Не только для значительной части участников «Спора о политологии» на сайте АПН, но и для большинства современников разговор о наличии отечественной политической науки как полноценной национальной научной школы в лучшем случае вызывает ехидные замечания. Сомнительной выглядит сама правомочность выделения нашего направления научного поиска. Но отчего возникла возможность поставить под сомнение легитимность отечественной политической науки и ценность интеллектуального продукта всего политологического сообщества? К попытке ответа на этот центральный вопрос в итоге пришли почти все авторы.
Действительно, почему через восемнадцать лет после приобретения политической наукой официального статуса политология остаётся в глазах значительной части общества квазинаукой? На мой взгляд, причина — в произошедшем в постсоветские годы разрыве научной традиции, в результате которого выпал очень важный, советский этап развития политологии, когда возникли организационное ядро политологического сообщества, его институциональная база, коммуникационные каналы и исследовательские школы. Целая общественно-научная отрасль превратилась в «Ивана, не помнящего родства». По крайней мере — стесняющегося. Добровольная амнезия в начале 1990-х, в результате которой был предан забвению ключевой период зарождения отечественной политической науки, борьба политологов за собственную социальную нишу, привели к утрате авторитета научным сообществом. Давнее научное направление стало восприниматься молодым, научное сообщество рыхлым, не прошедшим этапа объединения в профессиональную корпорацию с общепризнанными цеховыми стандартами.
Пора восстанавливать свою память. И здесь возникает вопрос: откуда же вести отсчёт истории современной российской политической науки? С 1989 года — года включения политологии в перечень академических и учебных дисциплин? С 1979 — года проведения конгресса Международной ассоциации политической науки в Москве? С 1965 года, когда в главной газете страны — «Правде» — Ф.М. Бурлацкий опубликовал статью «О политической науке», которой открыл первую общественную дискуссию о политологии как полноценной научной дисциплине? С 1961, года рождения Советской ассоциации политических наук, прямой преемницей которой сегодня является Российская ассоциация политических наук? Или с 1955 года, когда советские учёные начали участвовать в мероприятиях Международной ассоциации политической науки?
Авторы наиболее основательных попыток анализа истории развития отечественной политической науки и её отцы-основатели (Ф.М. Бурлацкий, А.А. Галкин, Г.Г. Дилигенский, М.В. Ильин, Ю.С. Пивоваров, Г.Х. Шахназаров и др.) сходятся в оценке значимости хрущёвской оттепели для развития политической науки в нашей стране. Употребляя разные слова для обозначения временного периода, они единодушны в том, что именно в конце 1950-х — 1960-х годах начался новый период развития политологии. Именно тогда и был заложен фундамент для дальнейшего развития политической науки на качественно новом уровне после её официального признания в 1989 году.
Символической датой начала этого этапа можно считать 21–27 августа 1955 года, а именно — третий конгресс МАПН, с которого начинаются регулярные контакты советских обществоведов с Международной ассоциацией политической науки. Эти конгрессы проводятся каждые три года в разных странах мира и являются наиболее очевидными вехами, отражающими ритм жизни мирового (в том числе и отечественного) политологического сообщества.
Первое десятилетие — 1955–1965 следует выделить в качестве самостоятельного этапа. Именно в это время политическая наука получает исходную организационную базу. После конгресса под эгидой ВОКС организуется Советская ассоциация политических (государствоведческих) наук, которая в 1961 году переходит в подчинение АН СССР. Создаются первые институты, в число задач которых входили постоянные, систематические исследования политических процессов в государствах третьего мира, за влияние в которых боролись Советский Союз и Запад: Африки и Латинской Америки, (соответствующие институты были созданы в 1961 и 1962 гг.), а также институт, открывший новое направление в мировой обществоведческой науке — глобалистику. Это Институт мировой экономики и международных отношений, учреждённый в 1960 году. К слову, его создатель и первый директор А.А. Арзуманян входил в состав советской делегации на третий конгресс МАПН.
В 1965 году начинается новый этап в развитии отечественной политологии, который нужно охарактеризовать, как первую попытку добиться официального выделения политической науки в качестве самостоятельной отрасли знания — первый штурм Академии. Пятого января в газете «Правда» выходит статья Ф.М. Бурлацкого «О политической науке», в которой автор предлагает выделить политические исследования как самостоятельную отрасль знания, тесно связать её с политической практикой и даже принять участие в решении кадровых вопросов.
