Статья Артёма Хлебникова «До хрипа», критикующая курс «Родная литература (русская)», умнее, чем статья Антона Скулачёва на ту же тему, и оттого мой разбор этой статьи будет зануднее. Тем не менее, есть несколько принципиальных пунктов, которые нельзя оставлять без ответа. Хотя бы уже потому, что слишком долго они оставались без ответа.
Пункт первый: слишком много литературы.
Прочитав в статье Хлебникова про утомлённых многочасовым курсом литературы учеников («предмет «литература» -- один из школьных тяжеловесов»), давайте – снова – зафиксируем, что московских словесников в течение десятилетий нисколько не волновало, что у русских, проживающих в национальных республиках, крадутся, откусываются часы и отдаются на изучение местных языков и литератур. Это очень важно запомнить, ведь если кому-то кажется, что школьники утомлены и перекормлены русской словесностью, то где-то родители в течение долгого времени вынуждены были нанимать репетиторов уже просто потому, что часов на усвоение школьной программы (общегосударственной!) по русской словесности не хватало, они были отъедены «для национального равенства». И предметы «русский родной язык» и «русская родная литература» появились именно для этого – "для равенства". Чтобы русские дети, освободившись от навязанных им предметов, не потратили это время на другие предметы, на которые, допустим, татарские дети, вынужденные (да, иногда именно вынужденные) изучать татарский язык и татарскую литературу, не смогут потратить время. Это всё появилось во имя национального равенства, дорогие мои маленькие московские друзья. И вы только сейчас, когда это коснулось вас непосредственно, изволили это заметить.
Но возникает вопрос: может быть, тогда оставить предмет в национальных республиках, а вне их – ну его к дьяволу? не нужен?
Вопрос этот интересный и сложный, обещаю, что в конце мы к нему вернёмся.
Пункт второй: школьная литература слишком скучная.
Да, и она давно такая была. Я училась в школе больше двадцати лет назад – и она уже была такая. Ну, чуть получше. Сейчас, пишет Хлебников, к нему приходят ученики, которые «проходили, но ничего не читали» - двадцать лет назад всё-таки читали больше, чем ничего. Позволю себе усомниться, что это было по причине лучшего преподавания литературы – в массе это всё же было потому, что гораздо меньше было иных развлечений, помимо чтения, и меньше было иных способов передачи информации.
Впрочем, Хлебников хорошо понимает, что школьная литература была громоздкой и скучной ДО ТОГО, как к ней предложили добавить «русскую родную литературу». В этом пункте он раздражён другим. Его раздражает «рыхлый набор абстракций», под коими он понимает «дух русского народа», «загадки русской души». Он пишет, что «уже к средней школе это вызывает острую аллергию, а к старшей – в лучшем случае равнодушие».
И не то чтобы я не согласна с Хлебниковым. Тут другое: я считаю, что в немалой части виновники этой аллергии, этого равнодушия к русскому – те словесники, которые с равнодушием относятся к родной русской литературе. То, что Хлебников – один из таких людей, – далее в его статье проявляется чётко.
Пункт третий: «если бы я был русским патриотом, то пришёл бы в ужас».
Говоря откровенно, я не понимаю, почему люди, которые не являются русскими патриотами (а закавыченные слова в подзаголовке принадлежат Хлебникову), - так вот, я внутренне НЕ ПОНИМАЮ, почему такие люди вообще считают для себя этически допустимым обсуждать курс родной русской литературы.
«Потому что им придётся его преподавать», - скажут мне. И этот внешний, холодный, недостаточный, но правдивый ответ гораздо лаконичнее и честнее, чем Артём Хлебников, Антон Скулачёв etc., объясняет, почему курс «родной русской литературы» вряд ли достигнет тех целей, ради которых задуман. Потому что нередко его будут преподавать равнодушные к этой проблематике люди.
Так что же, значит, курс не взлетит? Да, это главная, первейшая причина, почему я сомневаюсь, что он взлетит. Перефразируя Макаренко с его сорокарублёвыми педагогами, которые могут развратить любой коллектив, -- «родная русская литература», преподаваемая равнодушными к русскому патриотизму учителями, будет, вероятнее всего, извращена, профанирована и, по возможности, убита. Во всяком случае, Хлебников уже спешит рассказать, «как мертва русская национальная идея, выстроенная на руинах романтического национализма» (это цитата из финала его статьи).
