Желаемое и действительное

Что может ранить сильнее, чем осколки разбитых иллюзий?.. Острота и болезненность нынешнего кризиса русского национализма именно отсюда: он «весомо, грубо, зримо» показал, что представления русских националистов о своей политической значимости и их реальное положение в политическом поле – «две большие разницы». Всем людям свойственно выдавать желаемое за действительное, русским националистам и даже их интеллектуальным лидерам семи пядей во лбу тоже ничто человеческое не чуждо.

Приходится констатировать неприятный факт: украинский национализм работает гораздо эффективнее, чем русский, - он более привлекателен. Но как такое может быть? Русская культура – великая и мировая, украинская – локально-местечковая; вес России в мире по всем показателям несопоставим с украинским… И тем не менее украинский национализм – это бурный поток, увлекающий за собой всё вокруг, это сила, на которую можно беспроигрышно (хотя бы в ближайшей перспективе) поставить, это не просто романтическая мечта, но и перспективная массовая «движуха», дающая ощущение «ты – не один»… Какой контраст с практически загнанными в подполье русскими националистическими организациями, лидеры которых по большей части либо сидят в узилищах, либо получили «предупредительные» приговоры, либо спасаются от судебных преследований за границей! И хотя, если судить по социологическим опросам, русские националисты вроде бы выражают чаяния миллионов, на практике их социальная база вряд ли превышает несколько десятков тысяч.

Быть русским националистом – значит не только обречь себя на репрессии со стороны власти, но и - самое печальное - на опасливое отчуждение со стороны большинства единоплеменников, одобряющих твою деятельность в режиме шёпота на кухне и окончательно теряющих дар речи, когда дело начинает «пахнуть керосином». Русский националист – вовсе не герой своего народа, которого готовы нести на руках восторженные толпы, а действующий на свой страх и риск маргинал, которому очень многие сочувствуют, но мало кто хочет разделить с ним хотя бы малейшую долю риска. Этакие разведчики на вражеской территории, которых никто не признает своими, когда их схватят. Грубо говоря, быть русским националистом невыгодно.

Впрочем, указанное общественное равнодушие – пусть и не в такой драматической форме - испытывают на себе и другие общественно-политические направления. Скажем, судьба левых в чём-то даже плачевней, у них нет даже организаций, сопоставимых с националистическими. В каком-то смысле лучше ситуация у либералов, благодаря влиятельному «интернациональному» ядру отечественной интеллигенции и покровительству Запада. Но, так или иначе, широкой общественной поддержки не имеет ни одно из оппозиционных движений. Ибо нет и общества как такового.

Я знаю, что говорю банальности, но у меня есть ощущение, что их значение плохо осознаётся. Поэтому не грех к ним снова обратиться.

В своих статьях я подробно разбирал особенности социально-политической структуры России, мешающие осуществлению в ней национальной революции. Далее я кратко повторю тогдашние свои тезисы и разовью их применительно к текущему моменту.

Как известно из истории, успешными революционными переворотами руководят политические силы, опирающиеся не только на свой собственный энтузиазм, но, в первую очередь, на определённые, влиятельные и хорошо организованные социальные группы, которые своей поддержкой питают эти политические силы, приводят их к победе и помогают её закрепить, поскольку они в этом заинтересованы и у них есть для этого возможности. Это либо оппозиционная часть правящего класса, либо средние слои, либо и первая и вторые вместе.

Так вот, «по причинам историческим» - у нас таких групп нет. Для русской истории, для русского социума (как минимум, с эпохи Петра I) характерна гипертрофия государства и очень слабые, плохо структурированные и маловлиятельные средние и даже высшие социальные группы. Но зато имеется гигантский пласт низов, совершенно не структурированный и, более того, погруженный в архаику, а иногда сознательно в неё погружаемый верхами. Поразительно, сколь мало в этом отношении менялась ситуация. Точнее, она менялась, но за движением вперёд обыкновенно следовал откат назад, её только ухудшавший.

