Наше ТВ показало фильм «Война и мир», созданный международным коллективом.
Претензий к этим людям быть не может никаких. Они честно пытались одолеть «глыбу» Толстого, и все сделанное ими, сделано с уважением и к великому писателю и к русскому народу. Т.е. они доказали, что иногда могут быть толерантными не только к неграм и евреям, но и к русским.
Но их фильм следовало бы назвать «Наташа Ростова и ее мужчины», ибо мелодраматическая канва плюс демонстративное уважение русского патриотизма — это все что осталось от Толстого. И трудно поверить, что румыны, итальянцы и прочие на самом деле смогут раскрыть основные темы, которые волновали Толстого.
«Война и мир» является националистическим произведением, которое написано гением. Это главное.
И в свое время на раскрытие темы национализма в экранизации «Войны и мира» не посягнул даже Бондарчук, да и не дали бы ему это сделать.
Нынешнее молодое поколение русских националистов часто уверено, что начинает с чистого листа. И понятно, что они порой испытывают жуткое одиночество. Они почему-то не учитывают когорту великих людей, которые отстаивали позиции русского национализма. Если брать сферу культуры, то убежденными русскими националистами были мировые гении: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский. Из больших русских деятелей культуры сознательным космополитом был только Горький, да стихийным космополитом был Маяковский.
Но вернемся к Толстому.
Его роман построен на противопоставлении русского мира и мира нерусского. Русский мир и русских героев Толстой любит, нерусский мир и русских космополитов Толстой ненавидит. Он ненавидит Наполеона и издевается над ним, он не любит космополита Александра I и весьма ироничен по отношению к нему. Толстой высмеивает французов и немцев, он безжалостен даже по отношению к второстепенным персонажам. Таким, как офицерик Берг, или живущая в семье Болконских m-lle Bourinne.
Но скажем честно: это совершенно не характерно для мировых гениев — писать националистические романы. Что послужило причиной появления такого романа?
Все довольно просто. Молодой Лев Толстой служит в армии, сначала на Кавказе, напомним, что тогда шла война с горцами, затем он участвует в Крымской войне, во время обороны Севастополя он артиллеристский офицер. Война была проиграна. Молодой патриот Толстой понимает, что войну проиграла не армия, а космополитический режим, установленный Николаем I. Как всякий честно сражавшийся солдат, у которого отняли победу, Толстой испытывает настоящее бешенство. Будучи прекрасным аналитиком, он даже пишет записку по поводу поражения в войне. Диагноз ему ясен.
И он обращается к другому вторжению европейцев в пределы России, которое состоялось в 1812 году. Тогда все было гораздо опаснее. Европейская армия была огромной, возглавлял ее военный гений, но тогда победили, а во время Крымской войны — проиграли. В чем дело?
Ответ простой. Тогда русский национализм выстоял перед нашествием европейского шовинизма. Русские получили национального вождя — Кутузова. Космополитический режим Александра I перед лицом гибели пошел на уступки.
Когда спрашивают, кто начал народную войну в 1812 году, то называют разных офицеров, которые чуть ли не вопреки воле императора стали развертывать партизанскую войну и т.д. Это наивно. Уже в первых Манифестах Александра звучит призыв к тотальной войне. Александр I начинает народную войну сам.
Ибо выбор у него был небольшой. Почему?
Здесь следует сделать небольшое историческое отступление на тему — немцы и русское государство в 18 веке.
Есть заблуждение, что немцы тогда правили Россией. Но это именно что заблуждение. Петр I бесспорно открыл дорогу иностранцам к важным постам в государстве, но страну оставил русским.
Члены Тайного верховного совета, в котором тон задавали Долгорукие и Голицыны, после смерти Петра договорились о двух вещах: о недопустимости произвола, который творил Петр, и о недопустимости присутствия инородцев. По сути, речь шла о русской дворянской республике. Но Верховники переборщили с конспирацией: масса дворян была уверена, что их права будут попираться. На трон, по договоренности с Верховниками, села природная русская женщина Анна Иоановна. Верховники в числе прочего поставили условие, чтобы вместе с ней не приезжал в Москву ее любовник Бирон. Лидеры дворянств, между тем, обратились к императрице с тем, чтобы она правила самодержавно, и с Верховниками расправились. Тут и появился Бирон. А за ним и куча прочих прибалтийских немцев, которые в основном были при Дворе императрицы. Толку от них для государства не было никакого. Лично для Анны толк был, во всяком случае, от «быка-производителя» Бирона.
Все молодые националисты, которые до сих пор верят в басни про злых бояр, которые чего-то там плохое делали при Иване Грозном, или плохого хотели для России после смерти Петра I, глубоко заблуждаются. Русская знать ни в Московском государстве, ни в Российской империи НИКОГДА не выступала против единого государства. И правление националистов-верховников было благом по сравнению с правлением Петра и этой дикой бабы Анны Иоановны.
