12 февраля 2017 года исполнилось два года «вторым» Минским соглашениям. 18-го же февраля на сайте Кремля был опубликован указ о признании документов ДНР/ЛНР. Это ставит крест на фундаменте этого соглашения, чей спорный юбилей так незаметно прошел. Происходящие события заставляют задуматься о механизмах и закономерностях происходящих событий – по факту, одного из первых опытов России самостоятельной внешней политики, вынужденной, но обязательной, по прихоти законов исторического развития.
Начиная с событий Майдана в России не утихает дискуссия «о будущем Украины». И эти рассуждения чиновников и экспертов различного калибра - суть российской политики навевают четкие аналогии с котом Шредингера. Общественности, в разных интонациях, для различных аудиториях, туманно, но интригующе рассказывают о различных планах в отношении Украины – суть которых неизвестна до сих пор. Всем очень хочется уже открыть этот черный ящик и заглянуть жив кот или мертв. Есть и третий вариант – что ящик пуст.
Начнем с небольшой фабулы. Практически весь постсоветский период Россия шла в обозначенном ей фарватере картины мира. Недооценка упрямства российского руководства и вообще жизнеспособности политического строя заставила Россию сначала выйти за буйки в 2008 году – ответив на агрессию Грузии, и уже в 2014 году, опять же вынужденно, уже по полной рвануть на красный – присоединив Крым и поддержав население Донбасса в активный период гражданской войны. После этого наступила историческая пауза, которая себя к текущему моменту исчерпала. Пришел момент действий – либо развития нового пути в новом мире, либо возврата к строй роли, но опять же, в новом мире, где даже старые условия не гарантированы – денег мало количество бенефициаров должно уменьшаться. Поэтому, исторический выбор довольно невелик. Порассуждаем о текущем состоянии и качестве Украины и фронтира, который разделяет Россию от этой страны. Начнем от частного к общему.
Состояние Донбасса можно охарактеризовать кратким словом – депрессия. Регион затухает, постепенно исчезая, в плане необходимой жизненной инфраструктуры, под ударами украинской армии. Ушли в небытие герои первой Весны – пантеон героев закрыл погибший на днях Михаил Толстых. Но это не значит, что «Русская весна», как идея, идеологическая платформа, объединяющая людей исчезла. Наоборот, в этапы угроз люди концентрируются, готовя себя к действию. И таких людей, которые вышли из Донбасса в мае 2015 года очень много – этот тот неучтенный фактор, который может сыграть и сыграет исходя из своих воззрений, вне зависимости от того как решат в Москве, Киеве и Вашингтоне.
Всем, кто так или иначе включен в проект ДНР/ЛНР отчетливо понятно, что текущее состояние грозит лишь дальнейшим регрессом – социально-экономическим, гуманитарным, военно-политическим. А это беженцы, преступность, коррупция идущая от «серой зоны» Донбасса. Все это необходимо приводить в порядок. В Москве это отчетливо понимают.
Необходимо отдельно коснуться «стерильной» картины Украины через Минские соглашения. Два года через СМИ транслировалась, скажем так, застывшая во времени и явно оторванная от действительности позиция российской дипломатии в отношении Украины строго в призме «Минска». На этом фоне разворачивалась международная кампания против «российской агрессии» и совершенно дикая русофобская истерия на Украине, где антирусский тренд стал основой политической системы, правилом хорошего тона. Получалась совершенно шизофреническая картина.
На одном краю безумная ненависть к России украинской стороны, с другой – «стерильная» позиция России, которая живет в условиях Минских договоренностей, где не было места похищениям российских граждан (вплоть до военнослужащих), гонениям и убийствам православных священников, захватам и осквернениям православных храмов на Украине, репрессиям и убийствам пророссийских активистов. Только прямые диверсии украинских спецслужб, гибель российских военнослужащих дали трещину в безмятежной картине российско-украинских отношений по версии Москвы. И дали убедительный повод спросить – а то ли мы делаем?
Для понимания логики происходящего необходимо обозначить два ключевых момента. Первое, это то что, четкого стратегического курса в отношении дальнейшего движения России не выбрано, и на этот счет идет довольно напряженная внутренняя борьба между двумя условными лагерями – государственного суверенитета, куда входят силовики, представители промышленного блока, и финансового интернационала, куда входят крупный бизнес, финансовая бюрократия – все, кого можно назвать рентодержателями в России.
