Предлагаем вашему вниманию нарезку из статьи «Русское население ближнего зарубежья: геодемографическая динамика постсоветского периода», вышедшей в журнале«Демографическое обозрение» в июле 2020 года, автор – Сергей Яковлевич Сущий.
Следует оговорить, что украинцев/малоросов и белорусов автор рассматривает как отдельные народы, а не как составляющие части большого русского народа. Казахстан рассматривается отдельно от Средней/Центральной Азии.
«Согласно последней советской переписи населения (декабрь 1989 г.) численность русских в союзных республиках СССР составляла 25,3 млн человек… Распад Советского Союза на 15 государств и появление ближнего зарубежья привели к одной из самых масштабных трансформаций в государственно-политической системе расселения русского народа за его историю. Почти 20% от общей численности русских оказалось за пределами своего государства [имеется в виду РСФСР]».
«Все русские общины количественно сокращались, данное сокращение сохранялось на всём протяжении постсоветского периода. Оно было повсеместным и в территориальном разрезе: захватывало все регионы и все уровни системы расселения от столиц до глубокой сельской периферии.
Общим было и то, что естественная убыль в данном процессе почти всегда играла подчинённую роль. Центральное место принадлежало миграции, ассимиляции и различным формам смены этнической самоидентификации у части местного русского населения – прежде всего у людей «смешанного» происхождения (биэтнофоров), один из родителей которых был русским, а второй – представителем титульного народа».
«В целом за 1990-е годы численность русских ближнего зарубежья сократилась почти на 30% (с 25,3 до 17,8 млн человек). Минимальными в долевом отношении оказались количественные потери русского населения Белоруссии (14,9%), а также Латвии и Эстонии (22–26%). Несколько больше (27–28%) потеряли крупнейшие русские общины Украины и Казахстана. Но в абсолютных цифрах именно на эти две страны пришлось основная количественная убыль русских ближнего зарубежья».
«Ускоренные темпы убыли демонстрировали государства Закавказья. Русские общины этих стран в первое постсоветское десятилетие сократились в 2,8–3,5 раза. Но максимально в данный период на постсоветском пространстве в процентном отношении сократилось русское население Таджикистана (в 5,7 раза), хотя и в остальных странах Центральной Азии убыль оказалась весьма ощутимой (30–50%)».
«В западном макрорегионе (Украина, Белоруссия, Молдавия) центральную роль начинает играть смена идентичности многочисленного русско-титульного населения, в советский период самоопределявшегося в качестве русских, а в новых социально-политических и социокультурных условиях выбиравшего титульную идентичность. В середине 1990-х годов 20% русских Украины имели мать-украинку, 10% – отца-украинца, т.е. около 30% русского населения страны являлись этническими «полуукраинцами». В целом русско-украинские биэтнофоры в данное время составляли около 20% населения Украины. Сменой идентичности части представителей этой обширной группы в значительной степени определялась динамика русского населения Украины: его убыль в 1990-е годы в размере 2 млн человек была связана с данным фактором (ещё 1 млн составили естественные потери и миграционный отток)».
«В последние советские десятилетия 70–75% русских БССР вступали в межэтнические браки; для Молдавской ССР данный показатель составлял 57–62%. Как результат, уже в 1990-е годы у русских женщин Молдавии 7 из 10 детей рождались от отца другой национальности. При этом основными брачными партнерами русских в этих странах были представители титульных народов, что существенно ускоряло ассимиляцию смешанного потомства межнациональных семей. В целом во всех трёх странах западного макрорегиона порядка 2/3 зафиксированной в 1990-е годы убыли русского населения было связано со сменой идентичности и ассимиляцией молодого поколения смешанных семей».
«В 1970–1980-е годы у русского населения прибалтийских республик СССР также были широко распространены межнациональные браки (выбирали супруга другой национальности 25–29% русских Эстонии, 35–38% – Латвии и 47–57% русских Литвы). Но, в отличие от западного макрорегиона, основными брачными партнёрами русских в Прибалтике были представители русскоязычных общин (прежде всего украинцы и белорусы). Доля русско-титульных браков оставалась ограниченной, хотя постепенно росла. Но в новых социально-политических условиях более привлекательными оказывались не только титульные, но и другие европейские идентичности (польская, немецкая и др.), в которых также теперь предпочитала самоопределяться часть смешанного населения, ранее идентифицировавшего себя как русское. В общей сложности на смену идентичности в 1990-е годы могло приходиться порядка 30–46% зафиксированной в странах Балтии количественной убыли русских».
