«Если раньше основными «клиентами» нашей организации были лица, нуждающиеся в защите от незаконного уголовного преследования или от мошеннических попыток овладеть жильем, то сейчас к нам обращается все больше людей, пострадавших от неправомерных действий инспекторов по опеке и попечительству, — рассказывает Эдуард Рудык, член правления комитета «За гражданские права», —
Почему это происходит?
Дело в том, что сейчас органы опеки и попечительства поставили на палочную систему, как милицию. Чем больше инспектор отберет детей, тем больше у него будет премия, зарплата. Якобы идет борьба за здоровье, детей, а на самом деле структура просто демонстрирует свою значимость.
Кстати, как мы видим, беспризорников на улице по-прежнему полно. Но они дети граждан стран СНГ, дети лиц без гражданства, кто ими будет заниматься? Московские инспектора? Так это не их юрисдикция. За них они «палок» не получат».
Впрочем, «милицейские палочки» — это, к сожалению, не единственная причина изъятия детей из относительно благополучных семей.
«У меня нет конкретных доказательств, но есть сильные подозрения, что попытки изъятия детей из относительно хороших семей связаны со спросом на здоровых детей для усыновления, — поясняет Эдуард, —
Вот, например, в прошлом году мы занимались делом Риты Горшковой. Ее незаконно поместили на несколько дней в психиатрическую больницу и забрали двоих детей: 8-летнего мальчика Алешу и 8-месячную дочку Олесю.
Причем если Алешу отдали родственникам Риты почти сразу же, то за возврат Олеси пришлось судиться, причем была вещь, совершено потрясающая с точки зрения семейного права. Суд отклонил ходатайство органов опеки и попечительства об ограничении Маргариты в родительских правах. Решение суда вступает в законную силу — органы опеки дочь все равно не отдают».
Впрочем, в деле Горшковой были и другие странности.
«Ребенка забрали в 23-й дом ребенка в Медведково (Подмосковье), — рассказывает Эдуард Рудык. — И вот там мы наблюдали очень интересную картину. Во-первых, на входе. Большой высоты забор. Ворота с системой дистанционного управления. Охранник с дубиной, овчарка огромная. Я, помимо всего прочего, являюсь членом Общественной наблюдательной комиссии. Мне, как правозащитнику, больше случается встречаться с начальниками пенитенциарных учреждений, ну так вот, там более открытая система, более дружелюбно начальники колоний и СИЗО нас встречают, чем руководство этого приюта встретило.
Далее, в самом доме ребенка. Есть две группы. В одной, где много детей с отклонениями, и мебель похуже, и помещение похуже, и игрушек меньше, и внимания персонала меньше.
В другой, в которую Олеся попала, там все условия. И педагог, и медсестра занимаются с детьми очень активно.
Мы, конечно, не можем это доказать, но почему такая охрана, почему кто-то в хороших условиях, кто-то в плохих, и почему в ребенка так вцепились, в общем-то, ясно!»
Эдуард Рудык прокомментировал ситуацию так: «Конечно, защитой прав ребенка заниматься надо. Действительно, есть семьи, в которых детям хуже, чем было бы в детдоме, но правоохранительные органы, прокурорские органы должны заинтересоваться тем, почему сейчас стали так часто отбирать детей, причем именно маленьких, то есть наиболее пригодных для усыновления!»
Впрочем, если история Риты Горшковой уже завершилась благополучно — матери и помогавшим ей правозащитникам удалось вырвать из крепких, «дружеских» объятий органов опеки приглянувшегося кому-то ребенка, то злоключения Александры Барам (Дзержинск, Нижегородская область) тянутся до сих пор.
Паспорта нет — ребенка не прокормишь!
«В 94-м году умерла моя мама, после этого за мной приехала тетя и увезла меня из Душанбе к себе в Нижний» — говорит Александра Барам.
Следует отметить, что Александре, привезенной в Россию в 9-летнем возрасте, гражданство не дали до сих пор, просто, как рассказывает Барам, «гоняли из кабинета в кабинет» — и все. Что ж, не дали так не дали. Александра закончила школу. Работала неофициально, то продавщицей, то билетером. Вступила в гражданский брак (официально пожениться опять же не могла из-за отсутствия паспорта) с Алексеем Кулаковым, родила троих детей. Потом к ней в дом пришла беда, а точнее — сотрудники опеки и попечительства города Дзержинска.