Во всяком случае, как только Петр помер, они тут же освободили людей от значительной части налогов. Заговорили о народосбережении. Вообще, сделали и собирались сделать много хорошего и полезногою.
Аналог русских бояр, — это английская аристократия, создавшая Великую Англию. Но никак уж не польские алкоголики, которые пропили свою Речь Посполитую.
Я понимаю, что переубедить «верующих» людей трудно, но что-то нужно делать в этом направлении.
К слову, Лев Толстой, Пушкин и Лермонтов были из знати. И они понимали, что их права на Россию никак не меньше, чем права немцев Романовых.
После смерти Анны Иоановны (правила она десять лет) случился гвардейский переворот, и, по свидетельству современников, все немцы были бы перебиты, — если бы не позиция дочери Петра Елизаветы.
Государство Елизаветы, как и государство Петра, было русским, и управлялось русскими. Эта дама начала войну против Пруссии, и русская армия разгромила Фридриха Великого, отхватив значительный кусок Германии. Такие победы не бывают случайными. За ними всегда стоит экономическая и интеллектуальная мощь нации. Это победа стоила всех последующих побед Екатерины, которая воевала в основном с ослабевшими турками.
Но не будем забегать вперед.
В силу отсутствия мужа (законного) и детей у Елизаветы на трон попал Петр III, и его быстро свергают и убивают за русофобию. О чем откровенно написала сгоряча сама Екатерина своему любовнику Понятовскому: «Знайте, что все проистекло из ненависти к иностранцам, что Петр III сам слывет за такового. Прощайте, бывают на свете положения очень странные».
Лучше и не скажешь. На гребне ненависти к иностранцам на престол возводят чистокровную немку.
И она, конечно, зажигала по поводу русского национализма по полной программе: лучше русских никого нет, Россия самая лучшая страна и т.д. Часть гвардейцев-заговорщиков мыслила сделать ее мужем и императором Григория Орлова, часть знати хотела ограниченной монархии, и желала видеть на троне законного наследника Павла.
А тем временем Екатерина, опираясь на своих гениальных полководцев, постепенно становилась Великой, но не забывала урока со своим мужем. Она выстраивала новую бюрократию и назначала часто на важнейшие государственные и военные посты немцев.
Именно эта бюрократия в противовес русской знати отныне станет оплотом немцев Романовых. С этого момента и можно говорить о немецком влиянии в России.
Сын Екатерины Павел I — космополит, желавший объединить католичество и православие. Ее внук Александр I — космополит, выросший в России, но воспринимавший ее, как недоразумение. И что отличало всех немцев Романовых — они не хотели терять трон. Во время правления Александра из всех генералов русской армии две трети были немцами.
А между тем, русское дворянство наблюдает за успехами французов и Наполеона. Многие прекрасно понимают, что сила Франции в ее идеологии национализма. Именно идеология свободы, равенства и братства позволяет создать французам во всех отношениях Великую армию.
Это широко обсуждается в дворянских, особенно офицерских кругах. В этот период в русской армии служат русские интеллектуалы. Именно они переводят все Уставы французской армии. Они командуют полками, реже дивизиями. И делают русскую армию первоклассной.
Суворов и Кутузов — интеллектуалы, умнейший люди.
Итак, Наполеон подминает под себя почти всю Европу и начинает создавать Единую Европу. Он делает королями своих маршалов, он женится на австрийской принцессе. Его цель — создать новые династии в Европе и скрепить государства родственными союзами. Между прочим, дешевле и гораздо быстрее, чем создание нынешнего Евросоюза.
Наполеон двигает европейскую махину на Россию. Александр I прекрасно знает о настроениях среди русского дворянства. Русский национализм становится главной идеологией для очень многих дворян. К примеру, один из лучших русских генералов Остерман-Толстой говорит офицеру космополиту: «Для вас Россия, как мундир, вы его можете снять, а для меня Россия — кожа моя!»
Что ждет династию немцев Романовых, если Александр проигрывает Наполеону и подписывает с ним некое соглашение, если в его армии служат такие генералы и офицеры? Ничего хорошего.
Вот он и начинает бороться, делая ставку в числе прочего и на самый оголтелый шовинизм Ростопчина, не говоря уж о национализме.
Как отразил это Лев Толстой в романе «Война и мир?»
Он здесь абсолютно точен. Его герой говорит о назначении Кутузова главнокомандующим: «Главное, что он русский… ему лично ничего не надо… и он думает как все русские люди». В этой строчке очень точно очерчен, между прочим, образ того, кого хорошо бы сейчас увидеть во главе России. Над всеми этими космополитами, карьеристами и жуликами, которые даже накануне Бородинского сражения решают свои личные проблемы, появляется Русский вождь.
