Так говорит Мари Ле Пен (ч. 1)

Человек – животное политическое, это говорил ещё Аристотель. Россиянин, несмотря ни на что, тоже человек. Поскольку же политика в нашей стране запрещена (все сколь-нибудь важные решения принимает хунта, состоящая из десятка непонятно откуда взявшихся людей), этот интерес приходится удовлетворять вуайеристским наблюдением (в щёлочку) за тем, как «это» делают другие, более счастливые народы.

 

Недавно вся страна переживала за американские выборы. Теперь вот пришла очередь переживать за французов. Где ожидается эпичная битва Ле Пен и Макрона.

 

«Наши люди» обычно болеют за Ле Пен - которая Мари, Марин или даже Марина. (Я в этот спор вступать не буду, а назову её просто Мари. Если вам нужно окончание - вы как-нибудь сами). Причины боления по-человечески понятны: она позиционирует себя как выступающая «против истеблишмента», а мы ненавидим собственный истеблишмент (то есть наших местных заправил). Плюс она правая, а в России мечта о правой политике – условно говоря, «чтоб колхозы отменили и разрешили русскому человеку лавочку открыть» - приобрела уже черты национальной идеи (совершенно несбыточной, но очень желанной). Далее, её – как и папу – постоянно обвиняют в «фашизме» и устраивают гнусные и непристойные камлания на тему «не допустим страшную фашизьму к власти, посадим на царство назло фашизьме очередную пупырчатую жабу». У нас же все приличные люди знают: раз кого-то обвиняют в «фашизьме», значит, это человек чем-то неугоден пупырчатой жабе… Наконец, Ле Пен считается «пророссийским политиком». Отсюда и симпатии.

 

Однако не мешало бы поинтересоваться и тем, что на самом деле представляет из себя предмет культа. Чего хочет и к чему призывает.

Но прежде чем мы этим займёмся, проговорим несколько важных вещей о Франции. Я буду намеренно заострять тезисы, убирать нюансы и вообще переводить цветную картинку в чёрно-белый постер. Знатоки французской политической жизни будут иметь сто причин сказать, что всё не так, всё сложнее и т.п. Однако мне сейчас нужна именно грубая, совсем грубая картинка.

 

Прежде всего. Французское государство по природе своей – «левое». Это не случайный фактор, а сущностная характеристика. Государство, гимном которого является «Марсельеза», другим быть не может. Левые ценности – материализм, атеизм, космополитизм и т.п. – прошиты в ядре системы. Из этого совсем не следует, что Франция когда-либо скатится к чему-то вроде советского социализма. Французские политики себе не враги. Они отлично понимают необходимость нормальной человеческой экономики, частной собственности и т.п. Но понимают всё это как «необходимое зло» - причём оба слова здесь важны.

 

Далее. Для людей понимающих: «левая» политсистема автоматически предполагает мощнейшее «теневое государство» – то есть закрытые клубы, тайные общества и прочую «внутреннюю партию». Левые без этого не могут существовать в принципе: всякий левый изначально – заговорщик, они мыслят как заговорщики и по-другому не могут, это естественная организационная форма существования левой политики: это всегда «заговор просвещённых одиночек во имя всеобщего счастья». Мощь этой системы неимоверна.

 

Далее. Политическая машина Франции – одна из самых отлаженных в мире. Там всё так хорошо устроено, проложено, сдержанно и противоувешено, что никаких существенных системных кризисов в этой стране не будет. Даже в случае массового недовольства населения.

 

И наконец. В политических машинах старых государств не бывает лишних частей. Если что-то есть, оно зачем-то нужно. Если что-то не нужно, его нет. Или оно мелко, ничтожно - и существует для мелких и ничтожных целей.

 

Учитывая всё вышесказанное, зададимся вопросом: что представляют из себя два оставшихся в гонке кандидата?

 

О Макроне скажем всего несколько слов, ибо он человек абсолютно понятный. Как сформулировал один избиратель – «Макрона, на мой взгляд, поддерживают по большей части молодые, амбициозные люди с хорошим образованием, среднего и выше среднего достатка, либерально настроенные и, конечно же, толерантных взглядов». Ну то есть самая сволота – упс, простите, я хотел сказать: нынешние и будущие выгодополучатели установившейся системы. Которые уже имеют деньги и власть – или имеют все основания думать, что и то и другое у них будет.

