Глубинный смысл неожиданной "яблочной" инициативы, требующей "дать на государственном уровне ясную и недвусмысленную правовую, политическую и нравственную оценку насильственного захвата власти, совершенного большевиками в 1917–1918 годах, характера и природы созданного ими политического режима и его последующей деятельности" и "определить, что современная Россия является правопреемницей Российского государства до октябрьского переворота 1917 года" нельзя понять, не уяснив (по крайней мере, для себя), истинные мотивы ее появления. Ведь было бы совсем наивно полагать, что "политический инвалид" типа "Яблоко" по собственной воле решится поставить вопросы, одно лишь официальное обсуждение которых в состоянии "перевернуть" страну.
А ведь поставил, к тому же в достаточно категоричной форме. Значит, тут не привычная демо–либеральная белиберда, не простое подражание "экзотике" Демсоюза Валерии Новодворской, и даже не публичный "политический донос" на левых, о котором в своей статье "Яблоком" по Сталину" пишет Сергей Черняховский. Тут что–то другое, более значимое.
Смею предположить, что в этот раз партия Явлинского (примечательно, что вышеупомянутое решение Политкомитет "Яблоко" принял именно по докладу Григория Алексеевича, а не нынешнего вождя партии Сергея Митрохина) решила по–крупному сыграть с действующей властью, "вбросив" в ее интересах для обсуждения (пока неофициального) ряд забойных идей, оформленных в особую "программу преодоления большевизма, сталинизма и национализма в политической практике и общественном сознании". Часть из этих идей носит откровенно пропагандистский характер (как ещё можно расценить призыв "приравнять к уголовному преступлению оправдание массовых репрессий"?), другие (указанные в начале этой заметки) – вполне укладываются в широкие тематические рамки поисков политико–институционального выхода из беспрецедентного кризиса, поразившего современную Россию. В том числе, для осмысления и проработки ключевых проблем одного из крайних вариантов преодоления этого кризиса – гипотетического "переучреждения" Российского государства, которое в своей колонке "Что вымощено благими намерениями?" предрекает Максим Удалов.
С данным автором можно согласиться в том, что постсоветская РФ – это своеобразная "времянка". Прежде всего в том смысле, что совершенно непонятно, что из себя представляет этот молодой член мирового сообщества? Какую государственную традицию он продолжает, чьим наследником (фактически) является? Советского Союза, из лона которого он вышел, и формальным правопреемником которого стал после крушения сверхдержавы? Или РФ продолжает государственную традицию прямого антипода СССР – имперской (романовской) России? А, может быть, она претендует на то, чтобы продолжить бесславное дело Февральской республики?
Необходимо особо подчеркнуть, что речь идет именно о государственной традиции как факторе, обеспечивающем глубинную связь между различными этапами развития одного и того же государства, а не о юридическом правопреемстве, носящем, во многом, "технический" характер и обращенном, главным образом, во вне, в сферу международных отношений. Следование государственной традиции и формальное правопреемство может, конечно, совпадать, как это имело место в целом ряде стран старой Европы (идеальный вариант), но может и не совпадать, как это дважды в ХХ веке произошло с Россией. При этом, на мой взгляд, не существует однозначного ответа на вопрос, что важнее – стать формальным правопреемником или продолжить государственную традицию? Все здесь зависит от конкретно–исторических условий и целей, которые ставят перед собой люди, волею судеб оказавшиеся у кормила власти в том или ином государстве.
Например, большевики, взяв власть в России, решительно отказались от формального правопреемства с царской Империей. Но это отнюдь не помешало им продолжить имперскую государственную традицию во многих жизненно важных для страны сферах. И, по большому счету, совершенно не важно, в каких формах, какими методами и под какими лозунгами это происходило. В частности, к ним довольно скоро пришло осознание того (прежде всего, на опыте иностранной интервенции и Гражданской войны), что их "творение" не сможет нормально существовать и развиваться без спасительной "оболочки" в виде национальных окраин бывшей Империи. И в кратчайшие (по историческим меркам) сроки была создана новая, ещё более сильная и могущественная империя – Советский Союз, оказавшая в минувшем столетии решающее воздействие на весь ход мирового развития.
