Что писали о ковиде три знаменитых европейских философа в марте 2020 года

 

 

Следить и наказывать? Пожалуйста!

16/03/2020

Опубликовано на английском языке: The Philosophical Salon, https://thephilosophicalsalon.com/monitor-and-punish-yes-please/

«Карантины и подобные меры, конечно, ограничивают нашу свободу, и здесь нужны новые Ассанжи, чтобы выявить их возможные злоупотребления. Но угроза вирусной инфекции также дала огромный толчок новым формам локальной и глобальной солидарности, а также ясно показала необходимость контроля над самой властью. Люди имеют право возлагать ответственность за принятие мер на государство: у вас есть власть, теперь покажите, на что вы способны! Перед Европой стоит задача доказать, можно ли то, что сделал Китай, сделать более прозрачно и демократично: «Китай предпринял меры, которые Западная Европа и США вряд ли смогут применить, возможно, в ущерб своим собственным интересам. Грубо говоря, было бы ошибкой рефлексивно интерпретировать все формы зондирования и моделирования как «надзора», а активное вмешательство властей в повседневную жизнь — как «контроль над обществом».

«Кто сегодня сможет себе позволить пожать руку и обняться? Привилегированные. «Декамерон» Боккаччо состоит из историй, рассказанных группой из семи молодых женщин и трех молодых мужчин, укрывающихся в уединенной вилле недалеко от Флоренции, чтобы спастись от обрушившейся на город чумы. Финансовая элита спрячется в уединенные зоны и будет там развлекаться, рассказывая истории в стиле «Декамерона». (Сверхбогатые уже слетаются на частных самолетах на эксклюзивные маленькие острова в Карибском море). Нас, простых людей, которым придется жить с вирусами, бомбят бесконечно повторяющейся формулой «Без паники!»… а потом мы получаем информацию, которая не может не спровоцировать панику. Ситуация похожа на ту, которую я помню ещё из моей молодости в коммунистической стране: когда государственные власти заверяли общество, что причин для паники нет, мы все воспринимали эти заверения как явные признаки того, что власти сами находятся в панике».

 

«Когда я предположил, что эпидемия коронавируса может дать новый толчок коммунизму, мое утверждение, как и ожидалось, было высмеяно. Хотя, похоже, что жесткий подход к кризису со стороны китайского государства сработал — по крайней мере, сработал гораздо лучше, чем то, что происходит сейчас в Италии. Но старая авторитарная логика правящих коммунистов также четко продемонстрировала свои ограничения. Одно из них — страх донести плохие новости до власть имущих (и до публики) перевешивает правду. Именно по этой причине были арестованы те, кто впервые сообщил о новом вирусе, и есть сообщения о том, что подобное происходит сейчас: «Давление, направленное на то, чтобы заставить Китай работать после победы над коронавирусом, воскрешает старый соблазн: манипуляция данными, чтобы они показывали руководству страны то, что они хотят видеть. Этот феномен сполна проявился в провинции Чжэцзян, промышленном центре на восточном побережье, посредством использования электричества. По словам осведомленных людей, по крайней мере три города на этой территории выделили местным фабрикам электроэнергию, чтобы те показали данные о восстановлении производства. Как говорят, это подтолкнуло некоторые предприятия к эксплуатации оборудования, даже если заводы остаются пустыми».

«Не если это не тот коммунизм, о котором я говорю, что я имею в виду под коммунизмом? Чтобы понять это, достаточно прочитать публичные заявления ВОЗ — вот свежее: «Руководитель ВОЗ д-р Тедрос Адханом Гебреисус заявил в четверг, что, хотя органы здравоохранения во всем мире способны успешно бороться с распространением вируса, организация обеспокоена тем, что в некоторых странах уровень политической озабоченности не соответствует уровню угрозы. «Это не учения. Сейчас не время сдаваться. Не время оправдываться. Время для того, чтобы снять все ограничения. Страны планировали такие сценарии десятилетиями. Сейчас время действовать в соответствии с этими планами», — сказал Гебреисус. «Эпидемия может быть отброшена назад, но только при коллективном, скоординированном и всеобъемлющем подходе, с привлечением всего государственного аппарата».

