Президент России В.В. Путин выступил с ежегодным посланием Федеральному Собранию. В нём обращают на себя главное внимание две вещи.
Первое. Послание имеет исключительно позитивный характер, чем сильно отличается, например, от прошлогоднего. Все острые углы сглажены, все проблемы, методы решения которых могли бы вызвать в обществе сильные споры, замолчаны. Успокоительный, благодушный тон послания должен предполагать, что оно адресовано парламенту и народу благополучной страны, где остались ещё кое-какие частные проблемы.
Ни слова – о пресечении оттока капиталов за границу. Об этом уже говорилось в посланиях предыдущих лет, а в прошлогоднем было сказано об амнистии капиталов, что должно было вроде создать условия для возвращения их в Россию. Происходит это или нет – молчание. Равно как и о других стратегических задачах, намеченных в прежних посланиях Президента – как и насколько они выполняются? Неужели подразумевается, что у России остались только те, которые названы? Капиталы из России не уходят, заметно сокращается разрыв между нищетой и роскошью, не растут тарифы ЖКХ, существенно увеличиваются ассигнования на науку, образование и здравоохранение?
Второе вытекает напрямую из первого. Послание не предлагает никаких прорывных стратегических направлений развития страны. Главная проблема, на которой сконцентрировано внимание – преодоление демографического кризиса. Это, наряду с реформой вооружённых сил, вторая задача, методика решения которой выведена не голословно, а подкреплена датами и цифрами. Но нельзя сразу не отметить, что Президент не упомянул про главную помеху демографической стратегии - эпидемию абортов. Её как будто не существует, хотя всем известно, что ежегодно в России умерщвляются около 2 миллионов неродившихся человеческих жизней. Предполагается, что проблема массовых абортов исчезнет автоматически, благодаря посулам дополнительных пособий на двух и более детей? Отказываются-то чаще всего от первого ребёнка, причём делают это обычно одинокие матери, которым второй ребёнок и не светит в ближайшей перспективе. Первого бы выкормить в одиночку…
Прорывные направления как будто обозначены в этом отрывке:
«Россия должна в полной мере реализовать себя в таких высокотехнологичных сферах, как современная энергетика, коммуникации, космос, авиастроение, должна стать крупным экспортером интеллектуальных услуг… Мощный рывок в вышеназванных, традиционно сильных для страны областях – это наш шанс использовать их как локомотив развития. Это реальная возможность изменить структуру всей экономики и занять достойное место в мировом разделении труда».
Но ни слова о том, как поднимать эти «традиционно сильные» отрасли. Как будто бы они не пережили в 90-х годах резкий упадок. О передовых направлениях научно-технического развития говорится так, как будто не было «конверсии», не было «утечки мозгов» за рубеж (кстати, как остановить этот процесс?), не было разбазаривания сферы высоких технологий и ценных научных кадров, пустеющих наукоградов и закрытых НИИ! Как будто эти отрасли находятся по меньшей мере в таком же состоянии, в каком они были в конце 80-х! С какого уровня будем развивать атомную энергетику, космос, энергосберегающие и тонкие технологии? Где этот задел? А главное – где средства? Если для решения демографической проблемы намечены хоть приблизительные денежные суммы, то заверения о развитии передовых отраслей не подкреплены никакими финансовыми выкладками.
А с другими отраслями, не такими передовыми, что делать? Как будем решать проблемы отечественного сельского хозяйства, вымирающей русской деревни, исчезающего крестьянства? Будут ли облегчены условия получения кредитов нашими фермерами? Что будет делаться для улучшения инфраструктуры российской глубинки? Будут ли там строиться дороги, восстанавливаться больницы, школы? Неведомо. Зато нам обещают фактически создание современных технологических островов в море окончательно деградирующего индустриально-аграрного общества:
«Нам в целом нужна сегодня такая инновационная среда, которая поставит производство новых знаний на поток. Для этого нужно создать и необходимую инфраструктуру: технико-внедренческие зоны, технопарки, венчурные фонды, инвестиционный фонд – все это уже делается, создается. Нужно сформировать благоприятные налоговые условия для финансирования инновационной деятельности».
Как все эти благие пожелания предполагается осуществлять? Слова о том, что «всё это уже делается», заставляют, по старой советской привычке, предполагать, что в реальности не делается почти ничего. Рапорт о досрочно начатой следующей пятилетке в связи с невозможностью выполнить план предыдущей…
Успешно протекающее удвоение ВВП не сопровождается сокращением разрыва между богатой верхушкой и бедным большинством. Напротив, этот разрыв увеличивается. Значительная часть городских и сельских местностей страны постепенно превращается в гетто, населённое не иммигрантами, а гражданами коренных российских национальностей. На фоне успешно развивающихся постиндустриальных анклавов, эти территории живут в состоянии всё более углубляющегося упадка – материального и духовного. Это – упадок всей России, которая не заключена только в Москве, Питере, Екатеринбурге и ещё десятке-другом крупных и успешных городов.
Вопрос вопросов: как, кроме детских пособий, ещё предполагается использовать средства Стабфонда?
Нельзя отрицать, что все намеченные в президентском послании стратегические цели имеют положительный характер, и их успешное достижение будет означать значительное движение вперёд в развитии страны. Но, как мы говорили, есть два сомнения. Первое: насколько серьёзно относится сама российская власть к поставленным ею задачам? Второе: означает ли умолчание в президентском послании о ряде крупнейших реальных проблем их действительное игнорирование властью? Если ответ на второй вопрос положителен, вряд ли выполнимо осуществление провозглашённых целей.
В заключение следует коснуться взаимоотношений России и стран СНГ. В послании деятельность Содружества охарактеризована положительно. Между тем – ни слова о поразившем Содружество кризисе. В прошлом году из СНГ вышла Туркмения, сейчас готовится к выходу Грузия и на грани выхода Украина. Как будут решаться эти проблемы? Сохранится ли СНГ в более узком составе? Какие функции оно будет выполнять, когда закончится «заинтересованная работа над вопросами реформирования» этой организации? Какой масштаб и какие функции будут у новых объединений – ЕврАзЭС, ЕЭП?
Есть ли вообще у российского руководства какая-либо целостная концепция интеграции на постсоветском пространстве? В основе «продуктивных инициатив» по интеграции лежат «совпадающие интересы сторон». А что будет, если они перестанут совпадать? Наконец, сама постановка вопроса требовала назвать наших приоритетных партнёров на постсоветском пространстве. Неужели это одна лишь Беларусь, Союзное государство с которой уже восемь лет никак не может родиться на свет, хотя, как нас уверяют, оно «развивается»?
Как видим, по любым направлениям, будь то внутренняя или внешняя политика, остаётся больше вопросов, чем ответов. Хочется верить, что российская власть осознаёт эти вопросы и знает на них ответы.