Толстой говорит прямо об этом. Он прекрасно понимает, что это и есть главная причина столь быстрого разгрома Наполеона.
Толстой настолько любит русского Кутузова, что даже стесняется этой любви, и нарочито делает образ его несколько опереточным. В реальном Кутузове этого ничего не было. Как и все полководцы такого масштаба, он был человеком скорее страшным, чем смешным. Он был одним из самых лично храбрых офицеров в русской армии.
Квалификация «Войны и мира», как романа гуманистического верная, но с одной оговоркой. Гуманизм Толстого очень странный. Два его главных героя Болконский и Безухов были поклонниками Наполеона. Но оба они превращаются, как и будущие декабристы в реальной жизни, в националистов. Болконский предлагает не брать французов в плен живыми. Безухов готовит покушение на Наполеона. Все со школьной скамьи заучили «образ Платона Каратаева», но ведь на соседних страницах есть образ и другого мужика — Тихона. Тот воюет в отряде Денисова. Тихон, по словам Толстого, владеет пикой и топором так же ловко, как волк клыками. Он ходит за языками и притаскивает французов в лагерь партизан. Один раз Тихона случайно ранили в задницу, что стало предметом иронии со стороны казаков. Следствием этого было то, пишет с добрым юмором гуманист Толстой, что живыми Тихон французов приволакивал все реже и реже.
Толстой изначально формировался как антизападник. Его идеал — это не только демократия, а воля. Он напишет гениальную повесть «Казаки», где основная тема — воля. Война с французами и англичанами укрепляют антизападничество Толстого еще больше. В одном из рассказов он пишет, как во время своего путешествия по Европе он испытал однажды такой приступ ненависти к европейцам, что пожалел, что это произошло не на войне, и он не может ворваться в окопы французов.
Нужно понимать, что Толстой не был политическим националистом, как Достоевский. Он навязывал свою русскость не с помощью силы, как Суворов, не с помощью блестящих статей, как славянофилы, но с помощью своих романов, в которых русский мир прекрасен и гармоничен.
Толстой понимал причины столкновения русских националистов и немецкой династией Романовых. Он понимал, что декабристы-националисты были за свободную Россию.
Немцев же на троне Толстой глубоко не любил и не скрывал этого. Хотя были отдельные немцы Романовы (в этом многочисленном семействе), к которым он относился хорошо, но это положение вещей не меняло.
И тут только остается отдать должное Романовым на троне. Они это терпели, но тоже не любили Толстого. Горький описывает, как на курорте они гуляли с Толстым, и дорогу им случайно перекрыли Великие князья Романовы на лошадях. Они тут же сделали вид, что не видят Толстого. Когда они все-таки разошлись, Лев Николаевич сказал, что даже лошадь понимает, что Толстому нужно уступить дорогу.
Толстой в своем отрицании Романовых был выразителем определенных настроений. Отношения русского дворянства с немцами Романовыми были очень непростые. Вспомним: Петр III убит за русофобию, Павел I убит, т.к. просто обнаглел, дошел, в том числе, до того, что дворян стали подвергать физическим наказаниям. Идея покушения на Александра I пришла в голову будущим декабристам тогда, когда до них дошел слух о том, что Александр собирается отдать полякам присоединенные к России земли. Николай I чудом не был убит во время восстания декабристов, его просто пощадили, все-таки декабристы были солдаты, а не заговорщики. В заговорщиков они играли и доигрались.
Вся эта история отношений русского дворянства и немцев Романовых была отражена в чеканной формуле Николая I: «Русские дворяне служат государству, а немецкие — мне». Итогом таких отношений стало то, что немцы Романовы сознательно стали тормозить развитие России.
Если бы Александр I пошел на реформы, которые предлагал Сперанский, то русское национальное государство со свободными гражданами появилось и оформилось бы уже в первой половине 19 века. Но этому государству не нужны были бы Романовы. Вот в этом все и дело.
Отсюда ставка Николая I на бюрократию, две трети высших должностей в его эпоху занимали немцы. Отсюда его ставка на патриархальных крестьян, которых он никак не хотел делать гражданами, заложив бомбу замедленного действия под государство. И отсюда проигранная Крымская война.
И дело тут не в «немецкой власти», а в том, что Романовы стали душить русский национализм. Николай создал систему казенного российского патриотизма и безнационального государства.
И вот Европа неожиданно высадила десант в Крыму. Когда императору доложили, что русские войска отступают, то Николай I не поверил. Он закричал, что это ложь, что русские не могут отступать. Он был близок к тому, чтобы объявить, как его старший брат, Отечественную войну. Т.е. войну национальную и религиозную. Но после тридцатилетней космополитической селекции в высших структурах власти, сделать это было очень сложно. Да и новая Отечественная война опять бы закончилась новыми декабристами. Вот Николай I предпочел умереть, развязывая руки наследнику.
