Последняя отставка

Ельцин умер, но плакать над ним некому. Нет и ликования, которым история отмечает смерть великих злодеев.

Есть — легкое удивление: «Что он этим хотел сказать?». Именно так, озадаченно чеша затылок, люди размышляли над его знаменитыми «кадровыми рокировочками» десять лет назад. Автору этих строк, ещё молодому, ещё неопытному, казалось, что вершиной кадровых перестановок была отставка «первого президента России». Ельцин уволил сам себя, освободив место для Путина. Боже, как я был наивен! Как выяснилось, Ельцину предстояла и ещё одна, последняя «рокировочка». Да, решение о ней он принял не сам. Иной, более высокопоставленный Начальник отозвал его. Но всё же, всё же… Его уход — это именно отставка, он опять всех надул, скрывшись от суда народа за черным плащом смерти. И люди, говоря о кончине Ельцина, на самом то деле говорят о его отставке из числа живых.

Кем он был для России? Ответ — учредителем. Любое государство несёт на себе отпечаток личности основателя. Она отражается в устройстве государственных институтов, в целеполагании, в ценностях, верности которым клянутся преемники. И пока государство живо, жив и тот, кто создал его. Воля учредителя, воплощенная в институтах, продолжает направлять жизнь людей. Именно вокруг личности основателя государство сооружает официальный культ, поклоняясь в его рамках самому себе. В этом смысле Соединенные Штаты — это воплощенный в институтах Джордж Вашингтон (разумеется, с примкнувшими к нему отцами-основателями). Точно так же, как современная Франция — это обретший посмертное существование дух Пятой республики — Шарль де Голль.

Над Россией же доднесь тяготеет Ельцин. Тяготеет — потому что в роли учредителя он выступил, а вот стабильную государственность создать не смог.

Ельцин единолично был «учредительным собранием» нашей недоделанной «буржуазной революции». При создании Конституции он допустил лишь одну существенную ошибку — настолько заузил права народа и расширил полномочия президентства, что последнее превратилось в перманентно действующую «учредительную власть», вознесённую над традиционными законодательной, исполнительной и судебной. Это, в свою очередь, привело к тому, что Россия не обрела устойчивого правительства и сильных политических институтов. Ибо президентская власть постоянно занята «переучреждением России». А что постоянно «учреждается», иначе говоря, то уничтожается, то возникает вновь, не может обрести устойчивого существования. Отсюда и слабость российской государственности и неустойчивость позиций самого Ельцина как её основателя. Пытаясь создать страну по своему образу и подобию, Ельцин в действительности создал лишь президентскую власть. Лишь она устойчива, да и то относительно самого государства.

Перманентный процесс «переучреждения» отражает характер покойного президента. Он был демиургом, творил своё государство неумело, по-графомански упорно и беспрерывно отягощал его злом. Российская власть унаследовала черты своего создателя.

В качестве учредителя государства Ельцин не имел преемника. Вернее сказать, его преемником стал не человек, а институт. Постоянно действующая «учредительная» президентская власть. И совсем неважно, кто является президентом. Система может функционировать и при минимальном участии главы государства, как во время первого срока Путина или второго срока Ельцина. Всерьёз от этого ничего не меняется.

Но парадоксальным образом созданная Ельциным «по образу и подобию своему» государственная система нуждалась в нём. Нуждалась не как в менеджере, а как в некоем эталоне. Ельцин — это «оригинал» нашего нынешнего государства. Именно сверяясь с Ельциным, нестабильная «учредительная власть», постоянно переучреждающая государство и как следствие — саму себя, могла существовать.

Теперь эталон утерян. Место, занятое доселе Ельциным, пусто и не свято. Он был лишь точкой на оси координат. «Считая именно от Ельцина», определяли историю современной России её правящие элиты. Именно Ельцин выступал в роли основателя, гаранта, хранителя традиций созданной им системы. Факт его физического существования блокировал саму возможность поправок в навязанную им Конституцию. Ибо, в сущности, любые важные поправки в российский Основной закон могли касаться только одного вопроса — прекращения перманентного «учредительного процесса» и, как следствие, либо ограничения президентской власти, либо даже расширения её полномочий, но при снятии с неё учредительных функций, то есть подчинении президента закону и лишении его возможности менять государственный строй по своему усмотрению. Но получившаяся таким образом новая государственная система уже не будет «ельцинской».

Смерть Ельцина теоретически открывает возможность для ревизии созданной им системы. Можно как угодно относится к Путину, но то, что доселе он был «Ельциным сегодня», человеком, наследовавшим конституционную и политическую машину, а также государство, построенное на ельцинских принципах, отрицать невозможно.

Власти теперь придётся искать новые ориентиры. Самый легкий для нее путь — передача функций «учредителя и эталона» Путину. Но даже он требует некой формальной церемонии, например, внесения в Конституцию поправок, прямо связанных с именем второго президента. То есть очередного, на этот раз последнего «переучреждения» государства.

Историческая неудача Ельцина как раз в том и состоит, что, начав учредительный процесс, он не сумел его завершить. Поэтому Россия так и не стала национальным государством, единственная из республик СНГ она остаётся просто кровоточащим обрубком бывшего Советского Союза. Бесконечный учредительный процесс продолжает убивать её. Смерть Ельцина должна напомнить нам, что и Россия смертна. Следовательно, пора сделать то, что не сумел сделать он — прекратить учредительный процесс и утвердить национальное государство.

Материал недели
Главные темы
Рейтинги
  • Самое читаемое
  • Все за сегодня
АПН в соцсетях
  • Вконтакте
  • Facebook
  • Twitter