По-хорошему, людям, считающим, что русская национальная идея мертва, не стоит поручать преподавание русской литературы, да и русского языка тоже. Несправедливо это и скверно -- так мучить людей. Но нередко они и будут преподавать "родное русское", с горечью и презрением в сердце. Когда Хлебников пишет: "курс родной литературы (русской) обречён на саботаж" -- это звучит как признание.
Пункт четвёртый. Курьёзный.
Тут лучше всего будет просто процитировать:
Это пишет человек, который только что на много абзацев растекался словами о том, что литература и вообще-то громоздкий предмет, что родная русская литература – ненужный тяжёлый довесок к громоздкому предмету, и что в неё ещё понапихали всякого ненужного. И вот, только мы успели проникнуться этой тяжёлой думой, нас спрашивают: а где же Айтматов в курсе родной русской литературы? А где же в списке еврейская литература?..
Есть в программе родной русской литературы и ещё более ужасное упущение, чем Айтматов и еврейская литература:
Ребята, ну правда, у вас совесть-то есть? Ладно, допустим, вы искренне так представляете себе русское национальное, и «известное выражение Кручёных» -- для вас серьёзный аргумент. Но мы-то почему должны воспринимать вас всерьёз?
Пункт пятый. Советский.
Наконец-то, я могу всецело согласиться с Артёмом Хлебниковым. Я тоже считаю, что в программе родной русской литературы фатально не хватает текстов, осмысляющих советское прошлое. Нет разгромного разбора человеконенавистнических ленинских реляций о «великоросах», нет подробной истории о том, как – и в связи с чем! – эволюционировало отношение к русскому языку и литературе в советской школе. Вообще вся тема Великой Отечественной войны должна обсуждаться не в одних и тех же навязших в зубах клише – а именно с той точки зрения, каким толчком она стала к пробуждению русского национального в людях.
Конечно же, школьники не должны «перепрыгивать через советское прошлое», и рассказ о том, как их русских предков пытались сделать «советскими людьми», рассказ о русском, которое всё же прорывалось из-под спуда, должен быть важной частью и предмета «история», и предмета «русская литература».
К огромному сожалению, российское государство к этому отнюдь не готово. И программа совершенно отражает эту слабость. Да, безусловно, над этим упущением предстоит основательно работать.
Пункт шестой: «русская национальная идея мертва». На что готовы люди, чтобы это было правдой.
Я обещала вернуться к тому, нужно ли вводить курс родной русской литературы вне национальных республик.
Перечислю те аргументы "против", которые полагаю важными:
1)Я, в отличие от Артёма Хлебникова, считаю себя русской патриоткой, и предложенная программа мне НЕ НРАВИТСЯ. Дай мне возможность – составила бы совсем другую программу, и Льву Толстому нашла бы место, безусловно. Но мне и вообще программа литературы в школе уже много лет видится совсем иначе.
2)Как и было сказано, этот неудачный курс будут преподавать, в ряде случаев, равнодушные к русской национальной идее словесники, да ещё и в условиях забитой канцелярщиной современной российской школы. Даже без обещанного Хлебниковым саботажа можно справедливо усомниться в том, что это принесёт пользу.
3)Есть опасение, что эта недопечённая программа будет считаться «родной», а большая русская литература тогда станет как бы «неродной». Нет, с объективной точки зрения – это совсем не так, наоборот, родная русская литература должна пробудить понимание, что литература, которую столько лет занудно и бессмысленно «проходят» на уроках, – это именно НАША литература. А вот как субъективно вывернут это недобросовестные словесники, зашоренные чиновники и неумные родители – это ещё бабушка надвое сказала. Они попробуют вывернуть, а наше дело -- им не позволить.
Ведь есть и огромный аргумент "за". Он заключается в том, что мы наконец-то, наконец-то говорим о русском национальном. Заметьте, обратите, пожалуйста, внимание: до сих пор критики программы нападают, в сущности, не на программу (это, в их глазах, вторично, а аргументы в этой части смехотворны). В первую очередь – они нападают на саму идею проникновения в школы русского национального. Именно это они спешат объявить мёртвым, корявым, страшным "дыр бул щылом".
Но русские должны иметь право говорить о русском как о живом. Древнем, глубоко укоренённом -- и от того не менее живом. В том числе в школе, начиная со школы. Мы должны учиться это делать. Неудачный элемент программы? Что ж, уберём, найдём удачный. Захотим -- вообще перепишем программу. Главное – чтобы русское национальное в школе было. Чтобы жило. Чтобы оставалось с нами.
На фото: берёзки Ясной Поляны.
