От Архиерейского и Поместного Соборов Русской Православной Церкви публика ожидала разного. Обычно эти ожидания были тревожны, что обусловлено и знанием положения дел, и опытом жизни в современной России.
Трудности пишущие о них сводят к проблеме выборов «правильного патриарха». Одни боятся, что изберут не того, другие — что того, кого надо, не изберут.
Я считаю, что всё не так плохо, как кажется, а значительно хуже.
Риск сделать негодного предстоятелем Церкви не настолько большой, не основной и не устранимый, чтобы о нём следовало беспокоиться. Чужая душа — потёмки. Как бы тщательно отцы и матери соборов ни изучали кандидатов, они легко могут обмануться, а плохой епископ — стать хорошим патриархом, или наоборот. Человеческий разум, время и силы ограничены, и надёжнее их будет потратить на молитву, чтобы наша богоспасаемая страна была спасена ещё на некоторое время, и ещё кое-что, о чём речь будет ниже.
Патриаршее служение важно, но успех его зависит от личных качеств патриарха не в первую очередь. Недостающий ум заменят советники, харизму — зелёная мантия и белый клобук, веру, верность и решимость по молитвам Церкви даст Господь. Но Предстоятелю понадобится ещё и то, чего не сошьют в Софрино и не даст Бог — власть и авторитет. Тиран мог бы добиться их насилием, но у патриарха нет для этого полиции и войск. Единственный источник власти земного главы Церкви — право. Никто и ничто — ни Бог, ни инсигнии, ни человек — не сделают незаконного законным.
Именно в возможной недостаточности правовых оснований власти будущего патриарха кроется настоящая угроза Патриаршеству, Церкви и России. У Архиерейского и Поместного Соборов есть все шансы стать соборами разбойничьими; и никто, кроме них самих, этого не сможет предотвратить.
Беда в том, что сильный патриарх нужен только, быть может, Богу, Церкви и русскому народу — далёким или абстрактным сущностям. А конкретным могущественным людям — нет. Зачем архиерею патриарх, могущий потребовать отчитаться в доходах, отослать сожительницу или исповедовать веру? Зачем околоцерковному политику глава Церкви, который не позволит вкладывать в уста Церкви всё, что придёт в голову политику? Зачем президенту любого Беловежского государства патриарх, не готовый довольствоваться положением требоисполнителя и директора этнографического заповедника? Ещё меньше могущественный патриарх нужен припосольскому шакалу, вождю антиклерикальной секты или capo инородческой общины. Если сифилис — французская болезнь, то раскол — православная. Подарком судьбы будет сомнительный патриарх митрополиту, мечтающему об автокефалии, изуверу, борющемуся с экуменизмом, или растратчику, срочно нуждающемуся в комфортабельном оффшорном омофоре. Многим, почти всем, будет удобен полузаконный предстоятель Церкви, у которого угрозой раскола можно будет требовать чего угодно.
Не тайна, что в Церкви, около и вне её есть партии — не буду их перечислять, — сильно желающие протолкнуть в патриархи своего ставленника или не пустить вражеского. Цели у них настолько высокие или настолько низкие, что оправдают любые средства, а средств много. Диффамация и клевета, по нынешним временам, — не самые сильные. Шайки активистов могут врываться в помещение Собора, не позволять участникам Собора выступать, вмешиваться в подсчёт голосов, вообще сорвать работу Соборов. Они могут не пустить на заседания имеющих право в них участвовать, а не имеющих — навязать Собору в участники.
Чтобы оказать действенный отпор разбою, нужно для начала хотеть избрать несомненного, сильного патриарха, — а такое желание будет не у всех. Увидят шанс получить: одни — патриарший престол; другие, как было показано выше, — слабого патриарха, всё равно, из сильного или слабого архиерея; третьи — патриарха им обязанного избранием. Четвёртым, одержимым бесами, не нужен никакой патриарх; а одержимых в России нынче много.