Можно было бы добавить, что такой всеобъемлющий подход должен выходить далеко за рамки деятельности отдельных правительств: он должен включать в себя локальную мобилизацию людей, не контролируемую государством, а также мощную и эффективную координацию усилий и международное сотрудничество.

Если тысячи людей окажутся госпитализированы для лечения респираторных заболеваний, то понадобится значительно большее количество аппаратов искусственного дыхания, и чтобы их получить, власть должна непосредственно вмешаться — так же, как она вмешивается в условиях войны, когда нужны тысячи единиц оружия, и кроме того нужно полагаться на сотрудничество с другими государствами. Как и в военной кампании, информация должна распространяться и планы должны быть полностью скоординированы — ВОТ, что я имею в виду под «коммунизмом», необходимым нам сегодня, или, как выразился Уилл Хаттон: «Сейчас одна из форм нерегулируемой глобализации свободного рынка со склонностью к кризисам и пандемиям, безусловно, умирает. Но рождается другая форма, признающая взаимозависимость и примат научно-обоснованных коллективных действий. Сейчас все еще преобладает позиция «каждая страна за себя». На национальном уровне поддерживаются запреты на экспорт ключевых товаров, таких как медикаменты, при этом страны полагаются на свой собственный анализ кризиса в условиях локального дефицита и бессистемных, примитивных методов сдерживания эпидемии».

 

«Даже когда жизнь в конце концов вернется в нормальное русло, она не будет такой же нормальной, к которой мы привыкли до вспышки эпидемии: вещи, к которым мы привыкли как к части нашей повседневной жизни, больше не будут восприниматься как нечто само собой разумеющееся; нам придется научиться жить гораздо более хрупкой жизнью с постоянными угрозами, скрывающимися как раз за углом.

По этой причине можно ожидать, что эпидемии вирусов повлияют на наши самые элементарные взаимодействия с другими людьми и объектами вокруг нас, в том числе и с нашим собственным телом: не трогайте вещи, которые могут быть (незримо) «загрязнены», не прикасайтесь к ручкам, не садитесь в общественные туалеты или на скамейки в общественных местах, не обнимайте других и не пожимайте им руки… И даже будьте осторожны с тем, как вы контролируете свое собственное тело и ваши спонтанные жесты: не прикасайтесь к носу и не трите глаза — словом, не играйте с самим собой. Значит, не только государство и другие органы будут нас контролировать, мы должны научиться контролировать и дисциплинировать себя! Может быть, только виртуальная реальность будет считаться безопасной, а свободное передвижение на открытом пространстве будет зарезервировано за островами, принадлежащими сверхбогатым».

 

Об эпидемической ситуации

21/03/2020

Опубликовано на французском языке: Gallimard

Alain Badiou – Sur la situation épidémique

23/03/2020

Опубликовано на английском языке: Verso

https://www.versobooks.com/blogs/4608-on-the-epidemic-situation

 

«Настоящее название нынешней эпидемии должно указывать на то, что в каком-то смысле «ничто не ново под современным небом». Его настоящее имя Sars 2, то есть «Острый респираторный синдром 2», название, которое фактически обозначает «вторичность» после эпидемии Sars 1, распространившуюся по всему миру весной 2003 года.

Ту болезнь в своё время назвали «первой неизвестной болезнью 21-го века». Таким образом, становится ясно, что нынешняя эпидемия отнюдь не является чем-то радикально новым или неслыханным доселе. В этом веке это вторая эпидемия подобного типа и возможно такого же происхождения. В том смысле, что единственной серьезной критикой, адресованной сегодня властям в плане прогнозов, является то, что после Sars 1 не проводилось серьезных исследований, которые обеспечили бы медицинскому миру эффективные средства против Sars2.

Поэтому я не вижу ничего иного, кроме как попытаться, как и все остальные, самоизолироваться дома, и ничего не говорю, кроме того, что призываю всех сделать то же самое. Соблюдение строгой дисциплины в этом вопросе тем более необходимо, поскольку оно является поддержкой и основополагающей защитой для тех, кто подвергается наибольшему воздействию: конечно же, это все те, кто обеспечивает уход и находится непосредственно на передовой и кто должен иметь возможность рассчитывать на жесткую дисциплину, в том числе среди инфицированных; а также самые уязвимые, такие как пожилые люди, особенно те, что находятся в домах престарелых; а также все те, кто ходит на работу и рискует заразиться.

