15 октября 2008 года в Институте национальной стратегии состоялся экспертный семинар «Пенсионная реформа Владимира Путина: сущность, обоснованность, перспективы», в котором приняли участие известные российские экономисты, политологи, юристы, специалисты в области социальной работы. Вел семинар научный руководитель Института национальной стратегии Никита Кричевский.
Редакция АПН приняла решение опубликовать наиболее интересные выступления участников.
Выступление профессора Академии труда и социальных отношений доктора экономических наук Андрея Алексеевича Гудкова
Коллеги, при наблюдении за работой руководства страны (если абстрактно рассматривать руководство как одного человека) складывается впечатление, что этот человек болен шизофренией, у него двоемыслие — говорит одно, делает совершенно другое.
Пенсионная реформа Владимира Путина, ставшая заглавной темой нашего семинара, здесь я согласен с Евгением Гонтмахером, делается по совершенно другим соображениям, чем те, которые используются в качестве обоснования. Я думаю, что главное, чего хотели добиться этими новациями — уменьшить нагрузку на бюджет.
Правительству не нравится прогноз, по которому доля ВВП, направляемая на пенсионное обеспечение, будет увеличиваться, не нравится, что должна возрастать доля бюджета, направляемая в Пенсионный фонд, благо, что через Пенсионный фонд часть средств направляется еще и в Фонд социального страхования. Кстати, в 2009 году Фонд социального страхования будет дефицитен, чего не было никогда с момента его основания в 1991 году. Все это правительству не нравится, и оно решило пойти по обозначенному в реформе пути.
Замазывается крупное поражение власти. Поражение состоит в том, что борьба с минимизацией серого сектора фактически проиграна, а ведь ради этой борьбы был снижен единый социальный налог. В результате, если у нас в 2000 году доля фонда заработной платы в ВВП составляла 27,5%, то сейчас она упала до 26%. То есть, вместо того, чтобы «обелить» зарплату, ее еще более «засерили». Как итог поражения — повышение ставок социальных взносов. Ну, а для того, чтобы это повышение хоть как-то обосновать, сказали: отказываемся от единого социального налога, переходим к страховым взносам.
Представляется, что тема страховых взносов была взята совершенно бездумно, потому что заявление о переходе на страховые взносы — это обязывающее заявление, заявление, что происходит возврат к страховым принципам, а один из этих принципов состоит в том, что ответственность от государства переходит к социальным партнерам. Здесь ни с кем не советовались, и у нас есть очевидец, который подтверждает, что при принятии решения стороны социального партнерства в этом никак не участвовали. Тем не менее, решение принято, принято без какого-либо обсуждения на РТК (Российской трехсторонней комиссии) и без того, чтобы согласовать его с профсоюзами и работодателями.
Что касается самих предложений. Никита Кричевский поставил вопрос о негосударственном пенсионном страховании накопительного типа и о ППС (профессиональных пенсионных системах). У нас есть большой объем информации от западных экспертов в области негосударственного пенсионного обеспечения — на Западе огромное количество средств пенсионных фондов вложено в социальные кредиты. Социальный кредит — это целое политэкономическое течение в западном обществе, оно имеет дату рождения, 1920 год. У меня много студентов уехало на Запад, я с ними не утратил связь, они сейчас выходят в профессиональную жизнь, получают высокий социальный статус, и практически все они достигли этого за счет социальных кредитов.
Теперь о ППС. В нашей информированности на эту тему есть одна аберрация, я хотел бы обратить на нее внимание. Сейчас можно достаточно просто подготовить пакет документации, который позволяет до половины зарплаты выплачивать как надбавки за профвредность. В этом случае половина зарплаты освобождается от ЕСН. Она точно так же освободится от страховых взносов после 2010 года. Это очень выгодно работодателям, об этом нечего говорить. И, поэтому, когда мы говорим о развитии ППС, соответствующем законе и прочем, мне хотелось бы обратить внимание на то, что быть может здесь таится неполный, неабсолютный, неполномасштабный, но достаточно мощный источник средств для ППС. То есть, надо обложить страховыми взносами на ППС именно эти надбавки.
Там, где надбавки действительно необходимы в силу технологии производства, они заставят менять технологию. А там, где это оптимизация налогообложения, страховые взносы заставят задуматься о том, стоит ли так оптимизировать налогообложение.
Мы знаем, что за исключением добычи угля и сланца современное общество располагает таким огромным технологическим набором, что когда мы, например, спрашивали в Европе о страховании от несчастных случаев на производстве, нас просто не понимали. Мы говорим, что, например, люди работают на нефтеперерабатывающем комбинате. Там вредные условия производства. Нас спрашивают: какие такие вредные условия? Работник стоит себе или сидит у экрана компьютера. Вы имеете в виду — от дисплея?
Во Франции мы решили поболтать о горняках. Французы говорят: да, горняки — это очень большая проблема. У нас всего 83 шахтера осталось. Это шахтеры-инвалиды, которым надо платить, чтобы они не требовали пересмотра льгот.
Вот так выглядит проблема профессиональных рисков на Западе.
Я думаю, что, если бы наши господа-руководители вместо того, чтобы различными схемами выводить деньги на Запад, вернулись бы от 18 % валового накопления в ВВП к 28%, как это существует в большинстве стран мира, то технологическую проблему мы бы решили достаточно быстро. Более того, мы бы сохранили здоровье нации и повысили производительность труда.
Вот те моменты, которые я хотел бы затронуть. Извините, что пунктирно, но концептуально их развернул Евгений Гонтмахер.