«Сформированные в 1990-е годы тренды демографической динамики русских ближнего зарубежья перешли в XXI век. Для всех русских общин были характерны достаточно значительные естественные потери, которые дополнялись миграционной убылью. Но социально-экономическая стабилизация постсоветского пространства, рост доходов и уровня жизни значительной части населения отразились на масштабах оттока русских – они существенно упали. Работало на сокращение миграции и то, что основная масса русских, однозначно настроенных на отъезд, к этому времени уже покинула ближнее зарубежье. Остались те, кто так или иначе сумел адаптироваться к постсоветским реалиям, в том числе к известным статусным потерям и очевидному доминированию титульных наций во всех престижных социальных иерархиях <…> Как и в 1990-е годы, основная убыль пришлась на две крупнейшие общины: русских Украины и Казахстана (соответственно 1,0–1,8 и 0,65 млн человек). Значительные количественные потери (порядка 400–450 тыс. человек) могло понести русское население Узбекистана, сократившись к 2010 г. до 500–700 тыс. Более чем на 350 тыс. снизилось число русских в Белоруссии, в пределах 150–200 тыс. потеряли русские общины Латвии и Киргизии».
«В западном макрорегионе масштабы оттока русского населения в 2000-е годы были незначительны. И его демографические потери определялись в основном естественной убылью и ассимиляцией всё более многочисленного потомства смешанных семей. К этому времени уже 3/4 браков, заключаемых русскими Молдавии, были межэтническими. Среди русских Белоруссии русско-титульные биэтнофоры могли составлять порядка 45–50%, среди русского населения Украины – 43–45%. В результате порядка 65–85% потерь русского населения западного макрорегиона могло приходиться на ассимиляционную составляющую. Причём в Белоруссии темпы демографический убыли выросли по сравнению с 1990-ми годами более чем в 2 раза».
«В двух южных макрорегионах основной причиной сокращения русских общин в первом десятилетии XXI века оставалась миграция. Расчёты показывают, что с ней было связано порядка 60–70% убыли русского населения Армении и Азербайджана, более 90% потерь русской общины Грузии. В Центральной Азии на отток могло приходиться 75–77% сокращения русского населения Казахстана, 84–88% – Киргизии и Узбекистана, около 90% –Таджикистана».
«Учитывая, что естественная убыль русских ближнего зарубежья за этот десятилетний период, в зависимости от страны, составляла от 1,5% (Казахстан) до 7–8% (Литва, Латвия), демографические потери русских общин практически на всём постсоветском пространстве в 2010-е годы по-прежнему в самой значительной степени определялись другими причинами. Для государств Балтии, как и в 2000-е годы, это был отток в более развитые и успешные страны Евросоюза, хотя в Литве и Латвии постепенно возрастало и значение фактора ассимиляции смешанного потомства русско-титульных семей, общее число которых заметно увеличилось в начале XXI века. Так, из почти 5 тыс. детей, рожденных в 2015 г. в Латвии русскими матерями, только 60% имели русского отца. У 26% таких новорождённых отцом был латыш <…> В Закавказье и Центральной Азии среди факторов сокращения численности русских продолжал доминировать миграционный отток, на который в большинстве стран этих двух макрорегионов приходилось 70–90% убыли».
«Удельный вес русских в населении стран ближнего зарубежья также сокращался. Однако темпы этого сокращения определялись не только масштабами демографических потерь самих русских общин, но и динамикой всего населения каждого из постсоветских государств. Общая депопуляция стран Балтии и западного макрорегиона, а также Армении и Грузии снижала удельные потери местных русских. Ускоренный рост численности населения Азербайджана, Казахстана и Средней Азии эту удельную убыль заметно увеличивал. «Антирекордсменом» по этому показателю был Таджикистан, доля русских в котором за 1990–2010-е годы сократилась примерно в 25 раз. Но в несколько раз она упала и в остальных странах двух южных макрорегионов. Минимальными оказались долевые потери Эстонии и Латвии, в которых русские продолжают составлять около четверти населения».
«Нарушалась в постсоветский период и гендерная структура русских общин ближнего зарубежья. Ощутимая её разбалансировка была связана с нарастающим перевесом женщин, что в значительной степени объяснялось более активным оттоком мужского населения…
В русской общине Азербайджана уже в 1999 г. на 100 женщин приходилось 59 мужчин. Аналогичной была ситуация и в других странах Закавказья. В первые два десятилетия XXI века эта гендерная диспропорция ещё более усилилась… в 2009–2015 гг. в русских общинах Киргизии и Молдавии на 100 женщин приходилось 77–79 мужчин, в Казахстане и Эстонии – 81–82 <…>. Нарастающая феминизация значительного числа русских общин ближнего зарубежья негативно сказывалась на их естественной динамике. Дефицит мужчин оборачивался ростом межнациональной брачности русских женщин (в том числе с представителями титульных наций) и усилением ассимиляционного процесса».