Второе – что внешняя политика в России, как и многое в государственной машине, в значительной мере подчиняется силе инерции и действует в политическом вакууме. МИД - неповоротливый реликт советской системы, в лучшем случае ни шатко ни валко выполняет функции бюрократического аппарата. В ситуациях политического выбора, исходя из логики позднесоветской бюрократии, российские дипломаты выступают скорее компрадорским посредником, чем защитником национальных интересов. А политического центра, определяющего стратегию государства, и эффективно реализующего ее пока нет. Этим центром политического суверенитета мог бы стать Совет Безопасности, но для этого нужна масштабная внутренняя реформа, расширяющая его ресурсную и политическую базу.
Эта инерция и политический вакуум отчетливо виден в действиях всей государственной машины во все время украинского кризиса. Политика в отношении Украины, начиная с 14 года и заканчивая текущим моментом, шла по инерции, представляя собой скопление параллельных и не пересекающихся с собой ведомственных курсов, для которых киевский переворот ничего не значил. Отсутствие политического центра, оперативно реагирующего на макроизменения, привел к тому, что конкретный корпоративный интерес всегда выступал важнее абстрактного государственного, что и приводило к абсурдным ситуациям, как например продолжения свободного пересечения границы, энергетического и торгового дотирования Украины. В такой ситуации всегда было большое пространство для «частных» интересов. Только откровенно агрессивные действия наших украинских «партнеров» вызвали реакцию на государственном уровне.
Так получилось, что реальная внешняя политика России, в значительно степени, реализовывается в интересах крупного бизнеса и лояльной ему финансовой бюрократии. Более того, стало «хорошей» внешнеполитической традицией продвигать корпоративные интересы как национальные. Российский крупный бизнес, включая госкомпании рассматривает внешнюю политику как «свой» инструмент реализации своих корпоративных интересов, имея широкую патрональную связь в среде российской бюрократии. За примерами далеко ходить не надо – это и отношения с нашими евразийскими партнерами, странные проекты типа строительства атомной станции в Турции, а также многомиллионные списания долгов стран-должников в пользу возможных бизнес преференций.
Украинская политика, еще со времен Ельцина свелась к «политике трубы», нехитрая идеология которой вошла в прямое противоречие к государственными интересами в 2014 году. Обозревая сейчас события 2014 - 15 годов, очевидно то величайшее давление, доводящее до саботажа, которое оказывал крупный бизнес и финансовая бюрократия на руководство страны.
Россия, путем Минского компромисса «купила» временное сохранение российских активов на Украине – потеряв исторический шанс установить полномасштабную буферную зону, уверенного антипода Киевского режима.
Компромисс (как и любой компромисс не в свою пользу) в итоге привел к неутешительному результату в том числе и для капитала, который так лоббировал Минские договоренности и, видимо, выступал его гарантом. Начал сворачивать свой бизнес на Украине «Лукойл», закрывает отделения «Сбербанк». Украина продемонстрировала нам вполне поучительный урок, когда в споре «Деньги-Политика» победила Политика. В России, в этом споре победили Деньги, и в итоге проиграли все.
Украинский кризис продемонстрировал пугающее превосходство партии Денег над носителями государственной идеологии в среде российской бюрократии. И об этом стоит задуматься. Современные рентодержатели очень уверенно себя чувствуют в синтезе государственных компаний/ монополий, и автономного от остального правительства финансового блока, и давно уже, в своих мотивах не ориентируют себя интересы государства.
Получается, что сейчас, у нас только один человек вынужден соотносить свою позицию с вектором общества – это Президент, чей рейтинг напрямую опирается на широкую поддержку и кредит доверия граждан.
Итоги принятого в 2014 году решения также продемонстрировали крах еще одной иллюзии – что бизнес может быть проводником внешних интересов государства. Результаты двух лет показали, что капитал выступает исключительно донором государственной политики, и более того, может стать проводником интересов чужого, враждебного нам государства. Михаил Зурабов пришел на Украину, как человек близкий к бизнесу Порошенко, и в итоге стал проводником его интересов.
Что же мы имеем в исторической перспективе. Сейчас Украина выступает в роли заряженного пистолета у виска, который может выстрелить в любой момент. Наличие такого агрессивного, непредсказуемого соседа сводит к нулю российский потенциал развития в исторической перспективе. Наивно ожидать, как у нас любят говорить, «естественного» завершения конфликта, что Киев «одумается», и возобладает глас рассудка. Этого не произошло и не произойдет.
