в той степени, в которой она осуществлялась – ускоряла движение России к революции и не случайно Ленин, как уже упоминалось, считал ее делом прогрессивным. Только задача то, которую пытался решать Столыпин – была противоположна – он-то надеялся революцию предотвратить, и, в этом смысле – реформа в той стпени, в которой она осуществилась, - оказалась явно неудачной.

Однако даже и по своим непосредственным, а не долговременным результатам, удачи она не имела.

Здесь показательны вполне известные, но, похоже, забытые поклонниками Столыпина данные по годам:


Годы

Число заявлений об укреплении замли в собственность (в тыс.)

Число домохозяйств, вышедших из общины

(в тыс,)

Число заявлений о выдаче удостоверительных актов на основании закона 14 июня 1910 г. ( в тыс.)

Число домохозяйств, получивших удостоверительные акты (в тыс.)

1907

211.9

48.3

-

-

1908

840.0

508.3

-

-

1909

649.9

579.4

-

-

1910

341.9

342.2

53.8

8.2

1911

242.3

145.6

252.2

167.3

1912

152.4

122.3

117.5

108.7

1913

160.3

134.6

102.2

97.8

1914

120.3

97.9

68.0

65.3

1915

36.5

29.9

24.3

22.5

Итого

2755.6

2008.4

618.0

469.8

 

Таким образом, снижение числа выходов из общины происходит не после смерти Столыпина, что можно было бы расценить как свертывание его реформы преемниками, а уже после 1909 года. То есть, проблема заключалась не в том, что Столыпину не хватило времени – а в том, что его реформа изжила себя в первые годы ее проведения. Те. Кто имущественно готов был к выделению на прописанных правительством условиях – вышли, но остальные выходить просто не хотели.

Несмотря на мощное давление, которое осуществлялось на крестьянство властью, всего из общин вышло 26 % крестьян (с достаточно заметными колебаниями по регионам). Остальным реформа оказалась чужда и не выгодна. В той же степени, в какой выход осуществлялся, он, как и говорилось, лишь вел к обострению классового противостояния в обществе.

Примерно тоже произошло и с переселением за Урал. Наибольший рост переселения произошел в 1907-09 гг.: соответственно 427, 665 и 619 тысяч переселенцев. В 1911 году их число падает до 190 тысяч, тогда как число обратных переселенцев возрастает до 116 тысяч – обратно шли неприжившиеся переселенцы прежних лет. В целом же за 1906-14 гг. в Сибирь переселились 3040 тыс. переселенцев, обратно вернулись 524 тыс.

Так что, апология Столыпина иными представителями сегодняшней элиты понятна: и революционеров вешал, и парламент давил, и против потрясений выступал, и про величие России говорил – и провал можно списать на то, что убили – не успел все завершить…

Понятно, что ряд этих качеств выдает тайные комплексы многих нынешних «государственников» от власти: «Дали бы мне вою, уж я бы этих оппозиционеров, что левых, что правых… уж вешал бы и вешал, уж вешал бы и вешал… Да и право голоса на выборах в парламент оставил бы только за акционерами крупнейших кампаний. А уж президента избирать – так только на совместной заседании правлений Газпрома, Сургутнефтегаза и РАО «ЕЭС»…».

Но в не меньшей степени они выдают и их невысокую грамотность: ну провалились начинания Столыпина, причем еще до его смерти…

И в истории России он остался не как Великий Реформатор, а, увы, как политический неудачник.

 

 

Материал недели
Главные темы
Рейтинги
  • Самое читаемое
  • Все за сегодня
АПН в соцсетях
  • Вконтакте
  • Facebook
  • Telegram