 

Что из себя представляет сам Макрон – ну, посмотрите на его «супругу», потом поинтересуйтесь, кто такие Пьер Берже и Матье Галле, а потом – что думает о Макроне Организация противников однополых браков (которая выступила с призывом за него не голосовать). От себя добавим, что половая ориентация Макрона нас не интересует, а вот политическая – это тема значимая. Так вот, Макрон имеет репутацию «друга ЛГБТ» именно в этом последнем смысле, и это уже не слухи. Как и вся его программа – глобалистская, сверхлиберальная и т.п. Разумеется, в программе понаписана брехня на уровне «бюджетные траты сократятся на 10 миллиардов евро благодаря модернизации». Любители Стругацких, наверное, добавили бы – «ввиду стремления».

 

Теперь рассмотрим вторую кандидатку. Кто такая Мари Ле Пен и какую роль она играет во французской политической машине?

 

На эту тему в российской политологии существует три основные точки зрения. Перечислим их по мере возрастания реалистичности. Первая: Ле Пен – это реальная альтернатива существующей политической машине, мощная и опасная сила, грозящая перевернуть устоявшийся порядок вещей. Вторая – что это просто клапан для спускания пара, что-то вроде «французской ЛДПР», призванная аккумулировать недовольство и выбрасывать его в воздух. И, наконец, третья – это официально разрешённая пугалка, «фашизьма», «гитлер-гитлер-гитлер-гитлер», против которого в нужный момент объединяется вся прогрессивная Франция и торжественно его побеждает. Как правило, во втором туре.

 

Первые два варианта не стоит даже и обсуждать. Третий имеет под собой некие основания: страшную нечеловеческую угрозу прихода к власти адского «фошшызма» использовали, и против Ле Пен уже сплачивались. Разумеется, для того, чтобы власть получили самые омерзительные гады – потому что «антифашизм» всегда именно к этому и приводит, ибо для того он и нужен. При этом французы натасканы и натравлены на слово «фашизм» и прочие плохие слова как никто. Стоило только Макрону крикнуть «Национализм это война» и призвать всех французов сплотиться против национализма (французского, разумеется), как французы послушнейше побежали и сплотились, так что Ле Пен отлетела на второе место. Так что проголосуют за Макрона. Из-за понятного желания стабильности и боязни «фашизма» и «гитлера». Забавно, что народ, совершенно не боявшийся ни настоящего фашизма, ни настоящего Гитлера – Франция охотно раздвинула перед ним свои границы и потом преспокойно протанцевала всю войну с элегантными немецкими офицерами – так боится блекотания «гитлер-гитлер-фашизм-фашизм», издаваемого крикливой левой прошмандою. Но боятся, факт. Такой уж это народ!

 

Однако для борьбы с гадами-фашистами совершенно не нужно, чтобы они на самом деле существовали. В России уже четверть века страшно борются с «русским фашизмом», которого вообще нет в природе, и с «русским национализмом», который в политическом представлен горсткой замученных людей. И нормалёк! Причём это в криворукой России; во Франции, с её-то возможностями, можно было бы куда как успешно бороться просто с пустым местом. Что регулярно и проделывается – любого высокопоставленного француза можно обвинить в каком-нибудь мыслепреступлении (а если этого мало – в изнасиловании горничной, например). Там вам не тут.

 

В связи с этим стоит задуматься, какую роль во Франции играют правые вообще и партия Ле Пен в частности.

 

Прежде всего. Французские правые – это никакие не «фашисты» в каком бы то ни было смысле этого слова. То есть они там, наверное, тоже есть - карликовая «фашистская партия» в приличном государстве просто обязана быть, она играет роль индикатора уровня политических свобод и одновременно замеряет уровень внесистемного недовольства. Но сейчас речь не об этом, а о настоящих правых. Так вои, правые в левой стране играют роль интеллектуальной альтернативы. Они никогда не будут допущены к власти. И знают это. И сознательно выбирают для себя роль Кассандры – которую если даже и послушают, то никогда не признаются, что слушали именно её. Разумеется, ни о каких гонениях в россиянском стиле не может быть и речи: французские правые – уважаемые люди, у которых в личном плане всё хорошо. Франция страна хоть и левая, но цивилизованная.

