Владимиру Путину необходимо обновить легитимность, чтобы в основание его власти вновь был положен кредит доверия, а не кредит прощения. Легитимность - это связка внутренней склонности к подчинению с внешне признаваемым за лидером правом формулировать цели, определять пути, цену их достижения и требовать жертвы.
Основная опасность для Путина не в потере власти как таковой, какой бы «легкомысленный восторг» не испытывали по этому поводу некоторые «кичливые» деятели, но в нарастании делегитимации. Не стоит переоценивать (хотя и нельзя недооценивать) протестную уличную активность и высокие политические ставки Прохорова или Миронова. Риск не в открытом противостоянии, а в повышении вероятности уклонения от воздействий путинской власти, оппортунизма и саботажа решений.
Ошибкой было не само выдвижение Путина в президенты на сентябрьском съезде «Единой России», но инерционный, рутинный способ, каким это произошло, с использованием затасканных аргументов и давно поблекших политических жестов. А ведь мы живем в ситуации 21 века и сетевого общества, где явления быстро устаревают, и усиливается приманка новизны, где ускоряется элементарный запрос на обновление. «Надоел! Видели, слышали», - говорит в ролике на YouTube Леонид Парфенов, и он прав. Забавно правда, что этот крик души не отнесен также к коммунистам, жириновцам, Явлинскому, Миронову. И олигархи не вчера появились… Смешно, что то-же самое касается и самого Парфенова, искусившего своим «ломаным» стилем, только ему и подходящим, все российское телевидение.
Как бы там ни было, но стало очевидно, что обновление, поддержание, воспроизводство легитимности – дело, которое нельзя никому перепоручить, ни штатным советникам, ни наемным политтехнологам, и за которое Путину следует взяться лично.
Для точного, не метафорического понимания легитимности, ее структуры, французским философом и политическим деятелем русского происхождения Александром Кожевым (Кожевниковым) в его «Понятии власти» был развит плодотворный аналитический инструментарий, с помощью которого удобно систематизировать и определить уязвимые точки путинской легитимности и наметить вектор обновления.
Подчеркивая смешанный характер любой человеческой власти, Кожев выделил четыре элементарных, чистых типа власти, комбинации и пропорции которых образуют любую власть - от родительской до политической. Этот четырехугольник власти мы называем «ромбом Кожева», или «ромбом власти». Реальная власть разложима на базисные единицы: власть отца (О), власть Господина (Г), власть Вождя (В), власть Судьи (С); каждая единица имеет свои аспекты и оттенки. Элементарным типам власти последовательно соответствуют философские теории власти: схоластическая, суммированная Фомой Аквинским (О); теория Гегеля (Г); теория Аристотеля (В); теория Платона (С).
Итак, наложим ромб власти на эволюцию и состояние путинского правления.
(О) Власть Отца
Власть Отца - это власть причины, давшей существование или/и определяющей судьбу, в том числе власть традиции. Теологическое мышление усматривало в каждом событии божественный промысел, намерение «Бога-Отца», считая человеческую власть милостью божьей. Хотя секуляризация и привела к «расколдовыванию власти», нельзя не признать, что человек, ответственный за судьбы России (и мира), находится в какой-то особой, сингулярной точке, не поддающейся до конца рациональному осмыслению, тем более – повседневной логике. Именно поэтому был бы ценен, пусть неформальный, институт совета экс-президентов. Фиксируя их наличие, мы, однако, не можем углубляться в анализ трансцендентных областей политической реальности.
В мирное время для приходящего к руководству политика (в нашем случае – Путина) обладание властью Отца означает юридическую легальность, традиционную правовую законность его избрания или назначения. Впоследствии власть Отца укрепляется (или девальвируется) политиком путем воплощения его законодательных инициатив и выдвижения им новых, «своих» кадров в политическую элиту.