Дисциплина среди тех, кто может подчиняться императиву «оставаться дома», должна также находить и предлагать средства, чтобы те, у кого вовсе нет «собственного дома», могли найти себе безопасное убежище. Здесь можно подумать, например, о реквизиции отелей».

 

«Метафора Макрона «мы на войне» верна: будь то война или эпидемия, а государство вынуждено, порой выходя за рамки своего классового характера, внедрять практики, которые одновременно являются и более авторитарными и более глобальными, чтобы избежать стратегической катастрофы. Это вполне логичное действие в данной ситуации, цель которого — обуздать эпидемию — победить в войне, используя метафору Макрона, — оставаясь при этом в рамках установленного социального порядка. 

Это вовсе не комедия, а необходимость, обусловленная распространением смертоносного процесса, который пересекается с природой (отсюда выдающаяся роль ученых в этом вопросе) и социальным порядком (отсюда авторитарное вмешательство государства, и ничего другого быть не может). Появление огромных издержек в этих усилиях неизбежно. Например, отсутствие защитных масок или недостаточная подготовка к длительной госпитализации. Но кто может похвастаться тем, что «спланировал» такие вещи? В некоторых отношениях государство не предвидело нынешней ситуации, это правда. Мы можем даже сказать, что ослабляя десятилетиями национальную систему здравоохранения и все секторы государства, которые служат общим интересам, оно действовало так, будто никакая разрушительная пандемия не может коснуться нашей страны. Здесь государство очень виновато, и не только в лице Макрона, но и в лице всех его предшественников, по крайней мере, за последние тридцать лет.

Но столь же правильно здесь сказать, что никто не мог предсказать и даже вообразить себе развитие во Франции пандемии такого типа, за исключением, возможно, некоторых отдельно взятых ученых. Многие, вероятно, считали, что подобные истории хороши для темной Африки или тоталитарного Китая, но никак не для демократической Европы».

 

«Войны прошлого спровоцировали революцию только в двух случаях, оба из которых были эксцентричны для имперских держав: России и Китая. В российском случае это произошло потому, что царская власть была долгое время отсталой во всех отношениях, в том числе и как государство, потенциально готовое к рождению подлинного капитализма в этой огромной стране. С другой стороны, у большевиков существовал современный политический авангард, хорошо структурированный выдающимися лидерами. В случае с Китаем, внутренняя революционная война предшествовала мировой, и Коммунистическая партия уже в 1940 году была во главе популярной народной армии. Напротив, ни в одной из западных держав война не спровоцировала победоносную революцию. Даже в стране, разгромленной в 1918 году, Германии, восстание спартаковцев было быстро подавлено. Урок из всего этого очевиден: разворачивающаяся эпидемия сама по себе как эпидемия не будет иметь каких-либо значительных политических последствий в такой стране, как Франция».

 

«Что касается нас, стремящихся к реальным изменениям политической ситуации в этой стране, мы должны воспользоваться преимуществами эпидемии и даже — что совершенно необходимо – домашней изоляцией, чтобы работать над новыми политическими фигурами, над проектами для новых политических локаций, и над транснациональным развитием третьей стадии коммунизма с учетом его блестящего изобретения и интересного, но, в конечном счете, провального, государственного эксперимента. Также необходимо тщательно проанализировать любую идею, согласно которой такие явления, как эпидемия, способны открыть что-то политически новаторское. В дополнение к общим научным данным об эпидемии, останется только политическая сила, несущая новые утверждения и новые убеждения, касающиеся больниц и общественного здравоохранения, школ и эгалитарного образования, ухода за престарелыми и другие похожие вопросы.

Только они, возможно, смогут сбалансировать опасные издержки, выявленные нынешней ситуацией.

Наконец, откровенно скажем, что так называемые «социальные сети» еще раз демонстрируют, что они являются первыми — помимо того, что они в данный момент обогащают самых крупных миллионеров — рассадниками чванливого умственного паралича, неконтролируемых слухов, открытия допотопных «инноваций», если не замшелого мракобесия. Давайте воздадим должное, пусть даже и в изоляции, только проверяемым научным истинам и обоснованным перспективам новой политики, ее локальному опыту и ее стратегической цели».