Сказать, что статья вызвала широкий резонанс, значит, ничего не сказать. Это был первый и самый действенный шаг в популяризации политической науки в СССР. Несмотря на то, что профессиональная дискуссия не смогла преодолеть академической и бюрократической инерции, для большинства политологов послевоенных поколений выбор научной специализации был сделан под влиянием публикаций Ф.М. Бурлацкого и не в последнюю очередь — статьи «О политической науке».
В это десятилетие создаются ещё два страноведческих института: Институт Дальнего Востока (1966) и Институт США и Канады (1967), а также два проблемных, с биографией которых причудливо переплетена история отечественной академической политологии: Институт международного рабочего движения (1966) и Институт конкретных социологических исследований (1968). В стенах первого в конце концов крепко обосновалась одна из ведущих отечественных политологических школ — школа А.А. Галкина. Четыре года, отпущенных ИКСИ, немало способствовали консолидации организационного и интеллектуального ядра советской политической науки, а после расформирования политологического направления в 1972 году — вовлечению новых научных коллективов и исследователей в орбиту политической науки. ИМРД просуществовал до начала девяностых, когда был переименован в Институт сравнительной политологии, а в 2006 объединён с наследником ИКСИ – Институтом Социологии РАН.
Третий этап развития советской политической науки целиком связан с именем Георгия Хосроевича Шахназарова. С 1975 года он возглавлял Советскую ассоциацию политических наук, которая стала в центре борьбы политологического сообщества за придание политической науке официального статуса.
В числе его заслуг учреждение и регулярный выпуск с 1975 года ежегодника САПН. Простой подсчёт фамилий, упоминающихся в ежегодниках Советской Ассоциации Политической Науки с 1975 по 1989 гг., даёт нам список персоналий, входивших в сообщество учёных, чья область интересов лежала в сфере политических исследований. Их почти семьсот человек. Около шестисот из них работали в РСФСР, около сотни — в союзных республиках.
Попытка создать библиографию работ хотя бы только для российских исследователей, за счёт соавторов увеличивает список учёных в четыре раза. При этом среднее число публикаций, без учёта статей в научных периодических журналах, — шесть монографий или сборников на человека. Таким образом, на конец восьмидесятых годов мы получаем уже приблизительно три тысячи исследователей трудившихся на ниве политической науки и их вклад в её развитие – около восемнадцати тысяч изданий.
В 1979 году, XI Всемирный конгресс МАПН был проведён в Москве. Решение о месте проведения конгресса пробил вице-президент МАПН Г.Х. Шахназаров. Выделения государственного финансирования, научной инфраструктуры, организации и проведения конгресса в МГУ — добился решением Совета министров СССР президент САПН Г.Х. Шахназаров. В работе конгресса приняло участие 1600 человек из 58 стран, из которых 500 были советские исследователи-политологи.
Принять решение ГКНТ СССР от 1988 года и довести до директивы ВАК 1989 года о добавлении политологических специальностей в образовательный стандарт и номенклатуру научных специальностей смог помощник президента СССР Г.Х. Шахназаров. Но, необходимо добавить, он стоял во главе зрелого сообщества, которое своей научной работой, популяризацией своих достижений легитимировала в общественно-политическом дискурсе понятия «политическая наука» и «политология».
Как видите, ещё в советские времена наш отряд, отряд исследователей мира политики, никак не был малочисленен и непрофессионален. Огульное обвинение массы людей в научной стерильности обличает леность и невежественность кидающего камень. Научные школы, исследовательские традиции, научная инфраструктура, коммуникационные каналы внутри сообщества и с мировой научной общественностью, селекция и перевод на русский язык лучших трудов из интеллектуального багажа западной политологии — всё это было создано силами конкретных людей задолго до 1991 года. Не нам, неблагодарным двоечникам, жаловаться на измену собственного предмета исследования только потому, что мы даже не держали в руках книг своих учителей, тем самым высокомерно увековечивая невежество новых поколений.
Воробьев Дмитрий Михайлович, сотрудник журнала «Полис».