Несущие силы того корпуса законов, по которым сегодня мы живем, появились при Путине. Нет правовой области, от избирательного до экономического законодательства, где бы он ни наложил печать своих представлений и планов. Проживут ли его юридические новации долго, подобно вековому наполеоновскому кодексу – большой вопрос. Методологически можно выделить два типа законов – «законы-арканы» и «законы-аттракторы». Различие в том, что первые суть косвенный, но мощнейший инструмент абсолютизации центральной власти, прежде всего этим задана их рациональность; тогда как вторые есть «повивальная бабка» спонтанных сил общества, его способности к самоорганизации, направленное использование государством рассеянного практического знания с учетом многосторонних частных интересов. В течение путинского правления методологический акцент его законодательных инициатив неумолимо смещался от аттракторов к арканам. К тому же многими справедливо отмечается избыточность законодательной активности действовавшего парламента (а он был путинским), постоянная иннервация правового поля. Это создало риск инфляции законов, их невосприимчивости, особенно в регионах; и это реальная угроза данному аспекту отцовской путинской власти.
Подавляющая часть государственной бюрократии, от 70 до 90 %, получила свое назначение при Путине. Многие крупные бизнесмены также обязаны ему своим благосостоянием. Причем в обоих случаях большая часть выдвиженцев по-настоящему талантлива, способна на самостоятельную жизнь без помочей. А значит, Путин должен быть силен, чтобы сохранить их лояльность. Ибо в логике российской власти не только для правителя «плохо то слово, которое нельзя взять обратно», но и для подданного нехороша та клятва, которую нельзя преступить.
Юридическая легитимность второго пришествия Путина, кажется, не вызывает сомнений. Вроде бы Конституция «черным по белому» санкционирует подобный акт. Скептики, например, Владимир Пастухов на «Полит.ру», пожимая плечами, пытаются столкнуть текст и контекст Конституции, выпятить их конфликтность и робко настаивают на приоритете контекста. Мол, если дух Конституции - демократический, то тогда возвращение Путина на президентский пост – уловка, казуистическое толкование буквы. На наш взгляд, однако, и букву можно прочесть по-разному. «Одно и то же лицо не может занимать должность Президента Российской Федерации более двух сроков подряд» - гласит Статья 81. Замедлим взгляд, и перечтем этот текст не буквально, а «еще буквальней»; подобно тому, как композиторы после оттенка «быстро, насколько возможно», рекомендуют «еще быстрее». «Одно и то же лицо не может занимать должность Президента Российской Федерации более двух сроков подряд». То есть, одно и то же лицо имеет право быть президентом либо один срок, либо два срока подряд, без разрыва. Прочтение в таком семантическом разрезе ставит под сомнение не только возвращение Путина, но и потенциальное возвращение Медведева. Не будучи ни творцами Конституции, ни даже юристами, мы не можем подкрепить это прочтение авторитетом авторов Конституции или специалистов, искушенных в юридической герменевтике, а только здравым смыслом и статусом небезразличных российских граждан. Здесь нет претензии на истину, но обосновывается вопрос: нет ли все-таки во властных перестановках и подстановках юридической «закавыки»? Во всяком случае, юридические сомнения могут ослабеть лишь посредством комплексного обновления Путиным его легитимности.
(Г) Власть Господина
Власть Господина, или Победителя над Побежденным. Этот тип власти первичен, изначален для главы государства, одновременно главнокомандующего всеми вооруженными силами страны. Побежденный лишается права на оружие, а господин получает на него монополию. Общеизвестно классическое понимание государства как территориально определенной монополии легитимного насилия. Его недостаток, однако, заключается в статичности. Оно фиксирует состояние монополии, но ничего не говорит о том, за счет какого динамического процесса эта монополия достигается. Мы понимаем государство как организацию, которая в границах территории, подавляя конкурирующие инстанции, стремится к монопольному производству, воспроизводству и использованию силовых активов.