Понимал это все Толстой? Прекрасно понимал. Как видел все тупики, в которые угодила Россия. В политической жизни он просто не знал, на кого можно сделать ставку. Он не принимал Романовых, не принимал бюрократию, но и революционеров тоже не принимал. Он их слишком хорошо понимал, чтобы верить в их слова. Хотя несколько сочувствовал, как бунтарь бунтарям.
Революционеров лучше знал Достоевский, потому что сам в молодости был таким, со всей болтовней о благе народа, и самыми низкими и жуткими инстинктами.
Толстой — один из немногих тогдашних интеллектуалов, одобривших труд Н.Я. Данилевского «Россия и Европа». А эта работа давала фундамент политическому русскому национализму. Толстой выводит в своем романе «Анна Каренина» образ генерала Серпуховского, русского националиста, видимо в какой-то степени это «слепок» с генерала Скобелева. Толстому противны западники ни чуть не в меньшей степени, чем Достоевскому.
К своему идеалу казачьей воли Толстой добавляет идеал мужицкой воли. Именно в крестьянском мире видит Толстой настоящую силу. И именно этому безумно рад Ленин. Националист Толстой делает ставку на крестьянский мир, а в политической борьбе крестьянский мир совершенно беззащитен.
После «Войны и мира» к Толстому довольно быстро приходит мировая слава. Его ум колоссален, его мастерство художника — наивысочайшее. В свое время Хемингуэй довольно хвастливо говорил о своем творчестве, что начал он скоромно, но потом обогнал Тургенева, потом обогнал Мопассана. Затем он «в ничью сыграл со Стендалем», но что он «никогда не выйдет на ринг с Толстым», только если сойдет с ума или достигнет невиданного в мире совершенства.
Когда говорят, что Толстой не понимал этого или не учитывал того, то это смешно. Ибо речь идет об одном из самых проницательных из людей. Вот, к примеру, что он написал и о нас, нынешних политических людях: «Все слишком натянуто и непременно лопнет, — говорил Пьер (как с тех пор как существует правительство, вглядевшись в действия в какого бы то ни было правительства, всегда говорят люди)…» Или Пьер рассуждает о том, как помочь власти и предлагает создать общество: «Общество может быть не тайное, если правительство его допустит. Оно не только не враждебно правительству, но это общество настоящих консерваторов… Мы только для того, чтобы завтра Пугачев не пришел зарезать и моих и твоих детей и чтобы Аракчеев не послал меня в военное поселение…»
И что отвечает Пьеру Николай Ростов: «…вели мне Аракчеев идти на вас с эскадроном и рубить — не на секунду не задумаюсь и пойду. А там суди как хочешь». Такие, как Ростов, всегда любят власть и служат любой власти. Сейчас Ростов был бы сторонником «Единой России»…
Чтобы понять степень влияния Толстого в мире, нужно учитывать, что роман как жанр являлся в XIX веке основным объектом внимания читающей публики. Роль и влияние Толстого в России становятся колоссальными. И к нему постоянно лезут с тем, чтобы он стал не просто писателем, а общественным деятелем. В какой-то степени он уступает, начинает свою проповедь «непротивления злу насилием» и проповедь нравственного усовершенствования. Он понимает, что человеческое сообщество не имеет возможности избавиться от проблемы только за счет политических решений.
Но до конца своей жизни он остается русским националистом.
И его идеал — это воля. Один его герой, слушая песню цыган, восклицает в восторге, что это даже не свобода, а это десятый век, это воля! К Толстому приезжает уже в начале ХХ века венгерский литератор и говорит о германском национализме и в ответ Толстой в ярости восклицает, что общество свободных славян будет существовать и тогда, когда никаких немцев с их императором и в помине не будет!
К Толстому очень часто придираются, не понимая, что он, прежде всего, художник. И за свою жизнь он много чего наговорил и часто был противоречивым. Рассказывают, как он шел по улице и увидел, что навстречу ему идут два кавалергарда в своих белых с золотом мундирах, и пока они были далеко, Толстой стал рассуждать о солдафонской тупости и пр. Но вот они поравняли, прошли, и Толстой воскликнул, рассмотрев их: «Боже, до чего красив человек!»
Красота человека и русской жизни — вот что было главным для Толстого. И для него существовал только один мир, которому он служил — русский мир!
А что касается его противоречий… якобы противоречий… То тут можно сослаться на Горького. Горький упрекнул Толстого именно в противоречивости. А перед этим Алексей Максимович рассказывал Толстому о том, что птица зяблик все жизнь поет одну песню.
«Так вот — я не зяблик» — сказал Толстой.
Хотя в главном Толстой никогда не изменял ни себе, ни России.