 

Что касается Мари Ле Пен. В существующей политической системе она и её партия победить не могут в принципе. Если такая угроза возникнет, к этому отнесутся как к ситуации, когда река выходит из берегов: начнутся экстраординарные меры. Максимум, на который она может рассчитывать – это допуск во второй тур президентских выборов. Более того, сам по себе подобный допуск означает, что работа политической системы Франции вызывает серьёзные нарекания и ей показывают жёлтую карточку. Вот только не спрашивайте, кто её показывает – ну или см. седьмой абзац нашего опуса.

 

И в этом смысле программа Ле Пен может рассматриваться как список требований и предложений, которые «правая Франция» выставляет существующему положению вещей.

 

Ну так в чём же они состоят?

 

На этот вопрос отвечает официальная программа Мари Ле Пен. В ней сто сорок четыре пункта, и она охватывает практически все стороны французской жизни.

 

Рассмотрим же их по порядку.

 

Программа состоит из восьми разделов, каждый из которых начинается (в оригинале) со слова «Франция»: «Свободная Франция», «Безопасная Франция», «Процветающая Франция», «Справедливая Франция», «Гордая Франция», «Сильная Франция» и, наконец, «Стабильная Франция» (в оригинале durable - «прочная»). На этом риторика в собственном смысле этого слова и заканчивается: под каждым из пунктов располагаются очень конкретные предложения.

 

Ле Пен ходит с козыря: в случае избрания её президентом она намерена вынести на референдум членство Франции в Евросоюзе, с перспективой «Фрекзита». Однако оставляя интересную оговорку: «цель – в построении такого европейского проекта, который уважает независимость Франции, суверенитет наций и служит интересам людей». Что означает: французским правым не нравится нынешний Евросоюз, а не идея европейского единства вообще.

 

Сразу отметим: это не столько ключевой, сколько козырной пункт. По данным соцопросов, идею референдума по вопросу членства Франции в Евросоюзе поддерживают около 47%французов. Больше – только в Италии, там цифра зашкаливает за 50%. При этом противникам выхода, по сути, нечего возразить: референдум есть референдум, он определит волю граждан, если большинство будет «за» - нужно уважать волю большинства.

Всё это хорошо. Но у нас изложение лепеновской программы на этом пункте и заканчивается. А между тем, там много интересного.

 

Подраздел «Институциональные реформы» (пп. 2-6) практически полностью посвящён теме прямой демократии, осуществляемой именно через референдумы. Отсюда требования провести референдум по пересмотру Конституциии законодательно обусловить любой будущий пересмотр Конституции только на референдуме – а также всемерно расширить применение статьи 11 существующего Основного Закона (которая – о праве Президента по предложению правительства или парламента выносить на общенациональный референдум практически любые вопросы). Ле Пен идёт и дальше – она настаивает на народной инициативе: референдум должен проводиться, если за это проголосуют полмиллиона избирателей. А вот число депутатов и сенаторов она предлагает урезать почти вдвое. Такие предложения понятны: правые во Франции если у кого и пользуются популярностью, так это у простых людей, отключённых от политической машины.

 

Особенно революционен п.3. Ле Пен предлагает отказаться от мажоритарной системы - которая сейчас является инструментом господства левой клики – и перейти к системе пропорциональной. Точнее – пропорционально-интегральной: отдавать партии-победительнице 30% от общей численности депутатов, и установить минимум в 5% голосов, чтобы быть избранным. Всё это означает коренную ломку существующей политической системы – но сами идеи вполне понятны. Мажоритарная система действительно является тонким издевательством над самой идеей демократии, а уж французская – втройне. «Хочется какой-то справедливости», ага-ага.

 

Столь же понятен и пункт об уменьшении числа уровней управления в стране: вместо шестиуровнего «пирога» предлагается трёхуровневый: коммуна (муниципалитет) – департамент – государство. Это обычные требования всех правых, не любящих бюрократию, оторванную и от земли, и от государства. Гниль заводится в серёдке – известное дело.