В 90-е кризис государственного управления выражался прежде всего в вызове, который был брошен монополии государства на насилие в лице неформальных силовых активов – крыш, организованной преступности, криминальных группировок спортсменов, бывших воинов и авторитетов преступного мира. В существенной мере этот мир неформальных силовых активов был порожден карательной советской системой и уходит корнями в генезис репрессивного аппарата большевиков, например, институт «воров в законе». Важной проблемой и в 90-е годы, и до сих пор является проблема масштаба как формальных государственных, так и неформальных теневых силовых активов. Советская система производила их в колоссальных количествах, в такой степени, что нельзя не признать, что Россия характеризуется не столько «сырьевым, ресурсным», сколько «силовым проклятьем», давление которого на экономику и другие сферы общественной жизни трудно переоценить. В согласии с правилом «война должна кормить себя сама», силовые активы не могут не окупаться. Статус доллара как мировой резервной валюты, позволяющий импортировать сотни миллионов тонн нефти в обмен на производимые печатным станком Федерального резерва зеленые бумажки, зиждется, в том числе, на беспрецедентной американской военной мощи. Экономика силовых активов пока еще не существует в разделах экономического знания, наравне с экономикой природных ресурсов или экономической теорией информации. Но для России создание такого знания чрезвычайно актуально.
Формальные силовые активы государства – имущественные и человеческие ресурсы физического насилия. Они разделяются на внешние и внутренние: полицейский и его дубинка – это внутренние силовые активы, ракета с ядерной боеголовкой и специалист по ее запуску – внешние силовые активы. У государства существует еще важнейший и необходимый нематериальный силовой актив – монополия на эмиссию прав легитимного насилия: полицейский с дубинкой не просто зевает на улице, он имеет законом предоставленное право потребовать ваш паспорт или задержать вас для выяснения личности.
Государственные силовые активы могут функционировать как общественные блага в интересах всего общества, на безличной основе предоставляя институциональные услуги по обеспечению безопасности жизни, собственности, соблюдению договоров. Тогда доход от них извлекает общество в целом. Но возможно и использование их в групповых и частных интересах. В таком случае, по определению социолога В.Волкова, это называется государственным силовым предпринимательством. Самый опасный крен путинской политики укрепления государства – перспектива перерастания государственной монополии на легитимное насилие в государственную монополию на силовое предпринимательство.
Создан ли человек для власти или нет, определяется, с нашей точки зрения, по его способности овладеть силовыми активами, добиться их повиновения и утвердить свой авторитет среди силовиков. Путин – сам выходец из силовиков, к тому же с крахом ЦК КПСС, КГБ, к сожалению, остался единственным, пусть и очень отсталым и несовершенным, носителем государственного знания. После хаотичных переходных 90-х годов страна нуждалась в порядке, и политические потребности, как верно заметил политический мыслитель Валерий Подорога, минимизировались, съежившись до желания нового господина, который устранит анархию и обеспечит элементарную безопасность. Обретению власти господина более всего способствует военный успех, и Путин добился его, одержав победу во второй чеченской кампании. Риск превращения этой победы в «пиррову», связанный с предоставлением безраздельной власти Кадырову – одна из самых серьезных мин, заложенных в основание российской государственности. Мир в Чечне или пусть длительное, но перемирие – самый больной вопрос российской политики. Покупка лояльности, как правило, в истории оборачивалась катастрофическими убытками. Параллельно и опираясь на успехи на Северном Кавказе, Путин провел федерализацию внутренних силовых активов, изъяв милицию и прокуратуру из подчинения губернаторов. Синхронно были прорежены или принуждены к легальности неформальные силовые инстанции, период фрагментации государства «сошел на нет».
Это были рискованные шаги. Политическая личная виртуозность Путина больше всего проявилась пока именно в аспекте признания за ним господской власти. Все рычаги, все приводные ремни силового механизма государства в его руках. Это подтверждается фактом веерных кадровых перестановок в МВД, ощущаемых преимущественно по прессе, а не на улице.