Демократы же, дорвавшиеся до власти в РСФСР в начале 90–х прошлого века, наоборот, сделали ставку на формальное правопреемство с разрушенной общими усилиями сверхдержавой (это было важнейшим условием признания Западом итогов государственного переворота, совершенного Ельциным со товарищи в Беловежской пуще 8 декабря 1991 года). В первые постсоветские годы они были всецело поглощены дележом богатого материального наследства Союза, по сему их мало волновало то, в каких условиях Россия будет жить и развиваться дальше. Точнее, волновало, но лишь в той мере, в какой это развитие гарантировало сохранение власти и собственности в руках новой элиты. Результат хорошо известен – страна фактически во враждебном окружении, потерян (возможно, навсегда) огромный ареал традиционного российского влияния, НАТО у российских границ и т.д.
Кстати, именно формальное правопреемство РФ с Советским Союзом, не подкрепленное четкой привязкой к какой–либо государственной традиции (имперской или советской – других просто нет), сыграло не последнюю роль в раскручивании русофобских настроений в ближнем и "среднем" (бывшие соцстраны) зарубежье. Именно оно по–своему подстегнуло создание откровенно антирусских версий национальной истории этих стран, поскольку нельзя забрать себе все победы, ядерное оружие, космос, зарубежные активы и место в Совете Безопасности ООН, а больные вопросы общей истории и прочую "грязь" оставить "дохлому льву". Особенно, после того, как вполне успешно (прежде всего, для этих новых государств) закончилась борьба "За вашу и нашу Свободу!".
Не следует забывать и о том, что русофобия (явная или скрытая) лежит в основе государственной политики практически всех (за исключением, пожалуй, только Белоруссии после 10 июля 1994 года) постсоветских государств. Она является своеобразным оправданием существования в них националистических политических режимов вне зависимости от того, какой конкретно "окрас" имеет человек, стоящий во главе этого режима. Например, ещё неизвестно, кто внес больший вклад в распространение агрессивного украинского национализма: "оранжевый" националист–западник Ющенко, всеми силами отрывающий Украину от России, или респектабельный национал–коммунист Кравчук, тихо поставивший свою подпись под преступными Беловежскими соглашениями?
Поэтому, дабы эффективно противодействовать попыткам "новых демократий" постоянно разыгрывать "русскую карту", вовсе не обязательно тут же садиться за "создание правдивой и непротиворечивой версии русской истории", к чему так страстно в своей колонке "Там за горизонтом" призывает Илья Прокудин. Тем более, не следует делать это "тщательно фиксируя все преступления, совершенные советским режимом, особенно в отношении русского народа". Поступать так сегодня, после двадцати лет интенсивного "промывания мозгов" по обе стороны границы, когда выросло целое поколение людей, совершенно не разбирающихся в событиях даже совсем недавнего прошлого, означало бы усердно "лить воду на мельницу" самых темных сил – как здесь в России, так и за ее пределами.
Русским как всякой великой нации нужна великая история (в т.ч. в своем трагизме). В этой истории, по определению, должно найтись место и национальным мифам и необъяснимым противоречиям, которые, правда, всегда интерпретируются в пользу нации. В ней (т.е. истории) не должно оставаться места для "белых пятен" или разрывов – любой из этапов исторического пути страны представляется органическим следствием ее развития на предыдущих этапах, со всеми "плюсами" и "минусами" такого развития. Убежден, что только такая, естественным образом сбалансированная история страны может восприниматься как великая, только она в состоянии избавить русских от глубоко засевшего в них комплекса "обиженной нации".
Понятно, что подобная история не может быть написана во "времянке" и для нужд "времянки". Она нормальным образом появится лишь тогда, когда будет решительно изменена сама парадигма развития страны, когда будет отстроено принципиально иное (национальное) государство, когда Россия прекратит бессмысленные попытки искусственного встраивания в чуждую и перманентно враждебную ей "общечеловеческую" цивилизацию. Когда она, наконец, обратится к себе и начнет жить в строгом соответствии с собственными интересами, национальными целями и задачами, без оглядки на то, что об этом думают и говорят в остальном мире.
А пока этого общими усилиями не добьемся, не следует выпускать "патриотический пар" пустыми разговорами об эфемерной десоветизации, способными возбудить разве что охотников до скорого сноса памятников, переименования городов, улиц и площадей. Ничего действительно конструктивного для настоящего и будущего страны такое "очищение" сегодня не несет и нести не может по сугубо объективным причинам. Но может сильно навредить, отвлекая общество от действительно злободневных вопросов, которых, по мере углубления кризиса, становится все больше.
Поэтому не следует будить зверя раньше времени. Особенно, если не уверен в том, как он себя поведет, когда проснется.