 

ДЖОРДЖО АГАМБЕН

 

Заражение

11/03/2020

Опубликовано на итальянском: Una voce, Quodlibet

https://www.quodlibet.it/giorgio-agamben-contagio

 

«Одно из самых бесчеловечных последствий паники, которую всеми силами пытаются распространить в Италии в связи с так называемой эпидемией коронавируса, скрыто все в той же идее заражения, что лежит в основе чрезвычайного положения, объявленного властью. У идеи, не имеющей никакого отношения к медицине Гиппократа, был неосознанный предшественник из времен эпидемий чумы, которые между 1500 и 1600 годами опустошили некоторые итальянские города. Речь идет о фигуре мазуна, описанной Мандзони как в его романе, так и в рассказе «История позорной колонны».

Миланский указ о чуме от 1576 года описывает мазунов следующим образом, одновременно предлагая гражданам доносить на них: «До губернатора дошло известие, что некоторые люди со слабым рвением занимаются благотворительностью, терроризируют и пугают жителей и гостей нашего города Милана и вызывают у них смятение, они размазывают дрянь, которая, как говорят, является вредной и заразной, на двери, замки и углы домов этого города и другие места на территории государства, чтобы распространять чуму среди населения в частных и общественных местах, что приводит к многочисленным неудобствам, а не к незначительным трудностям, среди людей, главным образом тех, кого легко убедить поверить в такие вещи, то каждый человек должен осознать, какого бы статуса и состояния он ни был, что если в течение сорока дней он укажет человека или людей, которые знают, кто этим занимается, или готовы оказать помощь, или что-то знают об этой наглости, то ему дадут пятьсот скудо…»

С учетом некоторых различий, недавние решения (принятые правительством указами, на которые мы хотели бы надеяться – хотя это иллюзия — что они не будут подтверждены парламентом законами в установленные сроки) превращают каждого человека в потенциального мазуна, точно так же, как те, кто занимается борьбой с терроризмом, готов рассматривать каждого гражданина как террориста. Аналогия тем более очевидна, что потенциальный мазун не исполняющий предписаний, наказывается тюремным заключением».

 

Разъяснения

17/03/2020

Una voce, Quodlibet,

https://www.quodlibet.it/giorgio-agamben-chiarimenti

 

 

«Страх — плохой советчик, но он показывает много вещей, которые, как кажется, не видят. Проблема не в том, чтобы высказывать мнения о тяжести эпидемии, а в том, чтобы спрашивать об этических и политических ее последствиях. Первое, что явно показывает парализовавшая страну волна паники, это то, что наше общество больше не верит ни во что, кроме голой жизни. Очевидно, что итальянцы склонны жертвовать практически всем — нормальными условиями жизни, социальными отношениями, работой, даже дружбой, привязанностями, религиозными и политическими убеждениями – из страха заболеть. Голая жизнь — и опасность ее потерять — это не то, что объединяет людей, а то, что заставляет их закрывать глаза и разделяет их. Другие, как и в романе Алессандро Мандзони о чуме, теперь рассматриваются исключительно как возможные распространители чумы, которых нужно любой ценой избегать и от которых нужно держать себя на расстоянии не менее метра. Мертвые — наши мертвые — не имеют права на похороны, и неясно, что произойдет с телами наших близких. Ближнего отменили, и любопытно, что церковь хранит молчание по этому поводу. Какими станут межчеловеческие отношения в стране, которая привыкла жить таким образом, и кто знает, как долго? И что это за общество, которое не имеет больше никаких ценностей, кроме выживания?

Другое, не менее тревожное, чем первое, что вызвала эпидемия, — это то, что чрезвычайное положение, к которому власти привыкли в течение некоторого времени, на самом деле стало нормой. Случались куда более серьезные эпидемии, но никому никогда не приходило в голову, чтобы объявить чрезвычайное положение, подобное нынешнему, которое не позволяет нам даже сдвинуться с места. Люди настолько привыкли жить в условиях вечного кризиса и вечного чрезвычайного положения, что, похоже, не замечают, что их жизнь сведена к чисто биологическому состоянию и лишилась не только всех социальных и политических свойств, но и человеческих и эмоциональных. Общество, живущее в условиях многолетнего чрезвычайного положения, не может быть свободным обществом. На самом деле мы живем в обществе, которое пожертвовало свободой ради так называемых соображений безопасности и поэтому обрекло себя на жизнь в вечном состоянии страха и незащищенности.

