Если голоса считают долго,
значит, голоса посчитают… правильно.
Народная примета.
Как только в воскресенье вечером бодрый отчетный тон теледикторов, рапортующих об уверенной поступи голосования на Украине, сменился пережевыванием прогнозов предыдущих дней и мягкими сетованиями на то, что голоса посчитать не так просто, особенно без системы «Гасвыборы», а в Интернете появились прямо противоречащие друг другу данные экзит-пулов, стало ясно, что в Киеве что-то сработало не так, как ожидали российские политтехнологи.
Невольно перед глазами вставали картины «Встречи Нового политического года» в Кремле с 12 на 13 декабря 1993 г., когда сетования ведущих на то, что голоса никак не удается посчитать, перемежались объявлениями о данных некоего опроса на улицах Москвы, согласно которому 60 % опрошенных говорили о поддержке «Выбора России». А по кремлевскому залу дефилировал радостный Жириновский.
«Эхо Москвы» уже заявляло о лидерстве Ющенко, шла информация о предъявлении им ультиматума украинскому ЦИКу, в его штабе (по сообщениям российского ТВ) праздновали победу со счетом 52 против 27.
До утра официальные сообщения топтались на месте, лишь к утру было объявлено о лидерстве Януковича, которое сокращалось с каждым часом вплоть до практически ничейного результата.
Из всего этого стало ясно только одно что о реальном результате собственно голосования говорить невозможно: он неизвестен, известен не будет, и, по большому счету, роли никакой не играет.
Данные ЦИКа, т.е. власти, и данные оппозиции разошлись радикально. Объявленный ничейный результат, похоже, стал не фиксацией подсчета голосов, а фиксацией силового баланса. Власть не рискнула объявить об уверенном лидерстве Януковича, опасаясь сценария пресловутой каштановой революции, Ющенко не рискнул пойти на этот сценарий, опасаясь серьезных силовых приготовлений власти. В каком-то смысле, можно говорить, что Украина встала на путь своего рода «военной демократии», когда правом голоса обладают не все, а лишь способные носить оружие, а решение принимается на основе подсчета открытого или скрытого силового потенциала.
Как проголосовали граждане Украины мы теперь, очевидно, уже и не узнаем. И дело не в этом. Похоже, эти выборы на Украине лишь окончательно зафиксировали переход постсоветского пространства к такому положению, когда само голосование есть лишь повод для сравнения реальных ресурсных возможностей власть имеющих и на власть претендующих. Период выборного романтизма, рожденный поздней КПСС, по наивности отдавшей власть лишь на основании того факта, что кто-то на выборах стал голосовать против нее, безвозвратно закончился. Больше никто от власти на столь «шатких» основаниях отказываться не собирается.
Впервые, еще в шутку, об этом сказала «Независимая Газета» в 1993 году, предложив осуществлять периодическую передачу высшей власти путем периодических же «штурмов-оборон» Белого дома. На всех последующих выборах, начиная с 1996 г., результат голосования рассматривался как побочный результат.
Всем более-менее ясно, что на Референдуме 1993 года в явку записали примерно 6 лишних процентов избирателей. Что на выборах 1995 г. 5-ти процентный барьер преодолели как «Коммунисты за Советский Союз» Тюлькина-Пригарина, так и «Демвыбор» Гайдара. Что на выборах 1996 года во втором туре Ельцина и Зюганова просто поменяли местами. Что на парламентских выборах 1999 года ОВР набрал больше, чем «Единство», а «Яблоко» больше чем СПС. Что на президентских выборах 2000 года, Путин хотя и вышел вперед, но в первом туре победы не одержал. И так далее. Не говоря уже об опыте таких республик, как Армения, где Дмрчан победил Кочеряна, и Грузия, где количество поданных за сторонников Шеварднадзе бюллетеней порой превышало число избирателей данного округа.
Все это всем понятно. И все это абсолютно недоказуемо и незначимо.
Более значимы, и то, не в юридическом, а в профессиональном плане, некоторые технологические особенности «управляемых демократий». Есть уровень организационно-технологической, почти нефиксируемой фальсификации. Для условий России ее объем можно оценить примерно в 12-15%. Это предполагает, что при проведении на выборах непопулярного кандидата, обладающего властью, надо средствами пиара обеспечить, чтобы его отставание от популярного кандидата составляло не более 12%. Затем, в рамках использования относящихся к этому уровню средств, одному добавляется, а у другого отбирается 12-15 % голосов. Без мощной альтернативной системы контроля и подсчета, данная фальсификация недоказуема.
Но есть и другой уровень: властно-силовой, который вступает в игру при наличии контрсистемы подсчета. Грузинская «революция шипов» научила элиты постсоветского пространства, что в отстаивании своей власти недостаточно готовить пиар-потенциал в совокупности с собственно административным ресурсом и даже с традиционным силовым потенциалом власти. Надо быть готовым не только «правильно» посчитать голоса, но и уметь задействовать силовой ресурс в случае силового контрдействия оппозиции.
На Украине оппозиция готовилась к прямому действию серьезно. Власть, наученная опытом Грузии, тоже. Баланс сравнялся. Строго говоря, расхождения в данных оппозиции и власти укладываются в традиционные 12-15 %: у Ющенко по данным ЦИК 40 %, по данным оппозиции 52 %, у Януковича, соответственно, 41 и 27. Кто здесь говорит правду не важно, важно, что формально разрыв укладывается в фальсификацию первого уровня.
Однако наряду с электорально-географическим расколом на Украине присутствует и административно-географический раскол. Фальсификации первого уровня на собственно Украине и в «западенских» областях имели тенденцию к уровновешиванию. Разнонаправленный административный ресурс первого уровня географически поглощался. При наличии электорального равновесия на первый план должен был выйти административный потенциал второго уровня, то есть силовой потенциал.
Итак, мы вступаем в период, когда становится прозрачно ясно, что само по себе голосование не решает просто ничего. В России отражением этого процесса становится отказ от выборов губернаторов. Противостоящие элиты на пространстве СНГ вступают в пору прямого системного силового противостояния.
Даже в России, где принято говорить об устранении раскола элиты при Путине, ее единство базируется лишь на относительном бессилии перед лицом сохраняющейся популярности президента. Однако исход голосования на Украине есть тревожный сигнал для Путина. Его «харизма», как минимум, не сыграла решающей роли в определении результатов выборов. Конечно, Украина не Россия. Но это подтверждает то, о чем давно говорили аналитики: популярность Путина не обладает мобилизационным, активным потенциалом, она пассивна, значима лишь для тех, кто уже и еще верит президенту. Значительная часть элиты демонстрирует лояльность ему, скрывая свою потаенную ненависть и терпя унижение.
В новой ситуации элиты обречены, вместо апелляции к избирателю, думать об апелляции к силовому ресурсу. Прямой силовой потенциал становится главным основанием власти. С одной стороны, это, безусловно, лишнее свидетельство действия механизма регресса на пространстве СНГ. С другой для политически активной части общества это повод избавиться от иллюзий по поводу возможности решать проблемы страны чисто демократическим путем. А само общество получает шанс осознать недостаточность периодического голосования для гарантирования своих интересов.