Судя по итогам работы трехсторонней комиссии, Россия так и остается «третьей стороной» в вопросах, затрагивающих ее жизненно важные интересы. То есть не может внятно ответить себе на вопрос о собственных целях и задачах, как в районе Южной Осетии, так и в Грузии в целом.
Единственное, чем закончились переговоры — это расплывчатой договоренностью, что стороны конфликта не будут стрелять друг в друга. Но это абсолютно не отвечает на вопрос о том, как решать сам конфликт. Более того, это не отвечает на вопрос, как сама Россия видит разрешение конфликта.
Суть его, как понятно каждому, вовсе не в опасности применения оружия. Последнее — лишь инструментарий его решения. Суть его в том, что Грузия хочет восстановить контроль над тем, что считает своей территорией, а Южная Осетия не хочет находиться в составе Грузии. Эти позиции предельно четки, ясны и оправданы для каждой из сторон.
Позиция Грузии более чем внятна. Во-первых, ее нынешнее руководство не скрывает своего намерения вступить в НАТО, а для этого необходимо решение вопросов своей целостности. Во-вторых, Саакашвили обещал избирателям обеспечить целостность Грузии и должен выполнять свое обещание. В третьих, вообще, стремление некой страны к контролю над территорией, которую она считает исторически своей, абсолютно нормально и естественно.
Другой вопрос, что это не вполне соответствует стратегическим интересам России. Естественно было бы ожидать, что и ее руководство сформулировало бы то, что ее интересам соответствует. Но именно этого оно сделать либо не способно, либо не хочет, либо боится.
Объективно Россия заинтересована прежде всего в контроле над регионом Кавказа. Контролировать Кавказ, не контролируя Закавказье — нельзя. Цепочка, на деле, очень простая: без полного контроля на Северном Кавказе — нельзя контролировать тюркско-мусульманское Поволжье. Без контроля Чечни — не будет контроля Кавказа. Без контроля Закавказья — не будет контроля Чечни.
Отсюда, хотя это может обыденным сознанием и не осознаваться, интересы России в Южной Осетии — это интересы сохранения собственной целостности в перспективе. То же касается и Абхазии, и Аджарии. Но все это — действительно исторические районы Грузии. Следовательно, проблема Грузии есть проблема сохранения целостности России. Кроме того, не контролируя Грузию, Россия не может проводить действенную политику в отношении своего пока наиболее последовательного союзника в Закавказье — Армении.
Отсюда, Россию может устроить либо возвращение Грузии в состав единого государства, либо установление в Грузии — сильной и единой — предельно дружественного режима, либо союзнического, либо нейтрального по типу Финляндии. В любом случае Россию не устраивает Грузия в составе НАТО — даже не с точки зрения оценки последнего как «агрессивного и враждебного», а просто с той точки зрения, что это — зона чужого, не российского влияния.
Поэтому России абсолютно не нужна единая Грузия под властью Саакашвили, если только элита России не стала настолько неадекватной, что может всерьез обращать внимание на успокоительные заявления последнего, — которые он, впрочем, активно перемежает антироссийскими заявлениями и призывами к европейским странам и США оказать давление на Россию.
На данный момент российская власть подарила Саакашвили не только власть над Тбилиси, но и Батуми в придачу. Самое постыдное, что Аджария была сдана Российской властью даже не в рамках некого стратегического, пусть ошибочного, замысла, но ради мелкой цели ослабления позиций Лужкова, нелюбимого Кремлем.
Позиция российской дипломатии вокруг Цхвинвали, пока вполне напоминает позицию осенью 2003 г. во время переворота в Тбилиси и весной 2004 г. во время переворота в Батуми.
И там, и там российское руководство заявляло, что главное — это бескровный характер развития ситуации. И там, и там, оно занимало позицию бескровной капитуляции.
