Просматривая предпраздничные дискуссии, я наткнулся на народную легенду: мол, Сталин специально заставил немцев и союзников переподписать акт капитуляции 9 мая, чтобы День Победы совпал с Пасхой.
Разумеется, это враки; легко убедиться в том, что православная Пасха в 1945 году пришлась на 6 мая, день Георгия Победоносца. В этом тоже есть значимая символика, но немного иная. Однако у Пасхи и Дня Победы, без сомнения, есть общие черты. Вот одна из них: христиане верят, что перед Пасхой бесы с особой ревностью искушают людей, стараясь испортить им светлый праздник. Но ведь то же самое можно сказать и про День Победы.
Конечно, так было не всегда. Я помню 30-летие Победы, помню салют особой, прежде не виданной красоты, духовые оркестры, ветеранов с орденами – всё то, что мы можем видеть и сегодня. А вот бесов не помню. Наверное, они тогда прятались, боялись показываться на глаза.
Но все последние годы они в эти дни с нами, их голоса всё громче, их выходки всё смелее. Можно сказать, что в путинскую эпоху бесовщина стала неотъемлемой или, вернее, неотвязной частью праздника, тенью праздника, элементом праздничного карнавализма. Примерно так же римские солдаты шли с похабными песнями впереди триумфатора.
В нынешнем году никаких церемониальных новшеств в праздновании Дня Победы мы не увидели. Ритуал устоялся и каждый год разыгрывается как по нотам: сначала бесы отгавкают и отшипят своё, потом речь Путина под замаскированным Мавзолеем, минута молчания, бравые шеренги, танки, ракеты и, наконец, как финальный хор победы над темными силами – «Бессмертный полк».
«Победобесие» - слово, которое перед 9 мая можно услышать и прочесть очень часто. Одни сводят к нему вообще весь этот праздник («сейчас у ватников победобесие начнется»), у других оно вызывает отвращение. Мне это слово все-таки кажется уместным и полезным, только вот нужно разобраться, кто же тут бесы на самом деле.
Мне кажется, это не такой сложный вопрос, вполне доступный житейскому пониманию. Бесы – бесятся. Если человек, не кривя душой, празднует вместе со всеми, спокойно судит о тех сложных и ужасных вещах, которые связаны с нашей последней большой войной, если он не брызжет слюной и не изрыгает проклятий, то никаким бесом он, очевидно, не одержим. Если человек тихо уклоняется от праздника, потому что его прадед был полицаем, всю войну просидел в лагерях или вообще родился на другом краю света, то он в своем праве; мы же не ожидаем мусульманина на крестном ходе. Те, кто обряжает своих детей в гимнастерки, повязывает георгиевские ленточки на брендовые сумки и даже – о ужас – клеит на свои машины наклейку «можем повторить» - это разве бесы? Это всего лишь мирные, безвредные простаки.
А вот если гражданина корчит, то тут явно бес где-то рядом. Мы же знаем, что корчит именно бесов.
Таким образом, перед каждым 9 мая общество делится на две части – празднующее большинство и бесноватое меньшинство. Первых намного больше; в акции «Бессмертный полк» в этом году участвовало более 10 млн человек. Зато вторые выглядят экзотичнее и вызывают любопытство: что же привело их на сторону нечистой силы?
Понятен аргумент оппозиционера – тем более что с прошлого лета у нас почти каждый в чем-то оппозиционер: вороватая власть эксплуатирует праздник, к которому не имеет никакого отношения, делая себе пиар на подвиге народа и на страданиях предков. Понятен, но не очень убедителен – именно потому, что нашу власть мы немного знаем, изучили за четверть века сосуществования с ней. Конечно, она охотнее эксплуатировала бы какой-нибудь другой праздник. Да она и пыталась – помните «День независимости России»? Это и сейчас красный день календаря, только вот не празднует никто, разве что дачники за лишний выходной говорят спасибо. И даже победа победе рознь, не на всякой можно наварить моральный капитал. Празднование 4 ноября – «дня изгнания поляков из Кремля» - сколько ни насаждалось современным Кремлем, но так и не прижилось. А казалось бы, тоже дата важная, исторически переломная, после которой польское государство сначала почти незаметно, а потом все быстрее покатилось под уклон, а московское, пусть медленно и неправильно, как все у нас делается, но все-таки встало на путь могущества. Умом это поймет русский человек, но вот только сердцем ничего не почувствует. Так что это не начальники затащили упирающийся народ в храм Победы, а напротив, народ увлек за собой начальников на шествие «Бессмертного полка».