Сегодня ситуация гораздо хуже, чем в императорской России или в СССР накануне Перестройки. В первом случае имелось дворянство - сословие с большим социальным, политическим и культурным капиталом, имевшее определённую автономию от государства (а в начале 20 в. всерьёз заявила себя и буржуазия), во втором - некий советский вариант «среднего класса» с ядром в виде технической интеллигенции Сравнимых с ними по влиянию социальных групп в РФ нет и в помине. Т.н. «средний» и «креативный» класс есть просто социологические симулякры. В реальности же имеются отдельные социально активные предприниматели и интеллигенты. Даже в этих слоях большинство предпочитает «не связываться с политикой», чтобы не повредить своему бизнесу или вузовской карьере. Один мой близкий друг-предприниматель, сочувствующий националистам, тем не менее постоянно отклонял все мои предложения публично выразить своё сочувствие, хотя бы сходив на Русский Марш. Его бизнес связан с государственными заказами, и он просто боится последствий «засветки» на оппозиционном политическом мероприятии. И кто сможет сказать, что его опасения беспочвенны?

И если уж бизнес- и интеллектуальное сообщество, имеющие хоть какую-то степень независимости, столь политически деликатны, то что можно сказать о подавляющем большинстве (70 и более процентов) российского социума – «низах», полностью зависящих от государственных подачек? Можно сколько угодно презирать их за «патерналистские иллюзии», за то, что они видят не более чем на шаг вперёд, но общественное бытие чётко определяет общественное сознание – «низы» страшно боятся потерять и те жалкие крохи, которые перепадают им сверху, поэтому они за «стабильность» и за «Путина». Любая же оппозиция – в том числе и националисты – могут эту «стабильность» разрушить, а дадут ли они что-то надёжное взамен – большой вопрос… Поэтому те или иные вспышки народного гнева (вспомним хотя бы Пугачёв и Бирюлёво) остаются в политическом плане пустым выхлопом, не инвестируясь ни в  реальную поддержку существующих оппозиционных политических организаций, ни в создание каких-то новых структур общественной самоорганизации. Пошумели, добились того, что власть пообещала наказать виновных, и разошлись по домам – вот типичная схема подобных инцидентов.

Понятное дело, что этими людьми власть может легко манипулировать с помощью своей в последнее время  затмевающей лучшие советские образцы массированной телепропаганды. Ибо обмануть их нетрудно, они сами обманываться рады. Ясно осознать, насколько безотрадна и бесперспективна твоя судьба, психологически очень сложно. Я не думаю, что русские «природно» склонны к мифологизации действительности, напротив, по моим наблюдениям, русский ум - преимущественно практический и реалистический (недаром русские не слишком хорошо воспринимают условности в искусстве и всё ищут в нём «правду жизни»). Но бегство в иллюзии тоже может иметь вполне практический смысл: например, стремление избежать отчаяния, - как бы иллюзии не были вредны, отчаяние «биологически» вреднее. Так что нынешняя вакханалия иллюзорного сознания имеет своим источником просто элементарный животный страх перед действительностью, трезвый взгляд на которую не может породить ничего, кроме горького пессимизма. (Это соображение, впрочем, не индульгенция для интеллектуалов, иначе пришлось бы «понять-простить» офицеров, дезертировавших с поля боя).

Надеяться на появление в ближайшее время социально и политически активных ячеек гражданского общества вряд ли приходится. Власть такие потенциальные ячейки будет только давить по испытанным рецептам, превращая всё хоть чем-то напоминающее «камень» в «сухой песок». Она и дальше будет культивировать в качестве основной единицы российского социума «приватного человека», «замурованного в частной жизни». А народное большинство будет и дальше идти по линии наименьшего сопротивления.

Уместно вспомнить следующий пассаж из «Демократии в Америке» Токвиля, написанный как будто специально про наше сегодня: «Общество сохраняет спокойствие, но не потому, что оно осознает свою силу и свое благополучие, а, напротив, потому что оно считает себя слабым и немощным; оно боится, что любое усилие может стоить ему жизни: всякий человек ощущает неблагополучие общественного состояния, но никто не обладает необходимым мужеством и энергией, чтобы добиваться его улучшения. Желания, сожаления, огорчения и радости людей не создают ничего ощутимого и прочного, подобно тому как страсти стариков приводят их лишь к бессилию».

Формирование основ русского гражданского общества сможет начаться не раньше, чем падёт режим «суверенной бюрократии». Но без наличия первого устранить второй практически невозможно. Замкнутый круг!