Неудивительно, что говорят о войне с вирусом. Чрезвычайные меры фактически обязывают нас жить в условиях комендантского часа. Но война с невидимым врагом, который может таиться в любом человеке, является самой абсурдной из войн. На самом деле это гражданская война. Враг не снаружи, он внутри нас.

Беспокоит не столько настоящее или не только настоящее, сколько то, что придет потом. Точно так же как войны оставили в наследство миру целую серию неблагоприятных технологий — от колючей проволоки до атомных электростанций, — так же весьма вероятно, что и после экспериментов в области здравоохранения, которые до этого властям не удавалось проводить в реальности, они сделают все, чтобы университеты и школы закрылись раз и навсегда, чтобы преподавание велось только в интернете, чтобы мы перестали встречаться и разговаривать о политике или культуре и обменивались только цифровыми сообщениями, чтобы везде, где это было возможно, машины заменяли любой контакт — любое заражение — между людьми».

 

Один вопрос

14/04/2020

Una voce, Quodlibet

https://www.quodlibet.it/giorgio-agamben-una-domanda

 

 

 

 

Я хотел бы обсудить с вами один вопрос, о котором я не перестаю думать уже больше месяца. Как могло случиться, что целая страна рухнула морально и политически перед лицом болезни, и даже этого не осознала? Слова, которые я использовал, чтобы сформулировать этот вопрос, были тщательно продуманы один за другим. Мера отречения от собственных моральных и политических принципов на самом деле очень проста: речь идет о том, каков предел, за которым человек не желает от них отрекаться? Я считаю, что читатель, который возьмет на себя смелость рассмотреть следующие пункты, должен будет согласиться с тем, что – не заметили ли мы это на самом деле или только сделали вид, что не заметили — порог, отделяющий человечество от варварства, уже был преодолен.

1) Первый пункт, возможно, самый серьезный, касается тел погибших. Как мы могли согласиться с тем — лишь только во избежание неясного риска — что наши близкие и люди в целом не только будут умирать в одиночестве, и, чего никогда раньше не происходило в истории со времен Антигоны и вплоть до сегодняшнего дня — что их тела будут сожжены без церемонии похорон?

2) Затем мы без лишних хлопот, — лишь только во избежание неясного риска — приняли решение ограничить нашу свободу передвижения до такой степени, которой никогда раньше не было в истории страны, даже во время двух мировых войн (комендантский час во время войны был ограничен определенными часами). Поэтому мы согласились, — лишь только во избежание неясного риска — на самом деле приостановить наши дружеские и любовные отношения, так как наш ближний возможно стал источником заразы.

3) Это могло произойти — и здесь мы касаемся корня явления, — потому что мы разделили единство нашего жизненного опыта, который всегда неразрывно телесен и духовен одновременно, на чисто биологическую с одной стороны, и на аффективную и культурную жизнь — с другой.

Иван Иллич показал, а Дэвид Кейли недавно напомнил об этом, ответственность современной медицины за этот раскол, который воспринимается как само собой разумеющееся и который на самом деле является величайшей из абстракций. Я прекрасно понимаю, что эта абстракция была достигнута современной наукой с помощью реанимационной аппаратуры, которая может поддерживать организм в состоянии чистой вегетативной жизни.

Но если нынешние условия выйдут за рамки пространственно-временных границ, которые им соответствуют, что мы и делаем сегодня, и станут своего рода принципом социального поведения, то мы впадаем в противоречия, из которых нет выхода.

Я знаю, что кто-то поспешит ответить, что эти условия имеют временное ограничение, после чего все вернется на круги своя. Поистине странно, что кто-то может верить этому вранью, поскольку те же самые власти, которые объявили чрезвычайное положение, не устают напоминать нам о том, что, когда оно закончится, те же самые директивы должны продолжать соблюдаться, и что так называемое социальное дистанцирование, используя эвфемизм, станет новым принципом организации общества. И в любом случае, то, с чем мы согласились, с добрыми намерениями или нет, не может быть отменено.

Поскольку я призвал каждого из нас к ответственности, я не могу не упомянуть о еще более серьезных обязанностях со стороны тех, кто в особенности должен был заботиться о человеческом достоинстве.