Еще один аргумент: Сталин это Победа, а Победа это Сталин. Тут настоящее раздолье для бесов. Одни бесы нам говорят, что только монолитная и безжалостная Россия Сталина могла победить нацизм – и только той ценой, которая была за это заплачена. Другие бесы привычно нашептывают: а зачем вообще было умирать за Сталина, пили бы баварское. Баварское, впрочем, уже вышло из моды, пьют все больше крафтовое да смузи, однако идея «Сталин хуже Гитлера» (или, иными словами, «Гитлер лучше Сталина») всё крепчает и крепчает в умах, именующих себя либеральными. Конечно, для немцев Гитлер был лучше, чем Сталин для русских. В конце концов при Гитлере гражданин четко знал, за что его могут посадить, а за что нет, а при Сталине такое знание было в принципе недоступно. Беда в том, что для русских Гитлер был хуже даже такого чудовища как Сталин, тем более что Сталина страна все-таки смогла пережить.
Забавно наблюдать, как одни и те же люди в одно и то же время развивают два тезиса:
(1) Победа? Да это когда было? Уже ветеранов-то в живых не осталось, одни ряженые с орденами ходят. Вы еще Куликовскую битву начните праздновать или Ледовое побоище. Нужно уже забыть ту войну и жить нормальными современными проблемами.
(2) Сталин? ГУЛАГ? Нет, это не должно быть забыто. Это наша главная, неизжитая национальная травма. Надо постоянно напоминать об этом, надо каяться, бить поклоны перед репрессированными народами, изнасилованными немками и т.п.
Как это может уживаться в одной голове? Ну разве что если обладателю головы за такой когнитивный диссонанс платят деньги. Но вообще-то логично предположить, что лишние исторические знания – и о войне, и о лагерях – никому еще не мешали. Если же у народа есть победа, которую хочется праздновать, то разве стоит ему в этом мешать?
Возьмем для примера образцовый, архетипический народ – евреев. Евреи празднуют Пурим – в честь легендарных событий V в. до н.э., когда их предкам удалось уничтожить десятки тысяч врагов, которые, по неподтвержденным сведениям, замышляли навредить евреям, но так и не успели этого сделать. По сути – день победы. И евреи празднуют, хотя можно было бы задать вопросы: (1) а было ли это на самом деле; (2) а действительно ли Аман и его приспешники хотели истребить евреев; (3) а не слишком ли много времени прошло, чтобы продолжать это праздновать? Может быть, кто-то и задает эти вопросы, но только не сами евреи. Они в этот день веселятся – и правильно делают. Причем это не единственный день победы в иудейском календаре, ведь Ханука тоже установлена в честь победы Маккавеев, освободивших Иерусалимский храм.
Можно возразить, что параллель между гражданским праздником и религиозным не вполне корректна. Но можно сказать и другое: День Победы – уже не совсем гражданский праздник. На наших глазах он превращается в русский национальный культ, подобный культу предков, культу отцов-основателей, которые чем дальше от нас по времени, тем легендарнее. Более того, День Победы конституирует нацию: кто празднует, те наши, свои, где бы они ни жили – в Москве, Киеве, Тель-Авиве, Лондоне или Монтевидео. А раз речь идет о культе, то в символическом плане мы не просто «можем повторить», но и каждый год по необходимости повторяем.
И так будет до тех пор, пока нация Победы будет существовать.