Но общее давление силового пресса на население подошло к границам терпения. Рационализация силовой отрасли, резкое уменьшение ее влияния на хозяйственные процессы, контроль над масштабом производства силовых активов – серьезный политический вызов. Можно называть это «борьбой с коррупцией», только данное словосочетание слишком легковесно по сравнению с затрагиваемой им проблемой.
(В) Власть вождя
Власть вождя, способного к предвидению, харизматическое господство в чистом виде, основанное на «проекте», на умении несколькими штрихами обрисовать образ будущего страны, гештальт, вызывающий психосоматическую реакцию. Первичная примитивность политических запросов, «низкий старт» создали у Путина и его окружения иллюзию принципиальной невостребованности в России этого типа власти. Между тем закон возрастания потребностей – не только экономический, но и политический. Формирование потребительского общества, рост благосостояния и невозможность автаркии не выступают напрямую причиной, но создают условия возможности для спроса на возникновение современных демократических институтов, ростки которых за время путинского правления (к которому относятся и годы президентства Медведева) не только не получили развития, но и в значительной степени зачахли.
Вождистский компонент – наиболее слабое и одновременно самое востребованное и необходимое для обновления легитимности звено путинской власти. Поиски национальной идеи, попытки приобретения идейной силы с помощью рыхлых лозунгов удвоения ВВП или реализации национальных проектов, нельзя признать за усердное усилие в направлении одухотворения общества историческим смыслом. Несерьезны, конечно, и попытки придать спорту идейно-патриотическую нагрузку, хотя сам Путин войдет в историю как один из наиболее спортивных лидеров России. Благоприятная экономическая ситуация создавала возможность для управления сознанием людей на принципах человеческой слабости – исходя из карьерных или потребительских соображений. Но сегодня необходимо задеть возвышенные струны, сердца людей, чувствующих ущемленность в своем достоинстве, обратиться к человеческому (если угодно – к божественному) в человеке.
От Путина и его политической окрестности для этого потребуется два важных духовных деяния. Первое – отказаться от взгляда, который можно назвать основным феноменом силового сознания. Суть его в уверенности в том, что Россия может жить только на сырьевые доходы, что она не способна в ближайшем будущем производить конкурентоспособные на мировом рынке товары, и если ассимметричное населению сырьевое богатство страны не защищено силовиками, то «мировые хищники» оккупируют нас и низведут российский народ на уровень аборигенов. А отсюда гоббсовская неразрывная связь между защитой и повиновением с необходимостью влечет господство силовой корпорации и ее привилегированность в экономической и политической жизни.
Второй шаг заключается в необходимости для наращивания в обществе идейной силы радикально расширить сферу публичной политики, общественных дискуссий, раскрепостить СМИ и организовать бурление дискурса. Уже выросло два-три поколения интеллектуалов новой посткоммунистической эпохи, они интегрированы в мировой исследовательский процесс, жаждут российского материала для исследований и пишут живым и образным, а не деревянным советским языком. Кроме того, значительные интеллектуальные силы сосредоточены в российском бизнесе, молодые люди с опытом работы в международных компаниях, выпускники бизнес-школ, создатели с нуля собственного дела. Всем этим силам необходима общественная трибуна, аудитория, обратная связь для продвижения, уточнения, рождения новых идей.
Путин обладает незаурядными качествами публичного политика, он рельефно проявлял их в первые годы своей власти. Он был естествен, не наигрывал папскую непогрешимость; находчив, остроумен, но не вульгарен, как иногда потом, говорил жестко, но не был брутален, как впоследствии. К сожалению, череда последовательных блестящих (по понятиям макиавеллистской эстетики, по крайней мере) ударов по противникам, слишком быстро обеспечившая ему прочность и полноту власти и подбор окружения, склонного к подковерной технике правления, рано предоставили ему возможность отказаться от публичных технологий. Возможно даже, что он сам недооценивает свой публичный потенциал. Но теперь надо вновь вспомнить о нем, личная виртуозность Путина должна переместиться из кабинетной в публичную плоскость. Нужно вновь «достать сапоги 99 года».