Враждебным силам не обязательно будет провести в патриархи своего ставленника или совсем оставить Церковь без патриарха. Для их успеха им будет довольно устроить достаточно громкий скандал, не пустить на Соборы или подговорить уйти с него хоть сколько-нибудь заметное число участников. Особенно удачно у них получится, если результатов Соборов не признает какая-нибудь церковь: например, Зарубежная или Украинская.
Но предположим, что этих опасностей Собор счастливо избежит. Допустим, найдётся русский камерленго , не связанный ни с одной из партий, который сумеет обеспечить явку на Соборы всех законных участников, не пустит посторонних, сможет требовать у papabili содействия правильному проведению Соборов и получить его и гарантирует честный подсчёт голосов. Обезопасит ли это Патриаршеский престол и Церковь? Нет. Под будущего патриарха уже подведена юридическая мина.
Поместный Собор будет выбирать патриарха на основании устава 2005 года, которого он не принимал. Этот устав был введён Архиерейским Собором в замену принятого Поместным Собором устава 1988 года. Следует называть вещи своими именами: устав этот недействителен. Поскольку он ограничивает полномочия Поместного Собора в части избрания патриарха (сужая выбор кандидатов) и в части его смещения (оставляя это право за Архиерейским Собором), он ставит под сомнение и законность избранного им патриарха. Об этой проблеме Церковь предупреждали. Среди предупреждавших был и бывший епископ Диомид. Это единственное здравое, девятое, положение в его известном заявлении было окружено неосновательными претензиями в вызывающей форме, и вместе с ними было отвергнуто. Подозреваю, таков и был расчёт.
Вот это и есть горчайшая угроза соборной Церкви. Предупреждённая об опасности, любая бюрократия, особенно церковная, поступит одинаково: притворится, что опасности нет, и обрушит свой гнев на предупредившего. Так могут поступить и оба Собора: делая вид, что всё в порядке, следуя жёсткому графику Синода спешно изберут и настолуют патриарха — и окажутся в захлопнувшейся ловушке. Единственное, чем Соборам в таком положении может помочь Бог, — вразумить участников, но Он не обязан этого делать, ибо не обещал Русской Церкви, что врата Ада её не одолеют.
Ни Синод, ни Архиереи не спасут Церковь от того, что ей грозит. Но у Поместного Собора есть возможность вырваться из устроенной западни. Связанный только Священным Писанием и Преданием, правилами Апостолов и Вселенских Соборов, он обладает в Русской Церкви абсолютной властью. Ничто другое его не ограничивает — ни собственные прежние решения, ни устав, даже им самим принятый, не говоря об уставе Архиерейского Собора, ни решения Архиерейского Собора, ни Синода, ни Патриарха. Собор вправе сам определять свою повестку дня и менять устав Церкви. Он может избрать кого угодно, с учётом канонических правил, епископом или патриархом, а избранного низложить. Он может извергать из сана и отлучать, а может и снимать отлучение. Делегировав часть своей власти другим, он вправе забрать её обратно в любое время. Собор может кооптировать тех, кому церковным начальством не было дано возможности быть избранным и без которых он покажется неполным и в силу этого неполномочным: известных народу старцев, подвижников, богословов или специалистов по каноническому праву.
Собор, не желающий повредить Церкви, должен взять на себя ответственность, и, отказавшись от назначенной ему повестки дня, рассмотреть в первую очередь вопросы о собственном составе и уставе Церкви. Только после их решения — хотя бы и соглашательского, в виде отказа от кооптации новых членов и утверждения задним числом Устава 2000 года с поправками 2008 г. — можно будет безопасно избрать нового патриарха — как получится: к первому февраля или позже — и окончательно решить вопрос об Украинской Церкви. Оспаривать же деяния Собора должно быть запрещено под страхом извержения из сана и отлучения.
Надеясь на Бога, порох нужно держать сухим. Нарыв надо вскрывать, пока не началась гангрена. Кто не боится брать на себя ответственность, тот и спасается, а полагающийся на начальство вместе с ним оказывается там, где темнота и скрежет зубовный. Будем же надеяться и просить Бога, чтобы Собор вывел Церковь из расставленных ей ловушек.