Напротив, все эти два года Украина наращивала военный потенциал, и если в 2014 году, военный конфликт был невозможен – украинской армии как таковой не существовало, то сейчас украинские вооруженные силы достигли цифры в 250 тысяч человек и морально вполне готовы воевать. Возможности политической трансформации также упущены, за два года полностью разгромлены общественные пророссийские центры в Одессе, Харькове и других городах. Быть в оппозиции текущей русофобской идеологии на Украине сейчас просто опасно. Украина «не одумается», и не станет мирной страной при текущей политической конфигурации. Исторические примеры замораживания таких ситуаций есть, и самая очевидная аналогия - это противостояние Индии и Пакистана. Для России это исторический тупик.
Не стоит здесь искать призыва к войне, как этого требуют некоторые горячие головы. Но необходимо избавиться от иллюзий – договориться с киевским режимом в текущей конфигурации невозможно. Украинский истеблишмент недоговороспособен, это показала политическая практика всего постсоветского периода. С этими людьми, вне зависимости от того как быстро и ловко они меняют политический окрас, не о чем говорить – Тимошенко ли, Гройсман, Луценко и многие другие. Для России они должны перестать существовать как в свое время исчезли для российского руководства т.н. «ичкерийские» политики. Вспомним, прошло 15 лет, ничтожный срок по историческим меркам, и Ичкерия – такой перспективный в отношении удушения России проект исчез навсегда. Российская политическая легитимность – это ценный капитал, и надо перестать им так легко и бессмысленно разбрасываться.
Необходимы новые лица – новые фигуры украинской политики. Конечно, время «мягкой силы» ушло, а точнее еще не пришло. Но уже сейчас необходимо создание политических центров «будущего Украины», лабораторий Юго-Западной политики – интеллектуальных и политических центров будущего.
Мейнстрим радикальных идей в украинском обществе, рост и укрепление националистов в украинском силовом блоке, на фоне растущей дестабилизации делает невозможным реализацию какого-либо мирного сценария. В этой войне можно только выиграть, где победитель приобретет уважение и право сильного. Но крайне важно иметь в наличии политическую и общественную платформу, которая могла бы стать убедительной и приемлемой картиной мира для обывателя и элит – это позволит закрепить возможные военные успехи. Опыт грузино-осетинского конфликта 2008 года убедительно показал, что военная победа не гарантирует политических дивидендов.
Политика в отношении Украины в очередной раз ставит перед Россией сложный исторический выбор – в пользу суверенитета или олигархии (пусть и государственной), возвращает актуальность спора приоритетов «Власть/Деньги». В.Путин стал исторической фигурой именно умением, в нужный момент идти против течения, принимать непопулярные решения на фоне жесточайшего внутреннего и внешнего давления. В связи с этим, ближайшей исторической перспективе всем носителям и бенефициарам государственной ренты - крупному бизнесу, монополиям, высокопоставленной финансовой и государственной бюрократии необходимо будет все же определить свою сторону. Это хороший повод обновить список рентодержателей, убрав оттуда откровенных саботажников государственных интересов.
Нет смысла переоценивать последствия переговоров на высшем уровне «Россия-США». Трамп не может «подарить» России Украину – это не подарок, и не переходящий приз. Не будем забывать, что новый президент США вынужден действовать в узком коридоре решений, навязанных политическим консенсусом американского истеблишмента. То есть, возможностей у него в диалоге с Россией немного. Российский президент может, при развитии самого благоприятного сценария, выторговать краткий период невмешательства, заплатив за него высокую цену. А дальше – все в наших руках. В этом случае принципиально важно иметь на руках работающие инструменты изменения ситуации, реальные сценарии, кадровый банк симпатизантов на юго-западном направлении.
Очевидно, что Украина в текущей конфигурации не может существовать долго, внутренние противоречия растут и «украинский термидор» близок. Необходимо, чтобы грядущий термидор произошел в логике российских интересов.
На текущем этапе важно выйти на уровень переговоров с максимально сбалансированной позицией. Минские договоренности до крайности «занизили планку» интересов России – по сути, не создав никаких позитивных сценариев в рамках этих договоренностей. Поэтому, вполне вероятно, что одним из первых шагов может стать выход России их минских соглашений и подготовки признания ДНР/ЛНР с последующим развитием «осетинского» сценария – подписания договора о безопасности и размещения воинских контингентов. Даже потенциальное развитие этого сценария поставит под удар крайне выгодный всем причастным национальный бизнес Украины – «серую» зону конфликта АТО, где нет законов, зато есть большие возможности для криминальных схем. Это создаст России хорошую стартовую позицию для переговоров. И позволит установить на Донбассе мир.