Как ни странно, но вся эта лежащая на поверхности социология не привлекала ни малейшего внимания со стороны лидеров русского национализма. Они были окрылены Кондопогой, Манежкой, Болотной, многолюдностью Русских Маршей, результатами опросов общественного мнения, по которым получалось, что лозунг «Россия для русских» поддерживают более 50 процентов опрошенных, а за потенциальную партию русских националистов готовы уже сейчас проголосовать порядка 15-ти. При этом не замечалось, что Манежка-2, о которой столь много говорилось, так и не состоялась, ибо фанатское сообщество не стало включаться в активную политическую деятельность; что массовка Русских Маршей, состоящая в основном из «правого движа» вдруг куда-то испаряется, когда дело доходит до действительно политических акций, - даже такие резонансные мероприятия как митинг «Хватит кормить Кавказ!», отдельный митинг националистов на Болотной или митинг «За визовый режим!» собирали лишь несколько сотен легко друг другом узнаваемых лиц; что участие националистов в протестах 2011 – 2012 гг., повысив их популярность в СМИ, вовсе не повлияло на расширение их общественной поддержки, о чём свидетельствовали, в частности, выборы в Координационный Совет Оппозиции, куда националистические лидеры сумели попасть только благодаря квотам и т.д.

Говоря афористически, в сознании националистических вождей воля к власти полностью затмила волю к истине. Они не хотели думать о социально-политических механизмах реализации своих программ, о том, на какую социальную базу будут опираться (туманно предполагалось, что это «средний класс»), надеясь, что волна народного возмущения поднимет их на свой гребень и внесёт если не в Кремль, то уж, по крайней мере, в Думу. В реальности же националистические организации продолжали оставаться немногочисленными клубами единомышленников без серьёзных социальных связей.

Будучи человеком «скептического складу», я пытался инициировать серьёзное обсуждение указанной проблемы, но живого интереса это не вызывало. В частных беседах мне говорили, например, о том, что гражданское общество у нас уже есть, и это Интернет-сообщество (а товарищи «слева» поведали даже о новом чудо-классе «информалиате»), которое вполне способно к политической мобилизации. В июле 2011 г. я выступил практически с теми же тезисами, что содержатся в данной статье, на круглом столе «ВН» «Национальная революция: сущность, движущие силы, русский опыт» (его материалы опубликованы в № 7). И что же? Никто не захотел их обсуждать, хотя там присутствовал почти весь цвет национал-интеллектуалов. Доктор исторических наук В.Д. Соловей в ответ на мои эксурсы в прошлое сказал, что очень не любит «историческую казуистику» и предложил присутствующим думать о будущем, ибо «русское общество готово к радикальным методам борьбы за изменение своего положения», а политолог Павел Святенков, сформулировав дилемму: «Россия  либо обречена на национальную революцию и построение современного государства, либо на деградацию по сценарию стран “третьего мира”», - тут же выразил надежду, что «первый вариант более вероятен, ибо во всем мире идет процесс демократизации».

События зимы 2011 - 2012 гг. вроде бы подтвердили правоту оптимистов и поколебали даже скептицизм автора этих строк, спровоцировав его на написание нескольких эйфорических по настроению заметок на ныне почившем сайте «Русская платформа», которые ему сейчас стыдно перечитывать. Однако ж, сегодня мы видим, что всё вернулось на круги своя, более того, в некоторых отношениях мы отброшены к уровню до 2005 г.: Русский Марш, по сути, приказал долго жить, русский национализм находится в состоянии жёсткого раскола, а главное, не осталось никаких иллюзий насчёт политической активности «ширнармасс».

Украинский кризис со «стеклянной ясностью» продемонстрировал слабость русского национализма – последний оказался не в состоянии предложить какую-то собственную стратегию, а был вынужден прислониться к одной из двух противоборствующих сил: либо к украинскому национализму и его отечественным либеральным симпатизантам, либо к кремлёвскому официозу (и там, и там в качестве «пятого колеса»). Символической иллюстрацией этой катастрофы стало размежевание Русского Марша в Казани: одна его часть продефилировала под жовто-блакитными прапорами, другая провозгласила здравицу великому Путину.