 

Дальше идут пункты о свободах (пп. 7-11). Интересно, что под ними понимает Ле Пен. Как ни странно, начинает она с «цифровых свобод» - то есть свободы выражения мнений и защиты персональных данных французов (кроме случаев «киберд-жихадизма» и «педо-преступности»). Не забыта и «честь и достоинство»: предполагается упростить борьбу с клеветой и диффмацией. (Для правых – опять же больная тема: клеветать на правых или просто нести злобный бред про «гитлер-гитлера» – любимое занятие и священное право всех леваков, ныне господствующих над дискурсом). Также упомянута свобода родителей воспитывать детей в соответствии с их выбором, но в рамках государственных ценностей. Желание понятное: родители должны иметь право говорить детям, что гомосексуализм или перемена пола – это плохо, но чтобы при этом не могли воспитывать будущих шахидов.

За сим начинается раздел «Безопасная Франция». Тут перечислены вполне понятные меры: расширение полиции (предлагается рекрутировать 15000 полицейских и жандармов) и переориентация их на реальную борьбу с преступностью, а не на ту фиготу, которую на них навешали левые – включая восстановление внутреннего шпионажа с целью борьбы с наркотрафиком. Раньше Ле Пен требовала восстановления смертной казни – но теперь она ограничивается требованием «реального пожизненного заключения». Ну то есть настоящего пожизненного, а не ситуации, когда заключённого выпускают за хорошее поведение лет через десять.

 

Далее (п. 17) предлагается заимствовать у американцев практику «нулевой терпимости» к любым преступлениям и ужесточение «рыхлого» законодательства.

 

В связи с последним упоминается печально известная экс-глава юридического ведомства Кристиан Тобира - негритянка, уроженка Французской Гвианы, идейная левачка, назначенная президентом Олландом министром юстиции. Она пробила множество законов «вполне понятного содержания» - начиная с гей-браков (у французов это называется «Брак для всех», хе-хе) и кончая всяческим потворством преступникам. Она ушла со своей должности в 2016 году из-за того, что поссорилась со своим шефом - премьер-министром Манюэлем Вальсом. Причиной был проект закона, по которому лица, осужденные по делам о терроризме и имеющие двойное гражданство, лишались бы французского. Нетрудно догадаться, что Тобира такой закон подписывать не стала: понятно же, что леваки – первые друзья преступников и террористов, которые грудью лягут, чтобы их во Франции было побольше, побольше, и чтобы они не лишались французского гражданства и не были бы высланы, а продолжали бы терроризировать французов и дальше. До этого Тобира сделала всё, чтобы избавить максимальное число преступников от тюрьмы и создать им райские условия – и до того в этом преуспела, что в 2015 полицейские и сотрудники уголовного розыска провели перед министерством юстиции манифестацию, протестуя против сверхтолерантности Тобиры… В общем, фигура более чем понятная, и у Ле Пен она не могла вызвать ничего, кроме ненависти и омерзения (как и у любого нормального человека). К сожалению, именно такие отродья и правят современным миром.

 

Но мы отвлеклись – и забыли упомянуть, что Ле Пен предлагает создать ещё 40 000 уютных посадочных мест во французских тюрьмах (для всякой швали), заменить руководство пенитенциарной системой на высшем уровне и готовить больше судей. Особый пунктом (п. 21) предлагается восстановить систему высылки иностранных преступников и правонарушителей (т.е. «беженцев» и «переселенцев») на историческую родину.

Для этих целей предлагается (пп. 24-28) восстановить охрану границ Франции (что предполагает выход из Шенгенского соглашения), высылать нелегалов, а легальную миграцию сократить до 10.000 в год (сейчас принимают около 200.000, а леваки орут – «мало, мало, мало!»). Понятно, что это цифра является уступкой – по-хорошему всякую миграцию во Францию надо бы запретить вообще (включая не только чёрных мусульман, но и всяких украинцев, а также «российских олигархов», их приживал и отродий, скупивших Лазурный Берег и там просаживающих деньги, украденные у русского народа). Но увы – «так говорить совсем нельзя».