(С) Власть Судьи
Власть Судьи, власть справедливости и моральной силы. Власть судьи предполагает беспристрастность, безличное отношение к противоборствующим сторонам, слепоту на лица и статусы (Фемида с завязанными глазами). Это ценностно-рациональный, а не целерациональный тип поведения, где критерием не могут быть интерес и тем более польза, а только правовая и моральная истина справедливости, основанная на равенстве людей перед законом (и Богом).
Власть судьи для политика легитимна, если он, во-первых, автономен как от внешних по отношению к государству (например, союзы частных собственников), так и от внутренних (хозяйственно-бюрократические клики) групп интересов. Во-вторых, если он всячески содействует независимости судопроизводства и сам готов доказывать в независимом суде собственную правоту.
Ни одна из судебных реформ, направленных на независимость суда пока не удалась, что признает большинство специалистов. В первый срок Путинского президентства значение суда возрастало, хозяйственные споры стали решаться по закону, а не по понятиям у неформальных авторитетов. Но примерно с 2003 года суд становится стороной, а не арбитром в споре, причем именно под давлением внутригосударственных групп интересов, становится их агентом и комиссионером.
Ранний Путин говорил о равноудалении олигархов, и ему первоначально почти удалось набрать дистанцию от этих мощнейших альянсов внешних интересов, хотя привилегированность части из них не была преодолена и сохраняется до сих пор. Но по ходу угрозу автономии все больше стали составлять внутренние спайки лиц, приведенных уже Путиным к власти и собственности. Как метко высказался «наш Беранже» Дмитрий Быков взамен старых «грязных» олигархов были взращены «чистые», свои; и клановое соперничество между ними не менее разрушительно для легитимности Путина, чем войны ельцинских олигархов.
***************************************
Обновление легитимности – «проблема рогатая», и ее решение нельзя уподобить однократной операции, пусть и сложной. Но если Путину это удастся, то открывшееся «второе дыхание» приведет к радикальным историческим возможностям: устранению, наконец, коммунистов из списка влиятельных сил, изгнанию самого слова «коммунизм» из российского политического лексикона; созданию государства как союза умных элит, привыкших вести диалог по спорным вопросам, а не взывать по каждому поводу к шумливым адептам, ибо умные оппоненты скорее договорятся, чем умный единомышленник с глупым единомышленником.
Внутренняя трансформация Путина не очень вероятна, но возможно, его личностный ресурс далеко не исчерпан. Не так много исторических прецедентов, когда политик на ходу менял стратегию игры и не оставался внакладе, но они есть. Это удалось Ельцину в 96-м году, совсем противоположный по знаку, но единый по сути пример – ленинский НЭП. Если Путин не преодолеет себя, то Россию вновь ждет неопределенный период политической «болтанки», тягомотины, воскрешения старых идеологических идолов и пустого прожектерства.
По Кожеву, во всякой реальной власти один из чистых типов преобладает, доминирует над остальными, составляя центр тяжести в общей структуре власти. Фигура путинской власти сложилась как основанная на власти господина, точнее – ГОСВ ( Господин-Отец-Судья-Вождь). Преобразование этой фигуры должно дать – ВСОГ ( Вождь-Судья-Отец-Господин). На съезде, где произошло выдвижение Путина, было много актерства, почти все второсортное. Но одну фразу Путин сказал несомненно искренне: «Вся моя жизнь, без преувеличения – вся моя жизнь, была посвящена служению Родине». Самоотдача – залог творческой эволюции, однако почивать на лаврах при этом не приходится, и государственное творчество – не исключение.
По материалам журнала «Регионы России»