Прежде всего, Церковь, ставшая служанкой науки, которая сейчас стала истинной религией нашего времени, радикально отказалась от своих важнейших принципов. Церковь, при Папе Римском по имени Франциск, забыла, что Франциск обнимал прокаженных. Она забыла, что одно из дел милосердия — это посещение больных. Она забыла, что мученики учат, что нужно жертвовать жизнью, а не верой, и что отречься от ближнего — значит отречься от веры.

Другая категория лиц, которая не справилась со своими обязанностями, — это юристы. Мы давно привыкли к безрассудному применению чрезвычайных мер, посредством которых исполнительная власть заменяет законодательную, отменяя этот принцип разделения властей, который определяет демократию. Но в данном случае перешли все границы, и складывается впечатление, что слова премьер-министра и главы министерства гражданской обороны, как будто бы они были сказаны фюрером, сразу же превратились в закон. И мы не видим, как, исчерпав срок действия указов о чрезвычайном положении, ограничения свободы могут быть, как нам заявляют, сохранены. Какими юридическими средствами? С перманентным чрезвычайным положением? Задача юристов — убедиться, что Конституция соблюдаются, но юристы хранят молчание. Quare silete iuristae in munere vestro? (Почему юристы молчат о том, что их касается?)

Я знаю, что всегда найдется кто-то, кто ответит, что жертва была принесена во имя нравственных принципов. Я хотел бы ему напомнить, что Эйхман, по-видимому, с добрыми намерениями, никогда не уставал повторять, что он сделал то, что он сделал по совести, повинуясь тому, что он считал принципами кантианской морали. Принцип, который гласит, что нужно отречься от добра, чтобы спасти добро, так же ложен и противоречив, как и принцип, согласно которому, чтобы защитить свободу нужно отречься от свободы.

 

Об истинном и ложном

28/04/2020

Una voce, Quodlibet

https://www.quodlibet.it/giorgio-agamben-sul-vero-e-sul-falso

 

«Я был не единственным, кто заметил, что данные об эпидемии представлены в обобщенном виде и без каких-либо научных критериев. С эпистемологической точки зрения очевидно, например, что давать числа смертности, не сравнивая их с ежегодной смертностью за тот же период и не указывая фактическую причину смерти, -- бессмысленно. Тем не менее, это именно то, что нам показывают каждый день, и никто, кажется, этого не замечает. Это тем более удивительно, что данные, которые позволяют провести верификацию, доступны любому, кто хочет иметь к ним доступ, и я уже упоминал ранее здесь доклад президента ISTAT Джан-Карло Блангиардо, который показывает, что количество смертей от COVID-19 ниже, чем количество смертей от респираторных заболеваний за предыдущие два года.

Кроме того, каким бы однозначным ни было сообщение, но все ведут себя так, как будто его не существует: абсолютно не принимается во внимание тот факт, что положительный пациент, умерший от инфаркта или по любой другой причине, также считается умершим от COVID-19. Почему, даже если ложь задокументирована, мы продолжаем в нее верить? На самом деле, может быть, ложь оказывается такой устойчивой, потому что, как и реклама, она не утруждает себя сокрытием своей лжи».

 

Медицина как религия

2/05/2020

Una voce, Quodlibet

https://www.quodlibet.it/giorgio-agamben-la-medicina-come-religione

 

 

«Безусловно, наиболее частой причиной смертности в нашей стране являются сердечнососудистые заболевания, и известно, что они могли бы быть снижены, если бы люди вели более здоровый образ жизни и если бы соблюдали определенную диету. Но ни одному врачу не приходило в голову, чтобы этот образ жизни и питания, которые они рекомендуют пациентам, стал предметом правового регулирования, чтобы посредством указа ex lege определялось, что нужно есть и как нужно жить, превращая все наше существование в обязанность быть здоровым. Именно это и было сделано, и, по крайней мере, на данный момент, люди все приняли так, как будто бы есть очевидные причины, чтобы отказаться от свободы передвижения, работы, дружбы, любви, социальных отношений, религиозных и политических убеждений».

 

«Подобно капитализму и в отличие от христианства, медицинская религия не предлагает перспективы спасения и искупления. Напротив, исцеление, на которое она нацелена, может быть только временным, так как злой бог, вирус, не может быть устранен раз и навсегда, напротив, он постоянно изменяется и принимает новые, предположительно более опасные формы.