Какая собственно, для России разница, будут ее интересы ущемлены мирно, или немирно, если они ущемляются? Алгоритм действия российской власти обращен как будто в те достаточно постыдные времена 1990-91 гг., когда союзный центр отдавал своим противникам что угодно — от республик Союза, до арсеналов вооружений. Можно вполне оправданно не любить Ельцина, Грачева и Лебедя, но лишь после приказа Грачева на огонь отвечать огнем и жестких действий Лебедя в Приднестровье эта недостойная практика была приостановлена.
Какой смысл имеют договоренности трехсторонней комиссии не использовать силу в Южноосетинском конфликте, если конфликт не исчерпан? В Тбилиси и Аджарии Саакашвили тоже обещал обойтись без кровопролития. Гитлер тоже обошелся без кровопролития в Австрии и Чехословакии, — но дорогу какой крови открыли эти события?
Тбилиси Саакашвили сильнее Цхинвали, лишенного поддержки Москвы. Договоренность о неприменении силы — есть, по сути, согласие Кремля на мирное восстановление контроля Грузии над Южной Осетией. Единственное, чем последняя отстояла свою независимость — это вооруженное сопротивление против акций Гамсахурдиа.
Запрет на применение силы — это не запрет для Саакашвили на свержение власти Кокойты, — грузинский президент великолепно умеет организовывать перевороты «под шелест лепестков роз» — у него достаточно кулуарных ресурсов и денег Сороса для организации таких переворотов. Это запрет Южной Осетии сопротивляться подобному перевороту.
Отдавая Южную Осетию, Россия поощряет Саакашвили и открывает ему дорогу не только в Абхазию, но и в Краснодарский Край — эти претензии грузинского руководства уже артикулированы. Но главное, она в очередной раз показывает, что ее союзники не могут всерьез на нее рассчитывать.
К сожалению, российская (а прежде — советская) элита, многократно демонстрировала, насколько она призирает те местные элиты, которые ориентированы «проимперски», насколько они готовы предать последних, лишь бы купить благосклонно снисходительную похвалу своих противников.
Если при Борисе Ельцине Россия в Закавказье демонстрировала достаточно дурную и малоэффективную стратегию игры на интересах контрагентов, воспроизводя пресловутую стратегию «малоуправляемого хаоса», то при, казалось бы, вполне «патриотичном» Путине, она отказалась и от нее, откровенно начав сдавать островки своего остаточного влияния.
Скажем честно — да, Шеварднадзе был абсолютно не нужен России. Да, от него устала Грузия. Но кто заставлял Россию практически дарить власть Саакашвили, когда у нее на руках была фигура Игоря Георгадзе? Кто не понимает, что его отстранение от участия в президентских выборах в Грузии могло зимой 2003-04 г.г. произойти только при негласном согласии Москвы? Что в тот момент абсолютно неуверенная в себе грузинская власть ждала от Москвы только намека — и Георгадзе был бы допущен до участия в выборах, на которых имел реальные шансы победить? Что даже большая часть лидеров победившей оппозиции, не говоря о других кланах, готовы были принять его в качестве залога союза с Россией? Что даже лидер наиболее националистической части оппозиции, жена Чантурия Ирина Саришвили через московскую прессу принесла Георгадзе извинения за выступления против него?
Кому не понятно, что добрая половина населения Грузии живет в России, работает там же и кормит оставшуюся половину? Кому не понятно, что большая часть населения Грузии хочет спокойно пересекать российскую границу и при всей своей национальной гордости комплиментарно относится к России? Что энергетически Грузия полностью зависит от России? Что только сумасшедший может почти бесплатно обеспечивать электроэнергией и газом режим, геополитически ориентированный на конкурента?
Тем, кто просто не хочет напрягать ни мысли, ни волю. Тем, кто, зимой этого года, решая вопросы судьбы Грузии в Кремле, выбирая, настоять ли на приходе к власти в Тбилиси пророссийских лидеров или позволить Саакашвили подобрать Грузию, просто решил, как часто решала советская и российская элита в последние полтора десятка лет: «А зачем напрягаться? Пусть идет, как идет. Там видно будет…».
И дело не только в Батуми или Цхинвали. Хуже иное. Именно так вчера решалась судьба СССР. Именно так сегодня решается судьба России.