 

В п. 27 предлагается пересмотреть критерии приобретения французского гражданства – чтобы его давали только по филиации. То есть урождённым – причём имеется в виду jus sanguinis, «право крови»: родители должны быть французами. Ле Пен выступает против автоматического присвоения гражданства родившимся во Франции, но не являющимся французами. Заметим от себя – именно эта категория «граждан» является наиболее проблемной и опасной. Алжирский араб, сомалиец или суданец в первом поколении ещё держит себя в каких-то рамках. Но его дети – это те, кто устраивает погромы, сжигает машины, избивает, насилует и убивает. Это клиентелла радикальных мечетей, помешанные на «салафизме» и «джихаде». В общем, это именно те, от которых следует защищаться всеми силами и не разбирая мер. Тут Ле Пен абсолютно права – и, увы, обречена оставаться неуслышанной Кассандрой. Ибо леваки, эти твари дьявола, именно того и хотят, чтобы дикари терроризировали белых людей. Это доставляет им огромное наслаждение. И они никогда не позволят приличным белым людям защищаться – а все крики жертв заблекочут вечным «гитлер-гитлер».

 

Но вернёмся к программе Ле Пен. Она также предлагает ужесточить процедуру натурализации – то есть получения гражданства Франции иностранцами. А также также исключить двойное гражданство с неевропейскими государствами. Отдельно идут пп. 29-33: они посвящены борьбе с исламским терроризмом. Все предложения понятны: закрыть мечети, где произносятся экстремистские проповеди, запретить все исламские организации экстремистской направленности, лишать гражданства и депортировать выявленных исламистов. К французам, связанным с джихадистами и вообще врагами Франции, применять статью 411-4 УК Франции: «Деяния, определенные статьями с 411-2 по 411-11, образуют измену, если они совершены гражданином Франции или военнослужащим, состоящим на службе Франции, и шпионаж, если они совершены любым другим лицом». Что за это полагается, посмотрите сами.

 

Все эти меры важны не сами по себе, а чтобы сделать возможными цели раздела три – «Процветающая Франция». Как нетрудно догадаться, тут содержится экономическая программа. Способная вызвать у нашего местного «правого» оторопь.

 

Напоминаю: наш отечественный «правый либерализм» является разновидностью людоедства в сочетании с расизмом. Его программа – «уничтожение всего неэффективного», и направлен он против русского населения России. «Русских нужно уморить хитрым экономическим способом». Для этого проповедуются разные мерзости типа «таможенных пошлин не будет, налогами обложим, зарплатку будем платить крохотную, никаких прав трудящихся, на социалку ни копья» и т.п.

 

Что предлагает Ле Пен?

 

Начинает она сразу с сильного хода. А именно – объявляет программу протекционизма («защита французских компаний от недобросовестной международной конкуренции») и восстановление национальной валюты (п. 35). То есть отказ от евро и возвращение к франку.

 

Как объясняют идею. Речь идёт о франке, эмитируемым независимым от ЕЦБ внутренним регулятором. То есть Банком Франции, который Ле Пен предлагает подчинить правительству. Правда, тогда придётся выйти из ряда евродоговоров, но «оно того стоит».

 

Ле Пен обещает поспособствовать тому, чтобы и другие европейские страны отвязались от евро и перешли на свои валюты. В таком случае франк будет привязан к европейской валютной корзине. Длина верёвки, которой он будет привязан, должна составлять 20% стоимости. Для денег это длинная верёвка. Если же евро останется, курс франка будет объявлен свободно плавающим.

 

Что говорят экономисты – понятно. С одной стороны, открывается перспектива девальвации валюты, что увеличивает экспортные возможности страны. Кроме того, у Франции большой внешний долг. Непонятно, чем он сейчас так мешает французам, пока они его обслуживают - но «как-то денег жалко». Вот если бы его как-нибудь перевести из евро во франки, а потом обвалить франк! Немцы после первой мировой проделали такой трюк – это было чрезвычайно эффектно. Правда, это в мировом масштабе считается за кидалово. Но Ле Пен вроде как кидалова не планирует – так,: некоторое удешевление обслуживания долга и некоторое ускорение его выплаты. Всё ограничится умеренной инфляцией – во всяком случае, так полагают близкие к Ле Пен экономисты. Ну-ну, добавим мы.