Эпидемия, как следует из этимологии термина (демос — в греческом языке народ как политическое тело, а полемос эпидемос — у Гомера — название гражданской войны) — это, прежде всего, политическое понятие, которое вот-вот станет новой основой мировой политики — или не-политики.

Не исключено, что эпидемия, которую мы переживаем, является воплощением мировой гражданской войны, которая, по мнению самых осторожных политологов, пришла на смену традиционным мировым войнам. Все нации и все народы теперь постоянно воюют сами с собой, потому что невидимый и неуловимый враг, с которым они воюют, находится внутри нас».

 

Реквием для студентов

23/05/2020

Опубликовано на итальянском: Diario della crisi, Italiano per gli Studi Filosofici https://www.iisf.it/index.php/attivita/pubblicazionie-archivi/diario-della-crisi/giorgio-agamben-requiem-per-glistudenti.html

 

 

Как мы и предполагали, занятия университета в следующем году будут проходить онлайн. То, что очевидно было только для внимательного наблюдателя, а именно, что так называемая пандемия будет использована в качестве предлога все более широкого распространения цифровых технологий, теперь стало реальностью и очевидно уже для всех.

Здесь нас волнует не столько грядущая трансформация обучения, сколько окончательное исчезновение элементов физического присутствия во взаимоотношениях студентов и преподавателей, столь важных во все времена, а так же исчезновение групповых дискуссий на семинарах, которые были самой живой формой обучения.

Важнейший элемент наступающего технического варварства, в котором мы все участвуем — выхолащивание из жизни каких бы то ни было чувств и утрата личностей, навсегда заточённых в рамки мониторов и экраны телевизоров.

В том, что творится ныне гораздо важнее то, о чем вообще никто ничего не говорит, а именно, конец общинности, как формы жизни. Европейские университеты родились студенческими ассоциациями — universitates — они обязаны именно им своим именем. Быть студентом означало, прежде всего, вести образ жизни, когда обучение и лекции, безусловно, имели важнейшее значение. Однако не менее важными были встречи и всесторонний обмен мнениями с другими scholarii (школярами), которые часто приезжали из самых отдаленных мест и сплачивались по месту своего рождения в nationes (землячества). На протяжении веков, от clerici vagantes Средневековья до студенчества ХХ века, такой образ жизни менялся по-разному, но неизменным оставался социальный феномен общины. Каждый, кто стоял на университетской кафедре в лекционной аудитории, прекрасно знает и наблюдал, как прямо на глазах появляется дружба, как небольшие учебные и исследовательские группы по со своим социальным и культурно-политическими интересами превращаются в устойчивые сообщества и продолжают жить долго после окончания обучения. Все то, что существовало почти десять веков, теперь заканчивается навсегда. Студенты больше не будут жить в городах, знаменитых своими университетами. Вместо этого они будут слушать лекции, запертые в небольших комнатках, иногда разделенные сотнями километров с теми, кого раньше называли однокурсникам. На улицах маленьких городков, где расположены некогда престижные университеты, исчезнут весёлые ватаги студентов, которые их оживляли.

Относительно любого умирающего социального явления можно утверждать, что, в определенном смысле, оно заслужило свой конец. Несомненно, наши университеты достигли той степени коррупции и профессионального невежества, а, следовательно, и социальный феномен образа жизни студентов стал таким же выхолощенным, что об том уже не стоит сожалеть. Однако, до́лжно твердо настаивать на двух пунктах: 

-- Все профессора, которые в едином порыве готовы подчиниться новой диктатуре телематики и проводить свои курсы только онлайн, очень напоминают университетских профессоров, поклявшихся в 1931 году в верности фашистскому режиму. Скорее всего, как и тогда, откажутся только пятнадцать из тысячи но, безусловно, их имена запомнят, как отказавшихся присягнуть фашизму.

-- Студентам, которые действительно хотят научиться чему-то полезному, придется отказаться от изменившихся таким образом университетов. Как и в прошлом, им придётся создать новые universitates, только там сможет выжить наследие веков и родиться новая культура – если она родится!

 

 

 

ПОЛНОСТЬЮ СБОРНИК МОЖНО НАЙТИ ЗДЕСЬ