Архитектор стратегического партнерства Израиля и России — один из самых влиятельных людей планеты
Журнал "Тайм" традиционно публикует списки «самых влиятельных людей планеты». Вчера подоспел очередной его вариант, от 2009 г. – как обычно, отсортированный по категориям. Категории звучат для русского уха забавно: «leaders & revolutionaries», «builders & titans», «heroes & icons» и так далее, но американцы любят красивые названия.
Также они любят свою страну. Большая часть попавших в престижный список – разумеется, американцы. Понятно, что президент США Барак Обама оказался в списке «лидеров и революционеров», но менее очевидно, почему в «герои и иконы» угодила его супруга Мишель, а заодно и обамовская соперница, губернаторша Аляски Сара Пейлин. А обамовский спичрайтер Джон Фавро попал в «учёные и мыслители». Зато Дмитрий Медведев в список не попал, хотя один российский политик удостоился всё же этой чести – его однофамилец, газпромовец Александр Медведев.
Обращает на себя внимание почти полное отсутствие израильских политиков, которые в этом списке часто присутствуют: Ближний Восток – горячее место. Впрочем, мы сказали «почти». В этом году фамилия одного израильского политика всё же украсила престижный список.
Им оказался выходец из Советского Союза, уроженец Кишинева, глава МИД Израиля Авигдор Либерман.
Он фигурирует в уже упоминавшейся номинации «лидеры и революционеры», наравне с первыми лицами мировой политической элиты, такими как лидер Франции Николя Саркози, британский премьер Гордон Браун и канцлер Германии Ангела Меркель, а также Хиллари Клинтон и мэр Лондона Джонсон.
Интересно, почему именно он удостоился этой чести.
Напоминая о советском происхождении Либермана, журнал отмечает, что наравне с премьер-министром, он является одной из двух ключевых фигур в формировании израильской внешней политики, в определенной мере противоречащей курсу новой администрации США.
Известно, что американцам не понравились не только высказывания «русского» министра по поводу переговоров с палестинцами, но и его стремление наладить стратегическое партнерство с Россией, в том числе в сфере военно-технического сотрудничества. Тем более, после грузинской авантюры в Южной Осетии, США потребовали от предыдущего правительства Израиля еще больше ужесточить правила экспорта военных технологий в Россию.
Но, несмотря на это, в марте сего года Либерман публично заявил:
«Я всегда говорил, что отношения между Израилем и Россией должны выйти на уровень стратегического партнерства. Думаю, что сегодня это еще более актуально, чем раньше».
Он отметил, что это касается и военно-технического сотрудничества:
«Израилю есть, что предложить России и в этой области — от электронной «начинки» истребителей до беспилотных самолетов».
Уже после вступления в должность главы МИД, Либерман стал первым израильским государственным деятелем, заявившим о необходимости участия своей страны в Московской конференции по Ближнему Востоку. До того, в течение нескольких лет, представители Израиля уклонялись от предложений российской стороны участвовать в этом форуме. Более того, Либерман объявил, что лично прибудет для этого в столицу России.
Лидер «русской» партии «Наш дом Израиль», пользующейся поддержкой большинства израильтян — выходцев из бывшего Советского Союза, действительно всегда выступал за тесные отношения с Москвой. По воспоминаниям первого российского посла в Израиле Александра Бовина, именно он, еще будучи гендиректором министерства главы правительства, организовал первый визит нынешнего премьера Биньямина Нетаниягу в Москву, в марте 1997 года.
Тогда же Либерман был одним из инициаторов создания энергетического альянса двух стран, при участии Турции, — речь шла об экспорте российского газа через Израиль в страны Южной Азии и Дальнего Востока.
Теперь США опасаются, что обычно послушный Израиль может выйти из под контроля, когда у руля его внешней политики встал один из самых влиятельных политиков в мире, родившийся в СССР и ориентированный на стратегическое партнерство с Россией.
Есть ли у американских опасений основания – покажет будущее. Во всяком случае, Америка насторожилась.