 

Однако вернёмся к программе. Пп. 36-40 – это масштабный протекционизм. Предполагается использовать все меры для защиты французского рынка товаров и труда. Начиная с требования «запретить импорт зарубежной продукции, которая не соответствует французским стандартам» (помните, как это делалось у нас? – «в литовской сметане нашли вредную бактерию» и т.п.) и кончая введения маркировки «Сделано во Франции». (Гм, англичане в 1887 году на похожем требовании сильно проштрафились – но, может, у французов получится?) А также: усложнить найм иностранных рабочих и заставить платить налог на использование иностранной рабсилы; создать особый фонд для предотвращения защиты французских фирм от враждебных поглощений или нападений «финансовых стервятников»; а также насоздавать новые госструктуры – например, генеральное министерство морских дел, особый государственный департамент, который будет заниматься новыми коммерческими технологиями («уберизацией[1]– роботизацией»). И, конечно, развивать инновации – Ле Пен предлагает повысить долю госрасходов на исследования на 30%, доведя её до 1%ВВП.

 

Все эти меры в нашем понимании (изложенном выше) никак нельзя назвать либеральными. Любого Грефа с Кудриным от таких идей кондратий хватит. Но Франция – страна для людей, там такое можно хотя бы предлагать.

 

Из того, что «даже у нас» считалось бы «правым». П. 44 предполагает сокращение налогового бремени для сверхмалых[2], малых и средних предприятий, а также (п. 45) сократить отчётность и прочую мутоту для организаций до 50 человек, ну и «доступные кредиты» для них же (п. 49). Стандартный такой пункт из серии «перестать бить детей»: все вроде бы согласны, а как до дела доходит, начинаются «всякие нюансы». Но само присутствие этих пунктов свидетельствует о респектабельности.

 

Отдельным пунктом идёт пересмотр Трудового кодекса, принятого при Олланде.

 

Очень интересна подглавка «Обеспечение социальной защиты». Именно там содержится то, что все цитируют – выход на пенсию в 60 лет, при этом трудовой стаж (точнее, срок выплаты взносов), необходимый для получения полной пенсии, ограничить сроком в 40 лет (п. 52). Она также выступает за политику поддержки рождаемости французских семей.

 

Здесь уместны подробности. Французская политика поддержки рождаемости – самая эффективная в Европе. Об этом свидетельствует тот факт, что Франция – единственная европейская страна, в которой население воспроизводит себя. С 1994 по 2010 гг. суммарный коэффициент рождаемости (СКР)– среднее число рождений на одну женщину фертильного возраста– вырос с 1,6 до 2,07. Для сравнения: в России в 2011 г суммарный коэффициент рождаемости составил 1,58. И это – с учётом сверхвысокой рождаемости в «дотируемых регионах» (назовём это так, читатель поймёт).

Как это достигнуто? Прежде всего – налоговой политикой. Начиная с 1945 года (![3]) используется «семейный коэффициент», то есть снижение налогов, компенсирующих (отчасти, но всё-таки) расходы на детей. В дальнейшем система только совершенствовалась. Общий принцип – рождение детей не должно отбрасывать семью в социальную страту более низкую, чем та, в которой семья находилась[4]. Здесь Ле Пен не оригинальна. Она предлагает каждому родителю получить 100.000 евро без налогообложения за каждого ребёнка в течении пяти лет, и льготы за внуков, восстановление обмена родительского отпуска между родителями и некоторые другие льготы.

 

Что касается пенсионного обеспечения и политики в отношении бедных (пп. 58-64), тут всё тоже предсказуемо: переоценка минимальной пенсии и увеличение маленьких пенсий (п. 58). Людям с доходом до 1500 евро предлагается премия, финансируемая за счёт трёхпроцентного налога на импорт. Плачьте, люди русские – во Франции доход менее 1500 евро считается страшной нищетой.

 

Ле Пен намерена сохранить одно из самых значительных завоеваний французских трудящихся – 35-часовую рабочую неделю (п. 63). Однако она не против сверхурочной работы при условии её полной оплаты – и налоговых льгот за сверхурочную работу (п. 64).

 

(Окончание следует)