Крайний интерес вызывают два обстоятельства. Во-первых, сам характер претензий. Никто не обвинял Александру в жестоком обращении с детьми либо в совершении каких-то иных конкретных проступков по отношению к юным членам семьи.
«Главной претензией органов опеки на момент отобрания — поясняет адвокат Александры Барам, — было, то, что она не имеет документов гражданки России, и, соответственно, не может устроиться на работу, соответственно, у нее нет источника средств для содержания детей (даже если не учитывать, что нелегального человека из Александры Барам наши госчиновники сделали сами, логика детозащитников напоминает автору статьи анекдот, в котором Петька на основании отсутствия у Василия Иваныча спичек сделал вывод, что народный герой страдает одной не очень почетной болезнью)».
Интересно, что никаких иных подтверждений неспособности Александры содержать детей, допустим, акта об отсутствии в доме продуктов, свидетельств соседей, медицинских заключений об истощенности детей и т.д. в деле нет.
Еще опека обвинила Барам в том, что ее дети не посещают поликлинику. Данное обстоятельство также является ложью, просто медицинские карты (защита намерена предъявить их в суде) хранились на момент визита детозащитников не дома, а как это, собственно, и положено, в поликлинике.
Во-вторых. Хотя логически небезупречные (нет паспорта — не можешь кормить детей) претензии опеки, в принципе, распространялись на всех юных членов семьи Александры, однако 6-летнего Никиту детозащитники оставили в покое довольно быстро, а вот младших, Ярослава (1 год 8 месяцев) и Галину (8 месяцев), изъяли. Напоминаю, дети именно такого возраста наиболее ценны для продажи на усыновление.
В настоящее время обе малютки находятся в доме ребенка, а Александра Барам и ее адвокат готовятся отстаивать свои позиции в зале Дзержинского суда.
Родитель — знай свое место
Впрочем, желание получить премию или подработать в «бэби-бизнесе» — не единственная причина противоправной активности детозащитников.
«Защита прав ребенка» может быть использована для наказания родителей, вступивших в конфликт с органами образования либо опеки» — рассказывает юрист комитета «За гражданские права» Рэм Латыпов.
Для иллюстрации данного тезиса автор материала может привести историю, произошедшую с жительницей Москвы, Марией Волковой.
Так, в 2007 году по жалобам Марии Волковой была уволена за поборы заведующая детского сада № 1421 г. Кругликова.
А в 2008 году Волкова осмелилась обратиться к директору той школы, которую посещает ее дочь, Калерия Волкова, с письменным заявлением. Директор прочитал, что педагогический состав ничего не делает, чтобы оградить 8-летнюю девочку от школьных хулиганов, и принял весьма «креативные» меры.
Однажды, в феврале 2008 года Марина Александровна просто не дождалась свою дочь из школы, а придя за ней, узнала, что Калерия была отправлена в 27-ю больницу для беспризорных детей (впоследствии, 21 февраля, в приют «Зюзино») в качестве «безнадзорного» и «беспризорного» ребенка.
Следует отметить, что понятие ребенка, «безнадзорного», «беспризорного» — и при этом посещающего школу — лежит за гранью российского законодательства.
Вскоре детозащитниками были составлены материалы на возбуждение на Марину Волкову уголовного дела по ч. 1 ст. 116 УК РФ. По версии чиновников, она систематически избивала ребенка. В качестве доказательства оных экзекуций фигурировал акт об обнаружении у Леры царапины на лбу и двух синячков на лице. В материалах дела было записано, что они появились следующим образом: мать повалила дочь на пол и долго била руками и ногами (если принять данную историю на веру, то результат выглядит явно не соответствующим приложенным для его достижения усилиям).
В итоге Лера провела в приюте более полутора месяцев и сидела бы и дольше, если бы отчаявшаяся мать не выкрала дочь из казенного дома. К тому времени Лера успела получить сильную психологическую травму — достаточно сказать, что на момент освобождения Волкова-младшая перестала выговаривать 10 (!!!) букв алфавита.
Следующая попытка отобрания произошла 30 ноября 2009 года, уже в новой школе (понятно, что после подобного инцидента Волковы перевели свою дочь в другое учебное заведение). Марине Волковой пришла СМС-ка от Калерии: «Мама, забери меня срочно». Марина перезвонила, услышала в трубке крик и плач, срочно побежала в школу. Впоследствии выяснилось, что Лера пришла на уроки с небольшим покраснением на лице (прижали к двери в автобусе).