Об «украинобесии» людей, называющих себя русскими националистами, много говорить не стоит – очевидно, что они просто не понимают элементарной азбуки националистической идеологии, её первооснов. Но и история с поддержкой националистами проекта «Новороссия» также свидетельствует о неблагополучии внутри движения. Ибо, в конечном итоге, весь дискурс и практика сторонников «Русской весны» основывался только на одной только надежде, что в пламени русско-украинской войны путинская неофеодальная «многонационалия» превратится в русское национальное государство. Поразительно, насколько оказалась живучей старая патриотическая мантра о неизбежном перерождении антинационального режима в национальный под воздействием внешних угроз (а родом она ещё из XIX столетия, о чём см. мою статью «Русский национализм и войны императорской России», см. также мои аргументы против этого заблуждения здесь). Сам был её приверженцем до конца 2007 г., а семь лет спустя стал удивлённым свидетелем того, как её озвучивают не только завзятые охранители, но и некоторые из тех, кто помог мне в своё время от этой иллюзии излечиться. Главный аргумент «перерожденцев» - «у “кремлёвских” нет иного выхода: либо переродятся, либо погибнут» - на самом деле не стоит выеденного яйца. Любой «кто жил и мыслил» знает, что есть множество людей, которых никакие обстоятельства не могут заставить изменить свою внутреннюю сущность, а историку известно, сколько правящих режимов погибли из-за своей органической неспособности к вроде бы вполне очевидным и необходимым изменениям. Вообще же, бурная активизация «перерожденческого» дискурса – ещё одно печальное свидетельство политического бессилия русского общества.

В результате мы имеем два марионеточных по отношению к ни на йоту не поменявшей своей антинациональной сущности РФ (псевдо)государственных образования – ДНР и ЛНР, видеть в которых центры «русской ирреденты» может только очень наивный или очень недобросовестный человек, и дискредитированную (вольным или невольным) сотрудничеством с Кремлём национал-демократию – ещё недавно наиболее перспективное направление русского национализма. Да, весной поддержка «Новороссии» была неизбежной для НДП, хотя осуществлять её в дискурсивном пространстве нужно было с большим дистанцированием от официоза. Но то, что эта поддержка осталась мейнстримом партийной пропаганды даже в сентябре-октябре, когда ситуация стала предельно понятной, было кардинальной ошибкой. Похоже, что националистам, сумевшим не подхватить смертельный вирус «украинобесия», грозит опасность заразиться хронической формой «новороссобесия», и в коалиции с разного рода ордынцами под чутким руководством полковника ФСБ Стрелкова изображать радикальных «ястребов», на фоне которых Кремль мог бы демонстрировать своё голубиное миролюбие. Продолжать эту линию – путь к окончательному краху.

Так что же нам делать?

Во-первых, перестать выдавать желаемое за действительное и осознать, что наши успехи оказались столь эфемерными, прежде всего, потому, что правящий режим РФ держится не только на насилии и обмане «сверху», но и на специфике структуры российского социума, которая во многом и предопределяет характер этого режима, последнему в таких условиях нет никакой прагматической необходимости куда-то эволюционировать, а у «ширнармасс» нет никакой возможности его к этой эволюции подталкивать. Наша ниша в реальной политике чрезвычайно скромна, и рычаги для каких-либо великих переворотов у нас полностью отсутствуют.

Во-вторых, пора снова активизировать те сферы нашей деятельности, которые ещё недавно были для нас ведущими и создали нам определённый авторитет: правозащитную и интеллектуально-аналитическую. Поводов для первой всегда предостаточно, а вторая должна в первую очередь сосредоточиться на «работе над ошибками».

В-третьих, «при всём при том», нужно помнить, что нынешняя «стабильность» недолговечна, её уже и сейчас «потряхивает», поэтому стоит быть готовыми к любым поворотам истории (в России все великие события происходят внешне совершенно внезапно, как говорил ещё Н.Я. Данилевский), вплоть до неожиданного падения режима. Наивно думать, что при наших скромных ресурсах мы тогда «возьмём власть», скорее, это сделают либералы, но какие-то «окна возможностей» могут открыться и для нас. А, следовательно, необходимо сохранить и крепить те структуры, которые у нас имеются.

В-четвёртых, нужно рассматривать и самый пессимистический сценарий - невозможность русского национального государства, блокируемого как «чекистами», так и «либералами», а потому стоит задуматься о запасном варианте националистического проекта – национализме для националистов, т.е. создании некоего русского «государства в государстве» на принципах национальной диаспоры со своими инструментами выживания и лоббирования. Возможно, этот «субэтнос» со временем сможет стать и ядром новой русской нации…   

Полный вариант статьи будет опубликован в № 20 журнала «Вопросы национализма».

 

Материал недели
Главные темы
Рейтинги
  • Самое читаемое
  • Все за сегодня
АПН в соцсетях
  • Вконтакте
  • Facebook
  • Twitter