«Основные количественные потери [русского населения] в Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии пришлись на период активных боевых действий и связанного с войной глубокого социально-экономического кризиса (первая половина 1990-х годов). В дальнейшем масштабы демографической убыли русских существенно сокращались и были связаны в основном с отрицательной естественной динамикой, что обеспечивало существенно большую устойчивость русских общин, чем в странах, из которых данные политии выделились. К примеру, за 2002–2014 гг. численность русских в Грузии сократилась в 2,6 раза (с 67,6 до 26,4 тыс. человек), а в Абхазии за 2003–2016 гг. – только на 4,7%.
В Молдавии за 2004–2014 гг. русских стало меньше на 44,3%; в Приднестровской республике за 2004–2012 гг. – на 13,6%. Как результат, если в конце 1980-х годов численность русских Приднестровья составляла только 60% от русского населения остальной Молдавской ССР (соответственно 211 и 351 тыс. человек), то в середине 2010-х годов соотношение уже стало обратным (160 тыс. русских в Приднестровье и только 112 тыс. – в Молдавии).
Этнополитическая и социокультурная динамика Украины и республик Донбасса во второй половине 2010-х годов свидетельствует о том, что аналогичном образом может количественно меняться в долгосрочной перспективе и их русское население (ускоренное сокращение на территориях, подконтрольных Киеву, и сохранение численности в пределах ДНР и ЛНР). При реализации такого сценария к 2040–2050 гг. число русских в народных республиках и на остальной Украине может стать сопоставимым, притом что в настоящее время её русское население больше примерно в 3 раза (соответственно 3,3–3,8 и 1,1–1,3 млн человек).
Таким образом, именно социально-политическая ориентация постсоветских государств, уровень их системной «пророссийскости» являлись одним из центральных факторов, определявших количественную динамику местного русского населения».
«В пределах современной Украины сохраняется несколько регионов, в которых русские не только многочисленны, но составляют заметную часть местного населения. В «украинской» части Донецкой области на них приходится 30–33% жителей, в Харьковской и Запорожской – около четверти, в Одесской – до 20%, в Днепропетровской – в пределах 16,5–17%. Половина из десяти крупнейших городских центров – средоточий русского населения ближнего зарубежья по-прежнему приходится на Украину (помимо Донецка это Харьков, Одесса, Киев, Днепропетровск)».
«За три постсоветских десятилетия максимально сократилось русское население Закавказья, причём основная часть данного процесса «уложилась» уже в 1990-е годы. К началу XXI века в макрорегионе осталось 250 тыс. русских – в 3,1 раза меньше, чем в 1989 г. (785 тыс.). Но ускоренная депопуляция большинства местных русских общин продолжилась и в 2000–2010-е годы. К настоящему времени в Закавказье может оставаться порядка 120–130 тыс. русского населения. Около половины из них сосредоточено в Баку. Из других крупных территориальных средоточий русских можно выделить Тбилиси (10–12 тыс.) и Абхазию (20–21 тыс.). Таким образом, в настоящее время самая значительная часть русских макрорегиона – это жители двух столичных центров и одного сопредельного России, частично признанного государства».
«В Центральной Азии первым из постсоветских государств практически полностью утратил свое русское население Таджикистан: за 1989–2000 гг. его русская община сократилась с 388 до 68 тыс. человек. Порядка 1/5 и 1/3 русских от уровня конца 1980-х годов к настоящему времени остаётся соответственно в Туркмении и Узбекистане. Лучше сохранилась русская община Киргизии, но и она в 1990–2010-е годы сократилась в 2,6 раза. В конце 2010-х годов общая численность русских Средней Азии составляла порядка 0,94–1,0 млн человек, около половины из которых приходилось на две столицы – Ташкент (300–350 тыс.) и Бишкек (около 170 тыс.)».
«Численность русских Казахстана сократилась в постсоветский период более чем на 2,5 млн человек…. Вторая столица Казахстана Алма-Ата является крупнейшим центром русского населения ближнего зарубежья (468 тыс. в 2019 г.). В первой десятке городов Казахстана находятся также Караганда (203 тыс.) и Усть-Каменогорск (183 тыс.)».
«Более высокой демографической устойчивостью в 2000–2010-е годы отличаются русские общины непризнанных (частично признанных) государств, возникших на постсоветском пространстве. После приобретения ими фактической независимости темпы сокращения местного русского населения существенно снижались и были, в первую очередь, связаны с естественной убылью. В настоящее время на данную группу «политий» приходится уже порядка 12–13% русских всего ближнего зарубежья. И этот показатель с большой вероятностью продолжит свой рост в будущем».