Школьная соцработница, которую детозащитники мотивировали следить за юной Волковой, тут же сигнализировала «куда надо». Тотчас приехали сотрудницы опеки и какие-то врачи. Девочку, по ее словам и рассказу педагогов, вытащили из класса, повели в медкабинет. Школьная медсестра начала силой раздевать Леру. Калерия, уже знавшая, что от детозащитников ничего хорошего ожидать не приходится, вырывалась, кричала и плакала. В итоге одежда на девочке оказалась разорвана. В конце концов Лере удалось вырваться от мучителей. Она убежала и спряталась в школьном туалете, откуда и написала СМС матери. Детозащитники тем временем составили акт об обнаружении у Леры Волковой множественных синяков и кровоизлияний. Интересно, что Волковы сразу после этой истории свозили дочь на освидетельствование в травмпункт на Старокачаловскую улицу. Никаких следов избиений обнаружено не было. 3 декабря к Волковым в дом явились представительницы опеки, заявившие, что у них есть ордер на отобрание ребенка. Они требовали открыть им. Угрожали выломать дверь. В настоящее время семья Волковых фактически находится в осаде. Девочка находиться на домашнем образовании, поскольку по понятным причинам не может посещать школу.
Судебное разбирательство между семьей Волковых и детозащитой продолжается.
Автор данного материала разговаривал и с самой Калерией. Юная Волкова заявила, что мать ее никогда не била. Что с матерью ей очень хорошо, а в приюте, наоборот, было очень плохо, поскольку воспитатели давали ей таблетки, «от которых сильно хотелось спать», периодически наказывали, заставляя ночью стоять навытяжку, а воспитанники «постоянно дрались» (из приюта юная Волкова вышла со множеством синяков и прокушенным пальцем).
Михаил Трепашкин (адвокат Волковой) прокомментировал данную ситуацию так: «Что такое ювенальная юстиция в наших условиях? Это когда ребенка из-за одного синячка помещают в детдом, откуда он выходит с десятком синяков и сильнейшим нервным стрессом!»
Заказуха, Сэр
Впрочем, не всегда незаконный наезд происходит по прихоти рядового мелкого чиновника. Иногда заказ идет и из более высоких сфер.
«Я участвовал в организации комсомольских летних лагерей, в кампании против незаконных поборов со студентов, в борьбе против увольнения рабочих с «ГАЗа», в пикетах солидарности с трудящимися «АвтоВАЗа», в ряде других общественных кампаний, - рассказывает Сергей Пчелинцев, активист «Левого фронта» из города Дзержинска. – Вызвали, значит, меня в центр «Э» в декабре, говорят, Сергей, если ты не подпишешь бумагу о сотрудничестве, мы будем устраивать проблемы. Я отказался с ними работать, они меня в грудь с ноги ударили, ну, дело привычное, но потом они сказали, Сергей, у тебя будут проблемы с семьей…»
Далее, собственно начались проблемы. 21 января 2010 годы семья Пчелинцевых въехала в комнату, выделенную горадминистрацией. Сергей рассказывает: «Смотрим, окна затянуты пленкой, нет батареи, штукатурка отваливается».
Естественно, Пчелинцевы начали приводить новое жилье в порядок, естественно, сделать все сразу они не могли (жена Пчелинцева не имеет работы, заработок самого Сергея составляет всего 10-11 тысяч рублей в месяц, ни одного пособия, ни одной субсидии на детей семье выделено не было).
По словам Пчелинцева, «за 2-3 месяца по деньгам справились бы», но... настали те самые проблемы, о которых Пчелинцева, собственно, предупреждали.
«Это был беспредел, — говорит Сергей, — в комнату площадью 18 метров квадратных вошло 7 человек сотрудников милиции. Не представились, ничего не объяснили, напугали детей. Телекамеры. Свет. Я попытался выяснить — на каком основании они сюда попали. Мне отвечают: «Сергей, узнаешь все в УВД!» Посмотрели вокруг, говорят: «Ребята, у вас чисто, но бедно…»
Кстати, помимо «чисто, но бедно», были предъявлены следующие претензии:
— старший сын, 3,5 лет, ел (во время прихода зондеркоманды) пельмени, а не суп с мясом и фрукты;
— младшая дочь, 6 месяцев, ела рисовую кашку на молоке, а не специализированную смесь для питания детей;
— дети спали на обычных диванах, а не на специализированных детских кроватках, и их родители имели по 3, а не по 5 комплектов белья на каждого ребенка.
