Власть отвратительна, или Господство и подчинение

Всегда — запомните, Уинстон, — всегда будет опьянение властью, и чем дальше, тем сильнее, тем острее. Всегда, каждый миг, будет пронзительная радость победы, наслаждение оттого, что наступил на беспомощного врага.

Вообразите сапог, топчущий лицо человека — вечно.

У нас всегда найдется еретик — и будет здесь кричать от боли, сломленный и жалкий, а в конце, спасшись от себя, раскаявшись до глубины души, сам прижмется к нашим ногам.

От победы к победе, за триумфом триумф и новый триумф: щекотать, щекотать, щекотать нерв власти.

Дж. Оруэлл, 1984

Сегодня я хочу поговорить о главном в Старом Порядке — о системе господства и подчинения.

Если эксплуатация и паразитизм правящего слоя обозначает то, что этот слой живет за счет народа и, при этом, не берет на себя никаких обязательств перед своим народом, то господство и подчинение означают систему статусных и силовых привилегий правящего слоя.

В большинстве обществ Старого Порядка почти не было юридически свободных людей, за вычетом самого правящего класса. Разумеется, это не означает того, что в обществах Старого Порядка все люди, не принадлежащие правящему классу, были рабами. Однако почти у каждого простолюдина был свой господин, то есть человек, имевший право отдавать приказы, подлежащие беспрекословному исполнению.

И в значительной части случаев эти приказы почти не регулировались ни правом, ни договорными отношениями.

Хорошей метафорой ситуации господства и подчинения в этом смысле является один древнекитайский роман, в котором помещик, выходя на двор, выбирает для немедленного сексуального использования первого попавшегося простолюдина, независимо от пола и возраста. Эта метафора хорошо иллюстрирует оккупационный характер власти при Старом Порядке.

Помимо собственного господина, все представители правящего класса выступают для простого народа в обществах Старого Порядка в роли господ. Разумеется, они не обладают над каждым простолюдином такой же полнотой власти, какой обладает господин над собственными подданными, однако, любой господин может отдавать любому простолюдину приказы, хотя и в более узком диапазоне, чем его собственный господин. Как минимум: «Эй, ты, поди сюда!».

В этом смысле, правящий класс в обществах Старого Порядка можно назвать, с полным основанием, господствующим классом или даже классом господ.

И даже в тех обществах Старого Порядка, в которых предыдущие две формы господства сведены к минимуму и существует правовое и договорное регулирование отношений властителей с подвластными, все равно существуют отношения господства и подчинения в своей ядерной форме — форме одностороннего хамства.

Представители господствующего класса обращаются к простолюдинам в хамской фамильярной форме, а те обязаны отвечать им вежливо и приниженно.

До сих пор не могу забыть прочитанные в юности рассказы Бунина о предреволюционной деревне, где четырнадцатилетний молокосос-барчук зовет пожилых крестьян на «ты», а те отвечают ему «по имени-отчеству».

Понятно, что все эти три формы господства основаны на насилии. Любая попытка простолюдина потребовать к себе вежливого обращения, а тем более, попытка с его стороны ответного хамства, любая попытка невыполнения приказа вышестоящего, а, тем более, приказа собственного господина, неизбежно влекут за собой применение санкций, начиная от мордобоя и заканчивая пытками и убийствами.

То есть то, что сегодня мы наблюдаем только в тоталитарных сектах, бандах, тюрьмах, концлагерях, изредка в армиях, тогда было распространено повсеместно.

Сверх того, тогдашние власти обожали заниматься безвкусным и мегаломанским самовосхвалением и требовали от подвластных поддакиваний и подмахиваний.

Любая попытка со стороны простого народа критиковать власти, а тем более, иронизировать над ними, причем, не только в публичных ситуациях, но и в частных разговорах, считалась государственным преступлением и каралась пытками и казнями.

Часто государственным преступлением той же тяжести считались и любые формы религиозного инакомыслия.

Наконец, будучи, по сути, оккупационными режимами, общества Старого Порядка являлись глубоко застойными и инерционными. Вертикальная мобильность в них, чаще всего, была почти нулевой.

Конечно, были исключения. В капетингско-каролингскую эпоху стать дворянином было, по выражению Льва Николаевича Гумилева «не сложнее, чем в наше время кандидатскую защитить». Но Западная Европа вообще является исключением.

Другим общеизвестным исключением был Китай, в котором в «наиболее социалистические» времена любой крестьянин мог стать чиновником или офицером по результатам сдачи экзаменов.

Но оба эти случая именно исключения. По сути, единственными механизмами вертикальной мобильности в обществах Старого Порядка были вступление в дружину, придворный фавор и успешные торговые махинации.

При этом, второй и третий пути были глубоко ненадежными. Первый путь был гораздо менее рискованным. Если человек был готов убивать своих, то карьера дружинника была ему обеспечена. В те патриархальные времена между эсесовцем и полицаем часто не было никакой статусной разницы.

Ну вот, пожалуй, все на сегодня. Я честно попытался нарисовать концентрированную картинку.

Надеюсь, что после этого описания системы власти, я, наконец, буду избавлен от разговоров о том, что «власть это продукт самоорганизации и саморегулирования общества», что она «от Бога», а вовсе не «шайка разбойников», что бороться с ней и требовать освобождения от нее могут только жиды и пидарасы.

Нет, я, разумеется, готов принимать критику о том, что я сильно сгустил краски. Но только тогда уж с примерами, пожалуйста.

При этом, любые контрпримеры могут только сузить мое обобщение по объему. Все равно ведь, все, что я описал, существовало на самом деле. Хотя, возможно, и в меньших масштабах, чем я сейчас думаю. И этот Корфаген может быть только разрушен.

И, пожалуй, даже не «орбитальными излучателями», о которых в трудную минуту мечтал Румата. А, скорее, «харрошенькой батареей», о которой мечтал герой Достоевского. А другой герой Достоевского сказал коротко и ясно: «Расстрелять!»

Да, наверное я, все-таки, плохой христианин.

Потому что мне все чаще вспоминается франкский конунг Хлодвиг. Который, как вы помните, услышав Евангельскую Весть, сказал: «Как жаль, что меня с моими добрыми франками не было возле Голгофы. Мы бы показали этим мерзким евреям и римлянам как распинать Праведника. Век бы помнили!»

Материал недели
Главные темы
Рейтинги
  • Самое читаемое
  • Все за сегодня
АПН в соцсетях
  • Вконтакте
  • Facebook
  • Telegram