Также детозащитники заявили, что мать не выполняла свои материнские обязанности в полном объеме, поскольку иногда уходила по делам из дома, оставляя детей на мужа.
Потрясающей силы доводы, не правда ли?
В любом случае, дети были изъяты из семьи Пчелинцевых, однако к настоящему времени под давлением общественности возвращены отцу и матери.
Судебное дело по иску опеки о лишении Пчелинцевых родительских прав разбирается городским судом Дзержинска.
Документально доказано
Впрочем, если в деле Пчелинцевых влияние «административного ресурса» угадывается, то допустим, в деле Лапиных оно документально подтверждено.
Итак, Владилена была отобрана у усыновителей Александра Лапина и Зинаиды Смирновой в апреле 2009 года в связи с якобы имевшим место жестоким обращением. В качестве доказательств оного обращения фигурировали обнаруженные у Владилены два синяка на ногах и царапина на шее.
Следует отметить, что Александр и Зинаида состоят в ВКП(б), принимают участие в проходящих в Балашихе выборах, пишут аналитические статьи о развале российской армии. Данное обстоятельство дает повод предположить, что реальной причиной наезда на семью Лапиных могла стать их политическая деятельность.
Прошли два суда: гражданский (об отмене акта усыновления) и уголовный (по делу о жестоком обращении).
Были озвучены свидетельские показания:
Воспитательницы детского сада Р. С. Алешиной: «Нельзя им отдавать ребенка. Он же (Лапин) приходил с комсомольским значком!»
Г. Ю. Смирновой, начальника отдела опеки и попечительства г. Рыбинска, разрешившей Лапиным усыновить Владилену: «Александр Александрович и Зинаида Петровна постоянно ходят за руку... Это ненормально, что женатые люди ходят за руку».
Ольги Головченко (сотрудницы детской комнаты милиции): «Лапин закупает в день по 7 (!!!!) бутылок водки». (Интересно, а сама она столько выпьет?). Также Головченко заявила на суде, что Лапины: «душили дочь колючей проволокой!» (Интересно, а как она представляет себе подобную процедуру? Колючую проволоку, как понятно из ее функционального назначения, в руки брать вообще-то неудобно. Впрочем, если после 7 бутылок водки…)
Также было озвучено заключение назначенного следствием эксперта, психолога А. А. Соловьева (ГОУ ЦПСС «Озон» Центрального окружного управления образования департамента образования г. Москвы):
«…уровень развития основных психических процессов позволяет Лапиной Владилене правильно воспринимать обстоятельства своей жизни в семье усыновителей…
…психологическое состояние потерпевшей Лапиной в настоящее время определяется реакцией на психологическую травму, каковой для нее является разлука с усыновителями и помещение в интернатное учреждение…
…психологических и поведенческих признаков, характерных для детей, перенесших физическое насилие, у Лапиной В. в настоящем исследовании не выявлено…»
Сама Владилена во время допроса заявила, что никто ее не бил и никто над ней не издевался. Что она любит приемных родителей и хочет жить с ними.
В итоге 28 сентября юная Лапина была по решению мирового судьи г. Балашихи возвращена усыновителям. За время нахождения в приюте Владилена получила тяжелейший нервный стресс, а также была инфицирована туберкулезом.
24 ноября суд кассационной инстанции отменил решение балашихинского мирового суда, поверив заявлениям детозащитников о том, что у них есть много свидетелей жестокого обращения с ребенком. В настоящее время дело Лапиных слушается в Балашихинском городском суде снова.
Встает вопрос, чем вызвано данное издевательство и над ребенком, и над здравым смыслом? И вот на этот вопрос есть документально оформленный ответ.
В заключении по данному делу, составленном представителем уполномоченного по правам человека И. В. Вихровой, отмечено: «13 апреля (2009 г.) дознаватель ОДН УВД по городскому округу Балашиха вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Однако через три дня, без каких-либо дополнительных оснований, оно было возбуждено. Прокурор города Балашиха от беседы отказался, официально заявил, что дело Владилены Лапиной обсуждалось на совещании у вице-губернатора, уголовное дело возбуждено по прямому устному указанию исполнявшего в апреле текущего года обязанности прокурора Московской области. Никаких дополнительных свидетельств о жестоком обращении с ребенком установлено не было». Если сие не является прямым доказательством того, что преследование Лапиных было заказным, то чем сие является?
Итак, коррупция, наказание родителей, осмелившихся отстаивать права своих детей, выполнение политических заказов — такая вот у нас защита прав ребенка. Бессмысленная и беспощадная.
